Новость о возвращении Тимофея уже облетела всю деревню. Самые смелые столпились возле магазина и испуганно смотрели по сторонам. «Что теперь будет-то?» — прошептала Степановна и перекрестилась. Её можно было понять: жить на одной улице с убийцей – жуть, как страшно!
И что «теперь будет-то», одному Богу известно. Но, наверняка, ничего хорошего.
Так думала Степановна, а также все те, кому она уже успела рассказать о том…
…что «он вернулся».
*****
Тимофей вышел за ворота, дождался, пока они закроются, и только тогда стал жадно вдыхать воздух. Воздух, о котором он так долго мечтал – воздух свободы.
Минут пять дышал и никак не мог надышаться. «Неужели все самое страшное уже позади?» — не верил он.
Затем повернулся, посмотрел на мрачные ворота и не менее мрачное здание с решетками на окнах, в одном из которых заметил начальника колонии, помахал ему рукой и молча направился в сторону вокзала.
Если бы не Федор Дмитриевич, тяжело бы ему пришлось в колонии со своими принципами и обостренным чувством справедливости.
Но «хозяин», как называли его заключенные, оказался человеком не то чтобы добрым, но понимающим.
После долгого разговора с Тимофеем он понял, что тот ни в чем не виноват и взял парня под свою «опеку».
А сегодня даже дал немного денег:
— На билет домой должно хватить. И прошу тебя: постарайся больше не попадать в такие ситуации.
Тимофей пообещал, что постарается, и крепко пожал Федору Дмитриевичу руку.
Хотел еще сказать: «До свидания», но понял, что прозвучит это глупо. Поэтому ничего не сказал. Только помахал ему рукой в знак благодарности, когда стоял у ворот, прощаясь со своим прошлым.
Денег, которые дал Федор Дмитриевич, хватило, чтобы купить билет на ближайший рейс до родной деревни, и осталось еще на большой стакан холодного кваса и пухлый беляш с мясом.
В автобусе, кроме него и водителя, были только две женщины с пустыми ведрами, которые скоро вышли, попросив остановить рядом с полем подсолнухов.
До конечной остановки Тимофей ехал в гордом одиночестве. «Может, оно и к лучшему?» — думал он, разглядывая скучный пейзаж за окном.
Ему нужно было сейчас собраться со своими мыслями и решить, что делать дальше.
Вот только под убаюкивающее тарахтение двигателя думалось плохо. Он стал клевать носом и через минуту задремал.
*****
— Эй, парень, ты выходишь или обратно со мной поедешь? – улыбаясь, крикнул водитель.
Тимофей вздрогнул, выглянул в окно и понял, что приехал. Попрощался с водителем, вышел из салона и сразу почувствовал, как что-то кольнуло в груди.
«Вот они, родные мои места!».
Чем ближе Тимофей подходил к дому, который находился на другом конце деревни, тем сильнее и чаще покалывало в груди. Оно и понятно почему: никто в том доме его не ждет.
Отворив калитку, Тимофей попал в царство сорняков, которые достигали больше метра в высоту.
Собственно, ничего другого он и не ожидал тут увидеть. Они с матерью одни жили, а родная тетка приезжала только раз в год. Сейчас и вовсе больше не приезжает.
На соседнем участке залаяла собака. Она сидела в будке, посаженная на цепь, и явно не обрадовалась чужаку.
А Тимофей её вспомнил: он как раз в армию уходил, когда Егор Васильевич привез с собой из города маленького щенка. «Назову его Бурым» — говорил сосед.
И такой радостный он был, будто не щенка уличного подобрал, а сундук с золотом нашел.
«Странно только, что собака на цепи… — удивился Тимофей, пробираясь через заросли сорняка к дому. Какой от нее толк, если она ограничена в перемещениях по двору? Да и соседа что-то не видать. Двери закрыты, окна зашторены».
— Бурый, хватит лаять! Помнишь меня? – спросил Тимофей, подойдя к забору.
Пес действительно замолчал и удивленно рассматривал незнакомого ему человека.
Или знакомого?
Нет, Бурый никогда ранее не слышал этот голос и не видел это лицо. Наверное…
Не понимал он только одного: откуда тогда этот человек знает, как его зовут? И смотрит так, будто видел уже когда-то.
