Мы вместе с Надей работали в офисе охранного агентства. Я секретарем, она – бухгалтером. И работал у нас заместителем генерального директора Евгений Кузумян. По паспорту звали его Егиш Давидович Кузумян, но у нас в коллективе, как и везде, впрочем, парня звали Женей. Думаю, имя, прописанное в паспорте, Жене нравилось не слишком – назвали его в честь одного из прадедов. Кузумян представлялся исключительно Евгением, и мало кто знал, как его зовут на самом деле.
Женя был молод, должность свою получил по блату. Вообще, был он парнем неплохим. Веселым, компанейским, обходительным. Часто приносил женской части коллектива – нас и было-то всего двое с Надькой – какие-то приятные мелочи. То шоколадками угостит, то цветочки подарит. Всегда, приходя на работу, задерживался на ресепшен, спрашивал, как у меня дела. Как здоровье.
На одном из корпоративов они с бухгалтершей Надей сблизились. Он холост, она не замужем. Потанцевали, выпили. Женя пошёл провожать Надю. В результате, случился бурный роман. Влюбились. Не только Надя влюбилась в Женю – чувство было взаимным. Но она-то просто втрескалась по уши.
У Нади горели глаза и была потребность рассказывать о своих чувствах. Я не знаю, кому она засоряла этим мозг в нерабочее время, но на работе была только я – не с мужиками же делиться?
— Женя такой заботливый! – восклицала она. – Вот я только заикнулась, что у меня сумка порвалась, а он вечером мне новую подарил. Брендовую. Хорошей фирмы.
Она называла фирму, я прикидывала цену. Женя был не только заботливым, но и щедрым.
— На наши зарплаты таких подарков много не сделаешь. – заметила я.
— Ну… у Жени семья обеспеченная. Помогают ему, наверное.
Она рассказывала, куда они ходили. Что смотрели. Что покупали. Как Женя великолепно готовит. Какое у него чувство юмора. Какой он добрый и… нежный. Да, Надя порывалась поделиться со мной и какими-то интимными подробностями, но я её остановила:
— Перебор, Надь. Хорош.
— Мы, наверное, парные татуировки сделаем. – мечтательно сказала Надя.
— А Женя-то об этом знает? – охладила я её пыл.
Вообще, мы с Надеждой не были близкими подругами, но хорошо общались на работе. Могли и после рабочего дня куда-то зайти, кофейку выпить, или по бокалу вина. Хотя, в последнее время Надя в основном уезжала с работы с Женей. А меня, честно говоря, немного начала доставать эта Кузумания. Нельзя же все разговоры сводить к мужику? Даже если он такой любимый-прелюбимый!
Однажды, в понедельник, Надя пришла на работу мрачнее тучи. Едва кивнув мне, ушла к себе в бухгалтерию, и не высовывала оттуда носа. А я уж начала привыкать, что она постоянно торчит на ресепшен вместе со своими откровениями.
— Марина, где Кузумян? – высунулся из кабинета Жадов, наш генеральный.
— Не видела сегодня! – отрапортовала я.
— Дозвонись! – велел он. – Найди мне его!
Эва как взволновался! Аж из кабинета вылез, чего за боссом отродясь замечено не было. Вообще, он давно внаглую свалил всю работу на Женю, а сам или не появлялся вообще, или сидел в своем офисе, играя в компьютерные игры. Вон, Евгений Давидович не вышел на работу, и сразу паника…
Телефон Жени не отвечал. Я зашла к начальникам объектов и поинтересовалась у них, где Кузумян – никто не располагал информацией. Я уже собиралась пойти и окончательно огорчить Жадова, но тут подумала о Наде. Она так сегодня и не подошла ко мне ни разу, что было очень странно.
— Надя, где Ку… — начала я, заглянув в бухгалтерию, и опешила.
Она сидела и рыдала. Слезы текли в том числе на документы, лежавшие на столе, но Наде, кажется, было плевать. Она вытирала лицо то насквозь мокрым платком, то прямо пальцами. Макияж давно поплыл и вообще уплыл с Надиного лица. В такой печали я её не видела никогда.
