— Снимай с сына футболку и возвращай мне! Ты ее не покупала!
Катя зажмурилась.
Сосчитала до 10.
Открыла глаза.
Бывший супруг, один вид которого уже вызывал у нее нервный тик, никуда не подевался. И не отступился. Он решительно требовал свое.
Она бы купила сыну тысячу этих футболок с динозавриками, если бы их еще производили. Но эту футболку с таким принтом уже не выпускают. Катя облазила все сайты, все маркетплейсы, но нигде не было точно такой же. С динозавриками и другими любимчиками детей футболок миллион, но Егору не нужен этот миллион футболок, ему нужна только своя. Только с этим рисунком.
-Макс, я у тебя ее куплю, — Катя копошилась в купюрах, — За сколько? 1000? 2000? 5000? Эта футболка стоила 300 рублей тогда.
-Раскатала губу. Ты меня не задобришь.
— Я тебя на задабриваю! Назови цену.
— 30.000
— Рублей??
— Ну, хочешь – давай в евро.
— Это что за цена за футболку? Мы ее не в бутике брали, а на рынке.
— Я. Ты ее не покупала.
-Я могу заплатить, но не столько. Это когда она так подорожала??
— Инфляция, — нахально пролез он в квартиру.
— В 100 раз?
— Спрос рождает предложение. У тебя есть спрос на эту футболку. Я устанавливаю цену.
— Забирай и уходи.
— Напрасно. Егорка огорчится, что мама о нем совсем не думает. Ну, на твоей совести. Принеси футболку сюда.
— Нет уж, дудки! – ответила Катя, — Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай. Сам забирай у Егора.
Максим действовал чужими руками. Даже когда забирал половину детских вещей (после развода же все пополам) он не приезжал за ними сам: отправлял друзей или грузчиков. Порой – маму. И сам никогда не говорил сыну, что надо отдать паровозик или конструктор. Все через кого-то.
— Ты присвоила эту футболку. Тебе ее и забирать.
— Она не моя. Она Егора.
Катя уже раскусила коварство бывшего мужа. Ему – выгода, ей – отдуваться потом перед сыном. Егор маму ни в чем не винил, дети куда сознательнее, чем некоторые предполагают. Егор все это сносил молча. Но это отражалось на его самооценке. Он чувствовал себя покинутым.
Катя поставила на то, что у бывшего рука не поднимется лично отнять футболку у сына.
И не прогадала.
— Не буду забирать, — поменял решение Макс, — Какая-то кофта с барахолки мне не нужна. Дарю.
Уходил он несолоно хлебавши.
Катя ехидно хмыкнула:
— Будто все прочие поношенные футболки, детские паззлы, которые Егор уже перерос, и стульчик для кормления были тебе так нужны.
Это простая месть Кате за развод. Причем намеренно растянутая месть. Можно было все это разом собрать и вывезти, но Максим действовал изобретательнее: вывозил по чуть-чуть. Чтобы, когда Катя уже не ждала подвоха и забывала про муженька, он креативно напоминал о себе. Дескать, не видеть тебе спокойной жизни. Это месть и за то, что из ценного делить-то было нечего. У Максима есть квартиры, но это квартиры мамы, которые на нее и записаны. Но свое-то отдавать ему и не хотелось, конечно. А та двушка, которую он был вынужден покинуть, и которую он бы с удовольствием разделил, добрачная и в собственности у Кати.
И на развод подала, и без квартиры его оставила, тут уж он и раздраконился, и выкатил Кате километровый список того, чем она не может владеть единолично. Что покупалось в браке. Хотел поглядеть, как она рыдает и борется за каждую кружку, но все требуемые кружки, кастрюли и занавески Катя отдала с милой улыбкой.
Максим потерял сон. Накопившуюся злость было некуда выплеснуть.
И тут возможность нашлась. С детскими вещами Кате будет труднее расставаться, потому что тут задействован и сын. А слезы ребенка для матери…
Теперь и Максим не прогадал.
— Не тебе решать, что мне нужно. Нужно – не нужно, а не ты это покупала.
— Половину – я.