В любом случае лаять Бурый больше не собирался, ведь человек этот добрый, он чувствует…
А раз добрый, то зачем воздух зря сотрясать?
— Егор Васильевич! Вы дома?
Никто Тимофею не ответил.
— И куда же твой хозяин запропастился? – обратился он уже к собаке.
Бурый посмотрел на незнакомца и еле слышно так заскулил, после чего спрятался в будке.
«Неужели он…».
Когда Тимофей добрался, наконец, к двери своего дома, за его спиной заскрипела калитка.
Он обернулся и увидел Людмилу.
— Вернулся, значит…
— Привет, Людочка.
— Почему не написал, что собираешься приехать? Я бы тебя в городе встретила.
— Люда, ну я же не маленький уже… Сам могу добраться. Да и не хотел, чтобы раньше времени шумиха поднялась.
— Так уже все знают, — улыбнулась Людмила.
— Как? Откуда?
— Елена Степановна тебя увидела из окна и побежала всем рассказывать.
— Да уж. Годы летят, а Елена Степановна не меняется, — тяжело вздохнул Тимофей.
— Ты же знаешь: «горбатую могила исправит».
— Кстати, а ты не знаешь, где Егор Васильевич? Дома вроде нет, а собака на цепи сидит. Странно.
— Умер он три дня назад…
— Умер? Жаль… Очень хотел его увидеть. А собака его тогда почему на цепи сидит? Неужели забрать некому?
— Я вот только подкармливаю её, а больше до нее никому нет дела. Никто не хочет чужую собаку брать. Да и не хочет она, рычит и скалится, когда к ней подходят.
— С характером.
— Да. Как и ты…
Тимофей посмотрел на Людмилу виноватым взглядом. Он обещал ей, что вернется сразу после службы в армии, а оно вон как получилось… Вроде и не виноват, но стыдно.
— Ты замужем?
— Нет… Я же обещала, что буду ждать… Письма тебе писала, а ты даже не ответил ни разу.
— Прости. Не до этого было… Я сейчас переоденусь, покажешь, где мать похоронена?
— Конечно.
Через пятнадцать минут Тимофей и Людмила неспешно шли в сторону кладбища.
Он долго стоял возле могилки и не сводил глаз с фотографии на кресте.
— Прости, мама. Прости меня, непутевого. Но ты же знаешь, что не мог я поступить иначе.
— Не хочешь рассказать, что на самом деле случилось? – спросила Люда. – А тот тут такие слухи ходят. Чуть ли не в маньяки тебя записали.
— В маньяки? Серьезно? – усмехнулся Тимофей. Это ж кто додумался до такого?
— Так понятно кто: Елена Степанова и сын её Ромка. Он же ко мне неровно дышит. Ухаживать пытался, когда ты ушел в армию. Замуж звал несколько раз.
— А ты?
— А что я? – Людмила внимательно посмотрела на Тимофея. – Я верна одному единственному.
Тимофей обнял девушку и крепкой прижал к себе. Ему было жаль ее: за то, что столько времени из-за него потеряла. Могла ведь уже и семьей обзавестись и детей нарожать.
— Так что, расскажешь? Понимаю, что правда может оказаться горькой, но я же должна знать.
Тимофей посадил девушку на лавочку, сел рядом, посмотрел на могилу матери и…
…стал рассказывать.
Вспоминать события прошлого ему хотелось сейчас меньше всего. Но Люда права: она должна знать.
*****
По нелепому стечению обстоятельств, возвращаясь домой после службы в армии, Тимофей опоздал на последний автобус, и поэтому ему пришлось всю ночь бродить по улицам ночного города.
Он с улыбкой смотрел на влюбленные парочки, то тут, то там мелькающие в сумерках, представлял себе встречу с Людмилой и даже не думал о том, что что-то может случиться плохое.
Но оно случилось.
«Люди, помогите!» — услышал он истошный женский голос, который звал на помощь.
Добежав до конца переулка, Тимофей увидел, как трое парней пристают к девушке.
Конечно, он не мог пройти мимо… Совсем не так его мама воспитывала.
Завязалась драка: противников было больше, но на стороне Тимофея был трезвый ум и хорошая физическая подготовка. Ну и обостренное чувство справедливости…
Одного он только не учел: парни были пьяными и на ногах стояли неуверенно.