— Что случилось? Кто-то умер? – испуганно спросила я, подумав о Жене.
Она помотала головой и выдавила:
— Я беременна.
— Что? – громко воскликнула я.
Надя подняла голову и зло зыркнула на меня:
— Зайди и закрой дверь.
— Я не могу! У меня там телефон, ты чего?
— А я не могу идти в таком состоянии к тебе на ресепшен.
— Давай поговорим в обед!
— Нет! – в голосе Нади звучало отчаяние. – Нет! Мне надо поговорить! У меня жизнь кончена, а ты о телефоне беспокоишься?
Странно… я всегда думала, что новость о беременности — радостная новость.
Я сбегала к Жадову и сказала ему, что Кузумян пока не нашелся. Шеф затосковал, глядя в окно. От него я побежала снова в офис руководителей объектов, и взмолилась:
— Ребята, посидите за меня на телефоне полчасика! Умоляю. Вопрос жизни и смерти!
— А на свидание пойдешь со мной? – тут же нашёлся хитрый Елизаров.
Он был женат, но ему это не мешало все два года совместной работы пытаться вытащить меня на свидание.
— Ха-ха, очень смешно. – ответила я. – Посидишь, или нет?
Посидеть на телефоне он согласился, но я знала, что тема со свиданием в ближайшие дни снова будет выдвигаться на повестку дня, будь она неладна.
Я вернулась в бухгалтерию, и Надя поведала мне свою печаль. Плакать она не переставала.
— У нас же всё так хорошо было. А тут задержка. Я сначала хотела убедиться. Ну… тест сделала, потом к врачу ещё сходила. Всё подтвердилось. Беременность, девять недель. Я сначала не знала, как к этому относиться – в планах же не было. Но потом подумала: я люблю, и любима. Мы оба свободны. Мне просто нужно скорее сказать Жене, и он будет счастлив. А он… он…
Надя по новой разрыдалась.
— Да ну чего он-то! Говори ты уже, не тяни! Мне ещё из-за тебя Елизарова теперь отшивать. Он всё мечтает со мной поужинать. Что Женя сказал?
— Он услышал, и его словно подменили. Он… будто окаменел. Я его обнимаю, вопросы задаю, а он сидит, как статуя. Я так испугалась. «Женя, что случилось?!» — спрашиваю. Не отвечает. Потом отстранился, ушел в ванную. Вышел через полчаса, наверное. Сказал… сказал…
Надя завыла опять. Я закатила глаза.
— Сейчас, Марин! Сейчас… — она выдохнула и закончила. – Сказал, что никогда не женится на мне. Ему жаль, но это исключено.
— Потому, что родители поди не позволят, да?
— Как ты узнала? – поразилась Надя.
— Ну… есть такие семьи. Чтут традиции. Браки заключаются только с людьми своей национальности. Кровь они не смешивают ни при каких обстоятельствах. Думаю, у Жени именно такая семья. Традиционная. Если он пойдет против них, его и прогнать могут.
Надя помолчала и сказала:
— Ты как будто была вчера там. С нами. В моей квартире. Ты всё знала! Почему? Почему ты молчала?!
— Тихо! Тихо! Что я должна была тебе сказать? Есть ведь и исключения!
— А мне вот… не повезло!
— Так он бросил тебя?
— Он сказал, что готов поддерживать меня и ребенка. Но фамилию ему свою не даст. И когда женится на подходящей девушке, то просто уйдет, и всё. Всё будет кончено.
— А! А пока не женился, готов жить с тобой?
Надя пожала плечами.
— Я сказала, что меня это не устраивает. Сказала, что не может жениться – пусть проваливает. Он ушел. А я… кажется, словно я умру сейчас. Совсем умру, понимаешь?
— Понимаю я всё, Надь. Мне работать надо бежать. Давай после работы, да? В Джонджоли пойдем, сядем там в уголке, вина закажем, и обсудим.
— Мне теперь нельзя вина. – Надя улыбнулась, и взгляд её посветлел. – Я сок попью. Или чай.
