-Дочь приезжала, зовет к ней побыстрее перебираться. А я как не хочу!
Такими словами встречает меня соседка.
Здравствуйте, мои читатели. Кто постоянно читает мои рассказы о деревенской жизни, знает, что пишу я их со слов моей соседки — замечательной рассказчицы о своей жизни и о жителях нашей деревни, вернее, трех деревень, расположенных рядом друг с другом. Она работала страховым агентом, поэтому знает, возможно, обо всех. Да и живет она здесь более 60-ти лет.
Вот уже вторую зиму она будет жить зиму у дочери в районном городке, а в апреле вновь приедет в свой дом под березами, с резными наличниками. Я верю, что на будущее лето мы вновь будем сидеть на крылечке под березами и разговоры разговаривать, как она говорит.
-Проходи, золотуня моя, — такими словами она встречает меня каждый раз.
— А я только что кашу пшенную с тыквой ела. Вкусная! Сейчас тебе положу. И не отказывайся!
-Хорошо, — соглашаюсь я. Только мне две ложки хватит.
-А ты сама положи сколько надо. Я её на плите варила, печку топила. Распарилась каша.
Она подает мне старенькую эмалированную тарелку, не чашку, именно тарелку. Я кладу немного и пробую.
-Ну, как, вкусная?
Каша тает во рту. Я только киваю, наслаждаясь сладостью и запахом тыквы.
Мне предлагают ещё, но, хоть и ещё бы съела ложечку-другую, вежливо отказываюсь.
-Дочь приезжала, зовет к ней побыстрее перебираться. А я как не хочу! Ещё немного поживу дома, а ехать надо, скоро совсем холодно будет. Я сейчас печку один раз топлю, а потом надо будет больше дров носить.
-О чем сегодня будешь рассказывать?-спрашиваю.
-А вот кашу пшенную сейчас ела, я тебе расскажу, как мы с сестрой в детстве за полоской проса ухаживали. Тогда ведь в магазине пшена не было, мы свое выращивали.
-Подожди, не начинай. Я сейчас диктофон включу, а то не запомню что-нибудь, пропущу.
Сегодня я решила записывать её рассказ. Пожалела, что раньше так не делала.
-Включила? Можно начинать?
Я киваю головой.
-В начале мая маманя просо сеяла. Специально одна полоска под него отводилась. Вот маманя посеет, потом бороной, знаешь такая с деревянными зубьями, заволочит.
Как только прорастет просо, а всходы на морковь похожи, когда она всходит, мы с сестрой руками сор прорываем. И так раза три пропалываешь. А нам лет по семь-восемь было.
Но самая большая беда — грачи. Чуть рассветает — грачи уже на огороде. Вот нас маманя рано-рано разбудит и посылает просо от грачей караулить. А зори холодные. Мы у амбара к стенке притулимся, солнце чуть пригреет — мы и заснем. Маманя выбежит, кричит: «Кши, кши! Девчонки, вы что же спите?!»
Почти весь май так и караулишь.
В конце августа начинали просо жать. Маманя серпом жала. Ну и мы тоже помогали жать, но больше рядками раскладывали. Денька два полежит на солнце, начинаем снопы вязать и крестом складывать. В один крест четыре снопа. Потом начинали около двора место расчищать от травы, ток делаем, подметаем чисто-чисто. На этот ток снопы носим и молотить начинаем. Мы когда маленькие были, мама нам палки давала, а сама цепом молотила. Ну а годам к десяти маленькие цепы сделали. А в четырнадцать мы уже быстрее мамани молотили.
После в ступе толчем. Вот тебе и пшено — вари кашу!
Года за два до замужества появилась у одного мужика дранка. Это приспособление такое, чтобы легче пшено получать. В очередь к нему записывались. Облегчение большое было. Конечно платили ему пшеном.
Мешок проса принесешь драть, в нем ведер семь. Вот полведра ему оставляешь.
Замолчала моя рассказчица. Потом добавила:
-Лет пять замужем прожила, все сами сажали, а потом пшено в город стали привозить в магазины. Тогда и бросили мы свою полоску.
А кашу пшенную я люблю, особенно с тыквой.