Один из нападавших, широко размахивая руками в разные стороны, в очередной раз промахнулся и упал на землю. Но упал неудачно: головой об бордюр.
Он распластался в неестественной позе и не подавал признаков жизни.
В тот самый момент к ним подъехала машина ППС (жильцы одного из домов вызвали).
Тимофей, конечно, рассказал полицейским всё, как было на самом деле, но двое парней, с которыми он дрался, заявили, что «Дембель первый на них напал», а они только оборонялись. Рассказали и о том, что это он Витьку убил… Ударил, тот упал и всё…
В последствии и девушка, за которую он заступился, подтвердила их слова.
В общем, факты были налицо, еще и отец погибшего парня работал в прокуратуре, поэтому дело быстро направили в суд, а после суда его сразу отправили в места не столь отдаленные.
Как не просила мать Тимофея помиловать сына, никто её даже слушать не стал.
«А нечего кулаками было размахивать…» — сухо отвечали ей и указывали на дверь.
Односельчане тоже волком на неё смотрели: «мол, убийцу воспитала».
— Это потому что отца у ребенка не было! – говорила Степановна. – Вот мой Ромка никогда против закона не пойдет. Он у меня хороший мальчик.
*****
Вернувшись с кладбища, Тимофей зашел на участок Егора Васильевича, присел возле собачьей будки и долго уговаривал пса выйти. Тот рычал и скалился, но в конце концов вышел.
Запах котлет, которые принесла Людмила, сыграл в этом не последнюю роль.
Накормив Бурого, Тимофей привел его на свой участок. Будку и цепь он брать не стал, потому что не было в них никакой необходимости.
Бурый лег рядом с яблоней и долго смотрел на участок бывшего хозяина: очень он по нему скучал…
Наводя порядок в доме, Тимофей обнаружил тайник в дощатом полу. Он скрывался под толстым ковром и слоем пыли, поэтому заметить его было невозможно.
Тимофей достал из-под половицы небольшую металлическую коробочку, в которой обнаружил деньги и письмо от матери.
«Дорогой сынок, знаю, что рано или поздно ты вернешься домой. Меня к тому времени, наверное, уже не будет в живых. Чувствую сердцем, что не виноват ты, но ничего поделать с собой не могу: плачу по ночам, реву – болит мое сердце, что так несправедливо поступили с тобой. Тебе бы к свадьбе сейчас готовиться, а ты в тюрьме сидишь… Спасибо Людочке, что помогает мне. Ты, сынок, не упусти свой шанс, когда вернешься. Уж поверь мне, лучше жены тебе не найти. Деньги эти собирала на свадьбу вам. Но ты уж распоряжайся ими, как тебе угодно будет… Люблю тебя, сынок».
Тимофей вытер слезы рукой, аккуратно сложил письмо и положил его на стол.
Деньги он пересчитал: приличная такая сумма. Как раз должно хватить ему на ремонт дома.
На следующий день с утра-пораньше прибежала Люда. Тимофей как раз в этот момент Бурому еду в миску насыпал.
— Ты представляешь! Бабу Тамару сегодня ночью ограбили! Пока она спала, кто-то пробрался к ней в дом и забрал деньги, который она на похороны откладывала.
— Ничего себе… Это же кто мог такое сделать? Приезжий кто-нибудь?
— Все на тебя думают…
— На меня? Вот это поворот. Мне что, делать больше нечего? – Тимофей удивленно посмотрел на Люду. – Ты тоже думаешь?
— Пойдем внутрь, а то тут любопытных ушей много, — сказала Людмила и потащила парня в дом.
А когда она вошла в комнату, то сразу заметила на столе пачку денег.
— Тимка! Эт-то откуда?
— Это мать оставила. Вот читай! – он протянул ей письмо, пропитанное слезами. Сначала матери, потом его…
Дочитав до конца, Людмила тоже заплакала. Потом положила мокрый лист на стол и обняла Тимофея.
— Может, уедем отсюда? – спросила она.
— Нет, Люда. Здесь мой дом, могила матери. Да и зачем уезжать? Только потому что у кого-то фантазия разыгралась? Небось опять, Степановна слух пустила?
— Она самая…
На следующий день вся деревня снова была на ушах. У Галины Петровны пропали лопаты и грабли, которые она с вечера оставила на улице, чтобы утром не отпирать снова сарай.