Жадов к вечеру сообщил мне, что Кузумян больше у нас не работает.
— Ясно. Сочувствую. – сказала я.
— Обойдусь. – махнул рукой Петр Игоревич.
Не знаю, звонила ли Надя Евгению, разговаривала ли с ним после всего случившегося. Кузумян больше на работе так и не появился, а Надя о нём не заговаривала. С каким исступлением она во время их романа делилась своим счастьем, с таким же упорством теперь Надя хранила тишину. Ни слова о Жене из неё нельзя было вытянуть. А если где-то в коллективе кто-то вспоминал о нём, совершенно без задней мысли, она тут же уходила от таких разговоров подальше.
В тот день, когда мы последний раз говорили о Жене, вечером, в кафе, после работы, я спросила Надю, уверена ли она в своем решении оставить ребенка. Ребенка, который не будет иметь права узнать своего отца. И бабушку с дедушкой. Вообще никого со своей армянской стороны.
— А убивать его лучше, что ли? – фыркнула Надя. – Слушай, мне двадцать семь лет. Я умная, успешная, хорошо зарабатываю. Квартира своя. Почему бы мне и не родить? Буду ему и за маму, и за папу.
— Или ей…
— Нет, я чувствую, будет сын. Будет похож на него. – рот Нади скривился, словно она сейчас снова заплачет, но этого не случилось. – Я ведь так его любила… так любила… как безумная. Неужели, так можно? Просто из-за каких-то дурацких традиций? Из-за предрассудков? С живым человеком, а? Марин! Я не понимаю!
— Это для нас они дурацкие. – вздохнула я. – А у них там годами и веками всё создавалось и укреплялось. Может, ты попробуешь ещё раз с ним поговорить?
— Не стану. Вон, он даже с работы сбежал. Трус! А видела бы ты, как он со мной разговаривал… как чужой! Жуть. Я как в фильм ужасов попала. А всё разрушила одна единственная фраза: у нас будет ребенок. Ладно. Всё. Проехали!
И всё. Правда И с тех пор, как не было Жени Кузумяна в жизни Нади.
Как-то раз она отпросилась в поликлинику, а к нам в офис ураганом влетела женщина. Высокая, с черными волосами и крупными чертами лица. На мгновение мне показалось, что она меня ударит.
— Это ты, мерзавка, с моим сыном путаешься?! – набросилась на меня женщина.
Говорила она с еле заметным акцентом. Кавказским акцентом. Я могла и не спрашивать, о каком сыне речь – всё стало понятно.
Глаза женщины метали молнии, а ноздри хищно раздувались.
— Никто уже не путается с вашим сыном, успокойтесь! Он уволился давно, и они расстались.
— Не ты, значит! Где она?
— Нет её. Могу позвать охрану. Позвать?
— Ты что, угрожать мне будешь? – казалось бы, заводиться было уже некуда, но даме это удалось. – Хамка невоспитанная! Позови её! Позови ту, которая мою семью разрушила! Меня муж хочет бросить, говорит, плохого сына воспитала! Я воспитала? Я его научила спать с кем попало?
Из комнаты за моей спиной выглянул Елизаров, но увидев грозную армянку, ретировался. Конечно! Дождёшься от них поддержки!
Я встала, налила Жениной маме воды, и принялась втолковывать, что та, которая ей нужна, на больничном. Надя должна была вернуться из поликлиники на работу, но мне хотелось её защитить. Поэтому, я врала, что Надя болеет, а также говорила правду о том, что Женя её бросил. Втолковывала этой злой и расстроенной женщине, как маленькой.
— Почему вы пришли? Женя же отказался от своей девушки.
— Да знаю я имя её! Надя. – женщина произнесла это с крайней степенью презрения. – Ты не врешь мне, что она на больничном?
— Честное слово!
— Вот тебе мой телефон. – дама записала номер на стикере. – Позвони, как только она выйдет с больничного. Поняла?