— Я тебе твою половину и швырнул.
— А ребенку? Его вещи-то какое имеют к этому отношение? Ты со мной развелся.
— Важно не то, чьи это вещи, а то, кто их покупал.
— За что ты мне так мстишь??
— За развод! – неожиданно и честно заявил Максим.
— Не я прибежала тогда и начала орать. Я так и не поняла, с чего начался тот скандал, что тебе в голову взбрело. Но, извини, после таких оскорблений, после того, что ты мне наговорил, я твоей женой остаться никак не могла.
Кате так и не изволили сообщить, за что ей тогда досталось.
— Сама-то повспоминай, что натворила!
— Не помню!
— Я на тебя наорал, и – да, мало еще наорал, а ты не извиняться ломанулась, а – разводиться.
— Извиняться за то, чего я не помню?
— “Я не помню, я не помню”. Это разве тут важнейший фактор? Муж пришел домой. Накричал – значит, так надо было. Вывела. Довела. Или на работе его премии лишили. Ты, как жена, не скандалить и возмущаться должна, а, не препираясь, выслушать. Извиниться потом!
— Да за что?!
— Да не суть, за что извиняться, Катя! Чтобы до развода не доводить, надо быть мудрее.
— Чудесно. Я буду мудрее. До свидания. Впрочем… надеюсь, что прощай. Если захочешь еще какую мелочь у ребенка отобрать, то напиши мне в мессенджер. Отправлю по почте!
Чтобы подобраться еще ближе к истерике Кати, Максим написал ей попозже, что надо отдать все то, что им когда-то передавали его близкие. В частности – его сестра Люба.
У Любы тоже родился ребенок, и тоже мальчишка, Витя, но на полтора года раньше Егора. Соответственно, все, что носил Витя, и из чего он вырастал, перекочевало к Максиму и Кате. Чтобы Егорка донашивал. Вещи были качественные, не порванные, не испачканные, а отказываться – невежливо. Катя не то, чтобы просила золовку ей что-то отдавать, но, увидев, с каким трудом Люба затаскивает эти тюки на пятый этаж их пятиэтажного дома, в котором нет лифта, все взяла. Вещей Люба привезла много и дарила их, как тогда показалось, от чистого сердца, не со скрипом и кривой ухмылкой, как будто милостыню подает. Нет. Отдавала с улыбкой. Видно, что рада была помочь, и радо заодно расхламить шкафы, чтобы освободить полочки для грядущих покупок.
— Люба тебе сама это сказала?
— Сама. Велела передать, что, раз ты не ее невестка, то на привилегии невестки рассчитывать не можешь. Неси все назад. Это по справедливости.
— Но многое Егору уже давно мало – и что-то, что протерлось, выбросила. Хорошие ползунки и маечки раздала подругам, у которых дети.
— Так нечего было раздавать чужие вещи!
— Мои. Точнее, вещи Егора. Люба их не в аренду сдала, а подарила. Чувствуешь разницу?
— Ты договор дарения продемонстрируй, а то мы и заявить о краже можем.
— Чтобы следователям было над чем посмеяться?
— Увидишь!
В очень прочный мусорный пакет, на 240 литров, Катя кидала все, что находила в квартире из когда-то переданных золовкой детских вещей. Собирала все без грусти. В эти игрушки Егор уже не играет. Ему восемь. Большинство из них валяется в коробках или в корзинах – под слоем тех игрушек, которые интересуют восьмилетнего. Вещички, конечно, ему давно мало. Катя оставила их на память, но если бывший и его сестра так настаивают…
Она объехала и своих подруг.
Заливаясь звонким смехом, девчонки тоже повытаскивали с антресолей то, что раньше носили их дети.
— У меня еще мешок есть, — сказала Света, — Мешок того, что ты отдала. Мешок всяких тряпок, которые я сама покупала. И мешок, в который я сложила то, что тоже передавали родственники. Все уже мало. Из всего выросла моя Наташа. Отдать твоему муженьку? – она раздобыла маркер и написала на светлой ткани “на благотворительность”, — Вот в таком виде и отдай. Передай, что мы еще соберем, если ему носить нечего.
