Иногда удача приходит к человеку не сразу. Как будто притаилась где-то и ждет удобного момента. Правда, за удачу разные люди принимают вещи далеко не одинаковые.
Ярослав Полесский, например, посчитал за счастье, когда его, совершенно неизвестного молодого художника, недавно закончившего Строгановку, вдруг пригласили в дом серьезного и богатого человека, Бориса Абрамчука, для переговоров.
Приглашение он получил по почте и незамедлительно отправился по указанному адресу, предварительно приодевшись и приведя себя в должный вид. Встретили его прямо у массивных ворот и пригласили в дом. Как в кино!
Хозяин дома, Борис Александрович, ожидал в своем кабинете и жестом пригласил Ярослава присесть. Глядя на массивные часы на стене, объявил, что времени у него мало, поэтому сразу к делу.
— Насколько я знаю, вы портретист. Я видел одну из ваших работ, она мне понравилась. Хочу, чтобы вы написали портрет моей жены.
И он назвал сумму гонорара, от которой у Ярослава чуть голова не закружилась.
— Вы даете добро и приступаете к работе завтра. Если не даете, до свидания.
Слова, означающие согласие, застряли где-то в горле у бедного художника. Но он, не желая услышать короткое слово «ню», все же осмелился спросить:
— В каком стиле портрет?
— Реализм, красота, изящество. Портрет на века, какие раньше писали. Я видел одну вашу работу в галерее дома художника на Кузнецком.
Да, тогда Ярославу просто повезло попасть на выставку молодых портретистов. Вот, что значит случай!
— Хорошо, я согласен, — скромно ответил Ярослав, и Абрамчук пригласил его в роскошную гостиную. – Знакомьтесь, это моя жена Евдокия Романовна…
— Можно просто Ева, — перебила мужа женщина, элегантней которой Ярослав еще не встречал в своей жизни. – И на ты, — добавила она.
Это было уж слишком, но молодой человек слегка поклонился и ответил:
— Ярослав Полесский, очень рад знакомству.
Вскоре Абрамчук оставил их одних, сославшись на срочные дела, а Ева предложила кофе с ликером.
В мгновение ока на столике оказался серебряный поднос с чудесным фарфоровым сервизом и крошечными, как наперстки, хрустальными рюмочками. Разнесся кофейный аромат вперемешку с запахом ванили и корицы.
Девушка, принесшая это чудо в гостиную, быстро удалилась, слегка, еле заметно прихрамывая на одну ногу. Ярослав проводил ее взглядом, а Ева заметила вскользь:
— Это Саша, падчерица моя. Итак, к делу…
Разговор потек в нужном русле. Обсудили детали. Ярослав предложил для фона нечто монументальное, типа колонн или роскошных штор у громадного арочного окна.
Но Ева категорически отказалась. Ей хотелось света и своего лица в его сиянии. Ярослав не спорил. Выбрали удобное место, пронизанную солнцем оранжерею, и он поспешил раскланяться.
— Может, еще кофе? – спросила Евдокия, но он отказался, поцеловав при этом протянутую руку, нежную, будто обтянутую шелком, а не кожей.
Работал он вдохновенно, с огромным удовольствием. Модель была прекрасна изящностью форм, красотой и очарованием молодости. Одно смущало – взгляд. Так на Ярослава смотрела только одна женщина в его жизни, Инна Соболь, его первая любовь на пятом курсе.
Но Инны уже нет в живых, белое зелье… А взгляд остался в памяти и возродился в огромных глазах этой красавицы. Ярослав старался этих взглядов избегать. Зачем они ему? Разве что воплотить на холсте, так это он по памяти может сделать. Портрет Инны висит у него на стене, бери и пиши с него.
Но вот Саша, которая время от времени появлялась в оранжерее, интересовала его намного больше, нежели его прелестная модель. Было в этой девушке какое-то тонкое очарование, нежная женская красота, льющаяся потоком волнующих флюидов.
В этот вечер после работы Ева вновь пригласила художника в гостиную на кофе. Тут же, как по мановению волшебной палочки, появилась Саша с подносом и сервировкой, расставила все на столике и удалилась, проронив «Приятного аппетита».