Это было сказано в приказном тоне, словно я служила у неё горничной. Информацию о том, что ей сын Женя больше не встречается с Надей женщина как будто не слышала. Не воспринимала. Продолжала кипеть и гореть своим праведным гневом и желанием покарать мерзавку. Что там у них происходит? Я недоумевала. Если Женя ушел от Нади и ничего не рассказал родителям, то что привело эту женщину в наш офис?
С Надей они, слава Богу, разминулись. Я, подпрыгивая от нетерпения, дождалась коллегу и сказала:
— Знаю, ты просила не говорить про Женю, но кое-что случилось…
И тут Надя просто смертельно побледнела. Она схватила меня за руку и выкрикнула:
— Что с ним случилось?!
Я поняла, каких усилий ей стоит делать вид, словно никакого Кузумяна не было в её жизни.
Узнав, что приходила Женина мама и искала её, Надю, она выдохнула.
— А. Ну, не знаю, чего это она. Я с ним не встречаюсь, ей нечего мне предъявить.
— И тебе что, не любопытно, почему она вдруг кинулась с тобой разбираться?
— Нет, Марин. – отважно соврала Надя. – Не любопытно. Мне надо о себе думать, чего это я буду думать о какой-то злой кавказской тетке? Витаминов не хватает. Надо витамины пропить.
Надя погладила себя по животу. Её беременности было уже шесть месяцев. Скоро Надя должна была уйти в декрет, а Жадов с новым замом всё никак не могли выбрать ей замену.
Женя Кузумян объявился ещё через месяц после тех событий. Мать его, слава Богу, больше не приходила, а вот он… однажды, когда Надя вышла с работы, Женя ждал её напротив входа, в такси. Сидя за рулём такси, так будет точнее.
Надя, стараясь не нервничать, в машину села. И домой себя повезти позволила. Сдержанно отвечала на Женины вопросы о самочувствии, о развитии беременности.
— Кто родится, знаешь?
— Знаю. – ответила Надя, и замолчала.
— Ну, кто?
— Мальчик.
— Сын, значит.
Надя пожала плечами. Они уже подъехали к её дому.
— Ты почему такая?
— Какая?
— Чужая совсем. Я с миром приехал.
Надя невесело рассмеялась. Чужая! Надо же… какая ирония!
— Жень… ты меня подвез. Спасибо. Я домой пойду. Мне надо рано спать ложиться.
— В семь? – иронично спросил он.
Надя открыла дверь и вышла из машины. Женя выскочил, и подошёл к ней. Попытался обнять.
— Да не надо! – простонала Надя. – Не надо ничего! Если нельзя тебе со мной, так зачем ты меня мучаешь?!
— Нельзя. – вздохнул Женя. – Но я решил, что всё равно буду.
— Что? – обалдело спросила она.
— То самое. Видишь, такси вожу. Мама с папой постарались, на хорошую работу не устроишься. Я чего так долго не приезжал? Пытался как-то выкрутиться без них. А что? И в такси люди работают! Мне даже нравится…
— Ты ушёл из свей семьи? Ушел от родителей, чтобы быть со мной?
— Ну да.
Надя переступила с ноги на ногу. Женя протянул руку и придержал её за локоть.
— Я беременная, а не больная. – она прикусила губу. – Не упаду.
С одной стороны, обида была сильна. С другой, Надя так сильно его любила… так любила!
— А пожениться мы сможем?
— Ещё как сможем! – пообещал Женя.
Надя наконец-то шагнула в его объятия. Уткнулась носом в грудь, и забыла про обиду. Ощутила счастье. И любовь. Ту самую любовь, которую она прятала так долго. Душила в себе. Не позволяла себе чувствовать.
— Они никогда меня не примут, родители твои? – спросила она.
Женя помотал головой.
— Думаю, нет. – честно сказал он. – Прости.
— Ничего. – Надя прижалась к нему покрепче. – Ничего… это ты меня прости.
Это ведь из-за неё он лишился своей семьи… или, не из-за неё? Из-за них?
Женя с Надей поженились, у них родился здоровый и красивый сын. Увы, с родственниками Кузумян связь не поддерживает. Его родители не собираются принимать невестку с внуком в семью. И так бывает.