— Было бы смешно, если бы не было так грустно.
— Он же этого и добивается. Мотает тебе нервы. Поставь мысленный блок на все переживания о нем. Хочет забрать барахло? Пожалуйста. Ты бы это и так выкинула.
— Ну, это память…
— Память о муже и его сестричке?
— Нет, о них я помнить не хочу. Память о раннем детстве Егора.
— Фотографии – это память. А это, — она толкнула мешок, — Вышедший из моды хлам. Тебе надо отдохнуть. Могу подсказать, где купить путевку для Егора. В детский лагерь. Он там с ровесниками мигом забудет про нерадивого папку. И ты отдохнешь.
— Не маловат мой сын для того, чтобы ехать куда-то без мамы? И не доверяю я этим лагерям. Чего только ни наслушаешься о них…
— Поэтому я и сказала “подскажу”. Подскажу хороший лагерь. Мы недавно в него с проверкой ездили. Поверь, комар носа не подточит. Все филигранно у них. В часе езды. Если Егор попросится домой, так сразу и заберешь.
— Ну… я спрошу.
Заручившись согласием сына, Катя провожала его на смену в детском лагере. Пока что на 14 дней.
Проститься с сыном приехал и Максим.
Егор папу обнял, как обнимают четвероюродного дядю, который без спроса приехал в гости, а ты из-за него переезжаешь на раскладушку. Обнял без восторга. Ради приличия.
Автобус тронулся.
— И в какой лагерь ты его определила? – заворчал Максим.
— Который в области.
— Всего в часе от нас? Там даже озера нет. У-у-у, я уж подумал, что ты сыну путевку на море купила.
— Ты и на эту путевку не скидывался.
— А обязан? Алименты ты же получаешь.
— За что ты мне так мстишь??
Максим, видимо, уже не утерпел:
— Ты мою маму обворовывала!
Отдаленно вспомнилось, как он тогда кричал что-то про “воровку”. Катя-то подумала, что это про ту счастливую молодость, которую она у мужа украла, ведь, как он визжал, не будь ее – он бы женился на Кире Найтли.
— Обворовывала? Малину с ее огорода подъела на даче, на которую она меня пригласила ровно 3 раза? На знакомство, после свадьбы и когда твоего папу поминали. Что я еще могла у нее украсить?
— А в магазине? У мамы камеры повсюду!
Когда у Кати были выходные, а в магазине свекрови – нехватка сотрудников, то Катя туда выходила продавцом-кассиром. Но она не воровала.
— Камеры – и что?
Про камеры Катя знала.
— Все заснято!
— Ты сам все просмотрел?
— Нет, мама отрывки показала.
— Понимаешь ли, дружок, — уже сопоставив все факты, произнесла Катя, — Посмотри ты записи не отрывками, а “от и до”, то ты бы непременно увидел, как я за эти продукты платила. Доставала карточку, вводила все в вашу допотопную кассу и оплачивала. Заметь, даже не по закупочной цене просила. По рыночной покупала. Потому что зачем мне после смены бежать в магазин, если я уже в продуктовом магазине?
— Уголовники на суде тоже все невиноватые!
— Чеки с карты показать?
Катя и сейчас могла вспомнить даты, в которые она работала.
Все отобразилось в приложении банка.
— Видишь, тут сумма. Тут время. А тут – название ее магазина. Почему, поверив, что я воровка, не сказал прямо?
— Мама просила ее не подставлять…
— Ну, постаралась она на славу.
— Получается, мы можем снова сойтись?
— Ты меня чем слушал? Я развелась с тобой после тех оскорблений. Их первоисточник меня не волнует. И… Максим, Люба недавно заходила ко мне. Никакие вещи она вернуть не просила. Теперь я и об этом знаю.
Те тюки, которые забрал Максим, вскоре всплыли на сайтах, где перепродают подержанные вещи. Катя наткнулась на них, когда искала такую же футболку с динозавриками, хотя бы б/у, чтобы кинуть ее в Максима и уж точно не быть ему ничем обязанной.
