– Бабушка, привет, – разувался Богдан в прихожей малогабаритной квартиры. – Диву даюсь, как ты в этой шкатулочке вся помещаешься?
– Тебе-то, двухметровому, ясное дело, тесно! А я что? Метр шестьдесят было, полтора осталось….
Так и помещаюсь. Без деда, тем более…
Это мы с ним раньше, в доме нашем просторном, на веранде, разойтись не могли. Обязательно теранёмся…
А сейчас одной – простор, – печально произнесла она.
– Так и не получается тебе привыкнуть? Уже года три прошло с тех пор…
– Почти пять. Не могу. Снится он мне часто. А как ты, внучок, поживаешь? Как у тебя дела с Тоней?
– Ой, да как дела…. Поговорить с тобой об этом пришёл. Про Тоню. Разногласия у нас, бабушка. Наверное, не буду я на ней жениться.
– Какого рода разногласия? Да ты проходи, Богдашка. Что с порога-то начинать проблемы решать?… Картошечка у меня вареная и котлетки… Пообедаешь?
– А почему не пюре? – удивился он. – Ты же всегда к моему приходу его делала.
– Да… просто… нечем было растолочь.
– А толкушка твоя где? Деревянная, которую я всю жизнь помню?
– Была и сплыла. Ну так, что там твоя Тоня? – перевела разговор бабушка.
– Хотел я с ней построить отношения, как у вас с дедом. Дед же у нас какой человек был? Стукнул кулаком по столу, и все забегали!
– Вот так тебе это представлялось, да, Богдаша? – улыбнулась бабушка.
– Да. Суровый он был человек!
Вот, ты же в эту квартиру только пять лет назад из деревни переехала, правильно? А до этого хозяйство было большое.
– Было, как не быть хозяйству, на земле?
– И кто в семье постоянно работал? Ты, бабушка! Ты на огороде пахала, ты на кухне деда обихаживала. Ты стирала, компоты с закрутками катала…
– Продолжай. Мне интересно, какой твой взгляд со стороны. Каждый год ты приезжал, рос и умнел.
– Ты одна всё делала, бабушка.
– А дедушка этим временем на печи лежал? В своем доме? Так ты считаешь? –спросила она.
– Ну, я знаю, что о покойных надо только хорошее говорить…
– И ты думаешь, что я дедушкины усилия сейчас приукрашать собралась? В память о нём?
Богдан притих ненадолго, и потом заговорил:
– Я когда к вам на каникулы приезжал, только ты мной занималась, бабушка!
Помнишь, как мы с тобой картошку чистили?
– Помню! Ты же кроме пюре и омлета ничего не ел!
– Бабушка, я ведь понимаю теперь: ты так делала, меня занимала разными делами, чтобы я деда не раздражал…
– Богдан, боялся ты его сильно, хотя ни разу он ни руки, ни голоса на тебя не поднял.
И теперь ты хочешь стать как он? Вроде, и не хвалишь дедушку, но подражать ему готов? Почему?
– А ты слышала о модели семьи, бабушка? Вот смотри. Меня воспитала мама. Но, на каникулы я ездил к вам. И модель семьи у меня в голове сформировалась такая: суровый дед и добрая бабушка, у которой всё кругом.
Я мужчина.
И буду как дед.
– Хорошо. С чего ты начал в отношении Тони?
– С азов. Потребовал, чтобы дома был порядок, еда сготовленная и чтоб Тоня была в хорошем настроении…
– А вы ещё даже не женаты, – задумчиво сказала бабушка.
– Мне двадцать два, – напомнил Богдан. – Я мужчина, бабушка. Она должна выполнять мои требования.
– Да ну? – улыбнулась Варвара.
– Ну, да, – уверенно ответил внук.
– И Тоне это, естественно, не понравилось, – спокойно предположила бабушка.
Варвара поднялась и взяла из холодильничка, что урчал в этой же комнате, смородиновое варенье.
«К чаю».
Присела, чтобы продолжать разговор.
