― Мама? ― у Наташи сердце зa6илось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
Дверь ей открыла женщина, которую скорее можно было бы принять за бабушку, чем за маму. Неухоженная, с темными, потухшими глазами, вид у нее был такой, словно она была измучена сегодняшним днем так сильно, что даже не ждала завтрашнего. Потому что, видимо, он принесет столько же горя и несчастья, как и предыдущий.
Наташа сейчас особенно остро почувствовала разницу между ними. Насколько мама выглядела постаревшей и измученной ― настолько Наташа светилась жизнью: ярко-рыжие волосы, лицо в веснушках, словно знак любви, счастья и благодати. Девушка явно нервничала и кусала губы, но, даже это не могло скрыть ее природной красоты и милой улыбки.
― Ты ошиблась, милая. Твоей мамы здесь нет. Да и я уже давно никому не мама, ― женщина развернулась и, даже не закрыв за собой дверь, поплелась куда-то вдаль, по длинному темному коридору, громко шаркая старыми заношенными тапочками и еле волоча ноги.
Со спины она показалась Наташе еще более старой и даже страшной. Ее волосы, длинные и когда-то темные, давно поседели. Но ее, казалось, это ни капли не волновало. Волосы явно очень давно не расчесывались и сбились в плотные, большие колтуны.
Наташа пару минут стояла на пороге, не зная, что делать дальше. Но потом решила, что если уж она проделала такой долгий и сложный путь к этой встрече, то просто уйти сейчас было бы непоправимой ошибкой.
Девушка смело шагнула в темноту и словно оказалась в параллельном мире. Все вокруг казалось таким темным, мрачным, заброшенным, лишенным жизни.
Старая, потрепанная мебель, отслаивающиеся обои, тусклая, едва светящая лампочка. В углу комнаты валялись пустые бутылки и окурки прямо на полу. Сам пол, старый, деревянный, с облупившейся краской, сильно скрипел, и казалось, что этот звук отдается в стенах.
Из мебели здесь были только старый засаленный диван, покосившийся стол и табуретка.
Наташа не собиралась оставлять хозяйку этого унылого жилища в покое, она решила во что бы то ни стало добиться того, что так долго искала. Правды. Правды о том, почему мама бросила ее в роддоме семнадцать лет назад. Почему за все эти годы ни разу даже не попыталась найти родную дочь. Как она могла жить спокойно все это время. Почему? За что? Зачем? Тысячи вопросов крутились в голове, и она была настроена узнать сегодня всю правду о себе во что бы то ни стало.
― Как ты тут живешь? Как это вообще возможно? Как ты могла стать такой? Бабушка мне говорила, что раньше ты была молодая и красивая. А еще горячая и страстная. Поэтому так сильно нравилась мужчинам. Поэтому у тебя их было так много. Поэтому бросила меня, чтобы я тебе не мешала…
― Что? ― седая сгорбленная женщина вдруг приблизилась к девушке и посмотрела ей прямо в глаза. ― Ты кто вообще такая?
― Я твоя дочь. Горелова Наталья Сергеевна. Помнишь такую? Или, когда я назвала тебя мамой, ты думала, что я просто дверью ошиблась? Я разве похожа на сумасшедшую?
Взгляд хозяйки чуть прояснился пониманием. Ее затуманенная, как обычно, голова, словно начала работать свежо и бодро и перебирала тысячи мыслей и воспоминаний.
― Сколько тебе лет?
― Мне семнадцать. Исполнилось в феврале. Десятого февраля две тысячи шестого года. Ты помнишь этот день?
И вдруг угловатое и озлобленное лицо будто посветлело и озарилось светом.
― Наташа? Ты моя Наташа? Это ты?! ― женщина преобразилась, словно первый весенний цветок после зимней спячки. ― Как же так? Как такое вообще может быть? Доченька моя!
Она протянула руки и хотела было кинуться в объятия вновь обретенной дочери, но Наташа отпрянула от нее, словно черт от ладана.
― Да, я Наташа, и да, я, видимо, твоя дочь. Но давай сначала поговорим.
Слезы счастья градом сыпались из глаз мамы. Она смотрела на дочь, будто на священную икону. Она не могла на нее налюбоваться, восхищалась ею, как чудом природы.
― Где ты была все эти годы? Почему не пришла ко мне раньше? Я ведь думала, что осталась в этом мире совсем одна. А оказывается у меня есть ты!
Наташа не разделяла радости матери. Она, будто Снежная королева, лишь наблюдала за этим детским восторгом со стороны без проблеска теплого чувства на лице.
― Ну, конечно же, я есть. Ты же меня родила. Спасибо еще, что хотя бы в роддоме оставила, где обо мне могли позаботиться. Все могло бы ведь быть еще хуже.
Мама замолчала и опустила глаза.
― Можно теперь спрошу я? ― ледяным голосом продолжила Наташа.
― Да, конечно, ― еле слышно отвечала мама.
― Почему? Почему я стала тебе не нужна? И еще… Как? Как ты могла бросить маленькое беззащитное создание? Оставить меня совсем одну в этом мире! Да, и кто мой отец? Он жив вообще? Он хороший человек? Он знает обо мне?
Мама явно была не готова сегодня изливать душу и вспоминать ошибки молодости, но деваться было некуда. Раз уж Наташа нашла ее тут, значит, пришло время отвечать за старые грехи.