— Говорю вам, бабы, это Тимофея рук дело! – говорила Степановна. – До его приезда никаких проблем не было. А еще он уголовник! Убийца! От такого чего угодно ожидать можно!
Тяжело Тимофею стало жить в деревне.
Все косились на него, отходя на безопасное расстояние, в магазине продавец язвительно спрашивала: «Что, мол, на деньги бабы Тамары отовариваешься?».
Тимофей пытался всем объяснить, что не он это, что не воровал он никогда, но разве его кто-то слушал?
Участковый несколько раз приходил, проводил беседы. Смотрел странно – исподлобья.
— Не пойман, не вор, конечно… Но ты учти, Тимофей, что я это дело под свой личный контроль взял.
В течение нескольких дней было еще несколько краж: то курица пропадет без вести, то бочка металлическая. Народ стал требовать от участкового более активных действий.
— Валера, сколько это может продолжаться? Никогда краж не было, а тут хоть за голову хватайся! – возмущалась Елена Степановна. А вместе с ней возмущались те, кого обокрали.
— Разберемся, — отвечал участковый.
Приехал к Тимофею, поговорил с ним по душам в очередной раз и забрал с собой в райотдел для дачи показаний. Он был единственным подозреваемым.
— Ты его насовсем забираешь? – вопрошала Степановна, остановив машину участкового.
— Нет, только для дачи показаний. Ну и ордер на обыск буду выбивать. Если получится, то выведем вора на чистую воду.
— Слава Богу! Давно пора уголовника наказать!
Людмила стояла вместе с Бурым возле калитки и не могла сдержать слез. «Неужели её любимого снова посадят?». Пес тоже нервничал и злобно скалился при виде Елены Степановны. Не нравилась ему эта женщина. Ох, и не нравилась.
Люда забрала Бурого с собой, потому что неизвестно, сколько Тимофея продержат в райотделе, а Степановна долго смотрел им вслед, и потом радостная побежала в дом.
*****
Глубокой ночью Бурый стал вести себя неспокойно. Он бродил вдоль забора и настороженно вслушивался в тишину. В конце концов, не выдержав, он с разбегу перемахнул через забор и побежал по темной безлюдной улице.
Тем временем возле дома Тимофея кто-то долго и настойчиво пытался открыть калитку.
Наконец, калитка со скрипом отворилась и во двор вошел незнакомый мужчина. Он осмотрелся по сторонам, потом осторожно завез тележку.
Постояв с минуту, он стал вытаскивать из тележки металлическую бочку, лопаты с граблями, мертвую курицу, и стал искать место, куда это всё определить.
Бурый бесшумно подошел к калитке, закрывая собой проход. А потом глухо зарычал.
Незнакомец резко обернулся. В свете Луны отчетливо видел его «горящие» глаза и блеск зубов.
— Ты откуда тут взялся? – тихо спросил незнакомец. Появление собаки явно не входило в его планы.
Бурый зарычал сильнее.
— Тихо-тихо, я пришел с миром. Вот возьми! – человек бросил к лапам Бурого курицу.
Пес обнюхал «взятку», посмотрел на незнакомца, а потом… Стал лаять. Громко. Изо всех сил!
Его лай подхватили другие собаки, и уже через десять минут у дома Тимофея собралась чуть ли не вся деревня. Люди размахивали фонариками и громко переговаривались.
Людмила смотрела на Рому, которого Бурый прижал к стволу яблони, и неодобрительно качала головой.
— Зачем тебе это всё?
— Потому что я люблю тебя! А Тимофей не достоин тебя. Он уголовник! Его место за решеткой!
Еще через пять минут подъехал участковый. Осмотрел внимательно все улики, потом зыркнул на Ромку и достал наручники.
— Ни за что сына арестовали, я буду жаловаться! — голосила Степановна у магазина.
Однако никто её не слушал. Люди в деревне не глупые, сразу поняли, что к чему.
А Тимофея на следующее утро отпустили.
Участковый лично привез парня к дому, извинился несколько раз, мол, ошибка вышла, мать его вспомнил:
«Хорошая женщина была… и сына она хорошего воспитала, несмотря на то, что одна растила».
Дома Тимофея уже ждали Людмила и Бурый. Вернее и преданнее друзей ему не сыскать на всем белом свете. И он был рад, что судьба свела его с ними. Теперь всё будет хорошо.