Ева снова перехватила его взгляд и сказала:
— Бедная девушка. Ее мать умерла при родах, они были очень трудными, а Саша… ей повредили ножку. Восстановить не удалось. Борис Александрович изрядно потратился, но результат, как видите, оставляет желать лучшего.
— А я и не заметил, — ответил Ярослав, получив взгляд, будто пощечину. И тут же услышал:
— В это воскресенье я хочу пригласить тебя в свой коттедж на Калужском шоссе. Уединимся и отдохнем немного от суеты, от людей. Согласен?
Фамильярность, с которой это было сказано, взбесила Ярослава. Но он сдержался и ответил, что не сможет при всем желании: у него запланирована важная встреча, которую не отменить. Ева усмехнулась, при этом лицо ее покрылось красными пятнами.
Кое-как доработав неделю, Ярослав собрался домой, отказавшись от кофе, а по дороге неожиданно встретил Сашу. Она возвращалась из супермаркета, и он, решив проводить девушку до дома, взял из ее рук пакет.
По дороге разговорились. Саша оказалась очень приветливой. Сказала, что ей нравится портрет Евы, который она мельком видела, и что Ева тоже довольна.
— А как складываются ваши отношения с ней? – невольно спросил Ярослав.
— Очень хорошо. Она неплохая мачеха, хотя живет с нами всего пять лет. Мы не подружки, но пожаловаться мне не на что. К тому же я скоро замуж выхожу и съеду от них. Папа и Ева пока не знают…
Она продолжала что-то говорить, Ярослав не слушал, уловил лишь последнюю фразу, что она встречается с женихом в это воскресенье.
Ему почему-то стало немного обидно, но он не расстроился. У этой девушки своя налаженная жизнь, при чем здесь он?
Донеся пакет до ворот, Ярослав мельком увидел в окне второго этажа знакомый силуэт Евы. Он распрощался с Сашей и заспешил домой.
«Скорей бы закончить этот чертов портрет, получить свои деньги и расстаться с этой Евой раз и навсегда», — думал он, зайдя по дороге в бар, чтобы расслабиться.
А в понедельник с утра его ждала крупная неприятность. Встретили его очень неласково, если не сказать, грубо. В гостиной дожидался Борис Александрович, мрачнее тучи, который ни слова не говоря, пошел в оранжерею, знаком указав, следовать за ним.
Портрет Евы валялся на земле, изрезанный в клочья. Художник недоуменно взирал на этот ужас, и вдруг раздались всхлипы:
— Это не я, уверяю вас!
В стеклянном проеме стояла Ева, держа под локоть плачущую Сашу.
— Моя дочь провела эту ночь с вами, явившись лишь под утро, не так ли? – спросил Ярослава Абрамчук, и тот от изумления не нашелся, что ответить: почему вдруг с ним, с какой стати?
Он лишь отрицательно покачал головой, на что Борис Александрович усмехнулся и выставил его за дверь со словами:
— Александра изрезала портрет из ревности. Гонорара ты не получишь. А увижу со своей дочерью – уничтожу, так и знай.
Это было выше его понимания. Через полгода Ярослав случайно встретил Сашу на улице. Они зашли в кафе и разговорились. Девушка уже вышла замуж и жила отдельно от отца и мачехи.
Она поделилась, что в тот злополучный день впервые не явилась домой ночевать. А Ева стала уверять отца, что она, Саша, была именно с Ярославом. Якобы ей это доподлинно известно.
Потом, наутро, портрет оказался изрезанным со всеми вытекающими из этого последствиями. Это был крайне неприятный инцидент, осадок после которого остался надолго.
Но с Абрамчуками Ярославу Полесскому пересекаться, слава богу, не приходилось. И лишь однажды на одном из вернисажей он вдруг увидел портрет Евы, написанный кем-то, ему не известным. А краем уха услышал:
— Это женушка какого-то олигарха, а художник был ее любoвнuкoм. Говорят, пострадал от своей любви сильно…
Ярослав отошел в сторону и не хотел больше ни видеть ее влекущий взгляд, ни слышать об этой Евдокии, красивой, обворожительной, но до боли неприятной женщине. И как только она совмещает в себе все эти качества?
Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полу-плач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых тенью неудач…