― Понимаешь, доченька, твоя бабушка… Она, конечно, отчасти права. Я была очень молодая и очень глупая. Твой папа был хорошим человеком. Ровно до того момента, как узнал, что я беременна. Мы с ним встречались полгода, планировали пожениться, но как только он узнал, что у нас скоро будет ребенок, его как будто подменили. Он стал злой, несдержанный, даже агрессивный. Он не хотел детей и постоянно обвинял меня в том, что я сама во всем виновата, что я должна была предотвратить это. Видимо, дело в том, что у него уже было двое детей от двух предыдущих браков, он платил алименты, но с детьми даже видеться не хотел. Наверное, он просто не любил детей и хотел свободной жизни. А я не поняла его, оказалась глупой и наивной. Надеялась, что ему нужна семья и дети.
― И поэтому ты решила, что твоей дочери место за бортом? За бортом твоей жизни? За бортом семьи?
― Я очень его любила. Я так боялась, что он меня бросит, что я останусь одна, понимаешь, доченька?
― Нет, конечно, не понимаю. Как такое вообще можно понять? И где он сейчас?
― Он меня все равно бросил. Не мог смотреть, как я плачу ночами от тоски и мук совести. Его хватило на месяц. А потом он просто исчез.
― И что же? У тебя больше не было детей?
― Был. Сын. И муж у меня был. Сын умер четыре года назад. Его машина сбила. Он гулял один во дворе. Муж ушел спустя неделю, винил меня во всем. Да я и сама знаю, что виновата. Я ведь… ― тут она замолчала и закрыла лицо руками.
Наташа понимала, о чем говорила мама. Ее образ жизни ясно давал понять, что ничего хорошего мальчика с такой мамой ждать не могло.
― То есть получается, что ты сломала мне жизнь из-за какого-то несостоявшегося мужика, который уже бросил двоих своих детей, а потом и тебя, убитую горем. И даже после того, как поняла, какой он подонок, не попыталась все исправить?
― Я пыталась забыться. Пила… были другие мужчины.
― И как? Помогло?
― Знаешь, да. Правда, на время. А потом я просто привыкла. Ну и вот сейчас ― сама видишь.
― Вижу, да. А знаешь, что самое печальное? Ты рассказываешь всю эту историю, будто это что-то обыденное, рядовое. И даже не представляешь, чего твоя беззаботность и глупость стоили мне.
Мама вдруг посмотрел на Наташу глазами полными слез и раскаяния.
― Прости, доченька, прости! Ты только не бросай меня сейчас. Ты же видишь, как мне плохо. Я осталась совсем одна. Мне кажется, что даже если я умру, про меня никто и не вспомнит.
И в этот момент у девушки словно что-то оборвалось внутри. Она покраснела, начала глубоко и тяжело дышать, чувствуя, как кровь закипает от ярости.
― Да ты хоть понимаешь, что я пережила к своим семнадцати годам? Я семь… Семь! Семь лет провела в детском доме, пока бабушка каким-то чудом не узнала правду о моем существовании. Ведь ты же ей сказала, что я просто умерла. Но, видимо, родное сердце не обманешь. Бабуля нашла медсестру, которая в то время работала в роддоме, начала ее расспрашивать про тебя, про то, как все было, что же на самом деле случилось с ребенком. А та возьми и скажи, что меня отправили в дом малютки. Именно тогда бабушка начала меня искать и наконец-то забрала из этого ужасного места. Ты хоть представляешь, чего я там натерпелась? Да как меня там только не обзывали и не унижали! Это страшное место. Ты там совсем один и никому не нужен. И ты никак не можешь понять, почему, за что с тобой так. Почему у кого-то есть дом, мама и папа, брат, сестра, а у тебя никого.
― Милая моя…
― А как сложно мне потом было привыкнуть к бабушке, а ей ко мне? Но знаешь, твоя мама ― чудесная женщина. Я даже поверить не могу, что у нее могла вырасти такая дочь, как ты. Бабушка дала мне второй шанс, шанс на нормальную, счастливую жизнь. Посмотри на меня сейчас ― это все благодаря ей. Сколько она для меня сделала, ты даже представить себе не можешь. Мы с ней ведь переехали в Москву. Она мне показала совсем другую жизнь. У меня сейчас все хорошо. Только вот бабушка была против, чтобы я тебя искала. А я все равно нашла. Это было очень сложно, но я смогла. «Горелова Лилия Сергеевна»… Ох, сколько раз я забивала это имя в поисковике, ты себе даже представить не можешь! И вот я тут. Я хотела увидеть тебя, посмотреть в твои глаза…
― Ну, теперь-то ты останешься со мной?
Наташа ухмыльнулась, посмотрела на эту совершенно чужую для нее женщину и сказала:
― Ну, уж нет. У меня самолет уже через два часа. Меня дома ждет бабушка. Она заботилась обо мне, а теперь я должна позаботиться о ней.
― А как же я?
― А найти тебя мне посоветовал мой психолог, с которым мы вот уже три года прорабатываем все мои детские травмы. Он говорит, это должно мне помочь. Ты мне чужой человек. Я услышала то, что хотела. Больше мне от тебя не надо ничего. Не ищи меня, не звони. У нас с бабушкой все хорошо. Ты оборвала связь с ней именно в тот момент, когда родилась я. А теперь вот мы с ней, брошенные тобой, вместе, нашли друг друга. Ты нам не нужна. Прощай.
Наташа медленно направилась к двери, брезгливо отряхивая испачканный рукав красивого белого пиджака. Она спустилась вниз по старой, наполовину развалившейся лестнице, остановилась у подъезда, посмотрела напоследок в окна квартиры, в которой только что провела самые странные двадцать минут своей жизни… и поспешила уехать прочь.
Подальше от этого жyткoго и yжacнoго мecта.
Автор: Ирина Родионова