– Мы с Тоней поругались. Она сказала, что диктата от человека, который ей даже не муж, не потерпит.
– Правильно сказала!
– Что, правильно, бабушка! Ты же терпела?
– Давай, теперь я тебе расскажу.
А то, твои детские воспоминания однобоки и никуда не годятся.
Наши с дедом обязанности строго подразделялись на женские и мужские. Я делала всё, что ты перечислил, плюс за детьми и внуками смотрела. Всё верно.
Только, моя работа и усилия были более заметны!
А дела дедушки Антона проходили незаметно. Он топил баню. Если забить-прибить что-то нужно было, я ему по сто раз не напоминала.
Всё сам!
Он машину водил, дрова рубил, поломки ремонтировал. Ведь, когда дома все работает, кажется, что оно всё само! Он под машиной лежит, ты его видишь? Нет.
– А почему меня, внука, не звал?
– Деталь утащишь, где потом её искать? Дальше. Овощи и корнеплоды он сам копал, а я только сажала и полола…
Дом у нас не сквозил, не трещал по швам, окошки ладные были, сарай не перекошенный, забор вовремя покрашенный.
Так покупатели дома и сказали – крепкого хозяина видно сразу! У балбеса оно что? Дом как решето.
А что с вами, с детьми, не умел обращаться, так он – дитя войны. Что он видел? Кто его по головке гладил? Одни тумаки доставались.
– Бабушка, а вспомни, как он мог сказать: «А ну, старая, оторвись, и поесть на стол поставь!»
– Так это он меня от бесконечной работы отвлекал, чтобы я хоть поела с ним! Сейчас и еда есть, два холодильника, а аппетиту нет!
– А он ещё приказывал: «Варвара! Поди, давление мне померь!» – вспоминал Богдан.
– Потому что я за здоровьем не следила совершенно! А он за нас двоих это помнил.
В итоге я ему мерила давление, а он – мне!
«Неужели, бабушка забыла, как сама, порой, от грубости дедовой плакала? » – недоумевал внук.
– Понимаешь, внучок, он как умел, так и заботился. Ни разу не сказал мне, что любит. И целовать стеснялся, особенно, на людях.
Приезжало к нам как-то раз телевидение, снимало репортаж про суровые будни колхоза.
Просили они, умоляли, поцелуйте жену в щёку. Он ни в какую!
Но, при нём я всегда сытая была и хорошо одетая. Ни разу не намокла моя подушка от слёз, потому что я заподозрила его в предательстве! Не было такого! Никогда!
Мужик он был, понимаешь?
– Я тоже мужик.
– Не по рождению мужик измеряется, а по поступкам.
Богдану стало не по себе. Он замолк.
– Я понял, бабушка. Ты считаешь, что со своими запросами я пока до мужика не дотягиваю…
– Богдашка, тебе только двадцать два. Дотянешь! Начни уже брать на себя ответственность в мужских делах, заботься о маме и о Тоне. И… целуй её, чувства показывай. И будет тогда в твоей в семье порядок.
– А ужин?
– И ужин, внучок, будет, самый свежий и вкусный!
– Спасибо, бабушка.
– Да не за что.
– Вкусные котлетки у тебя! Наверное, самые лучшие, что я когда-либо ел. Дашь рецепт? – спросил внук.
– Дам.
Прошли они в комнату. Варвара хотела взять, по-старинке, авторучку и блокнот, записать рецепт и вдруг Богдан кое-что заметил.
– У тебя гардина накренилась, бабушка. Ты её чем-то подпёрла?
Он подошёл ближе и изумился:
– Толкушкой для картошки?
Точно!
Деревянная толкушка подпирала гардину об угол шифоньера.
– Дрель есть? – деловито спросил внук.
– Да не надо! Тебе уже ехать пора.
Я Егора попрошу, соседа.
– Бабушка, ответь. Есть?
– Есть, дедова, в инструментах. Там же и чопики деревянные.
– Бабушка, ты посиди пока, покачайся в кресле, телевизор посмотри.
Я тебе сам всё сделаю.
