Катя смотрела, как за окном светлеет, допивала персиковый сон и неуверенно набирала знакомый номер. Хотела ли она услышать ответ?
— Ангелина… Тимур у вас?
— Не держи его. Отпусти его.
Да, Тимур у нее. Это следовало понимать, как положительный ответ.
— Кто его держит?
— Ты. Ему не разорвать это. Разорви ты. С мамой он счастливее.
— Спокойной вам ночи.
Сейчас 05:30 утра, но Катя догадывалась, что Ангелина сегодня не сомкнула глаз.
Не держать? Тимур сам за нее держится. Катя тоже попала в эту разрушительную привязанность, но он держался еще крепче. Это был водоворот. Крутит-вертит и вырваться невозможно.
А начиналось все с того, что Катя пошла на свидание с домашним и нескандальным парнем. Не как Антон. С Антоном у ним было “ни минуты без ссоры”. Он мог швырять вещи по квартире или перевернуть стол, или разломать сушилку. Катя от него не отставала. Кричала, кричала и кричала. Тоже что-то разбивала и переворачивала. Эти эмоциональные качели всех довели до белого каления: и Катю, и Антона, и соседей.
И Катя хотела теперь встречаться с кем-то, с кем можно сесть и все обсудить, а не громить квартиру и переворачивать столы.
Подвернулся Тимур.
Они взялись в отделе сладостей за одну и ту же пачку печенья.
Это печенье в магазин, который Кате по пути с работы, завозят, может, раз в полгода.
Катя, не подумав, потянула пачку на себя, и уже осеклась, поняв, что это ее действие может привести к тому, что он уже принципиально не отдаст печенье. Ее Антон так бы и поступил. Только подставься – сразу бы разорался, что она вся такая-сякая, неугодная.
Извиняясь, Катя сказала:
— Молодой человек, извините, но я фанатка этого печенья, оно такое вкусное, но зачастую мне ничего не достается. Его рано завозят, а, когда я захожу в магазин, уже все расхватали. Вы не уступите мне?
— Печенье?
— Его.
Это она так извиняется за пустяковую просьбу?
— Берите. Я не ценитель. Схватил, какое подвернулось.
Кате тоже подвернулся. Тимур. На контрасте с Антоном он был сказочным принцем. Не грубит! Не буянит! Тумбочки не швыряет по дому! Все разногласия они устраняли с помощью диалога. Аж не верилось, что можно человеку сказать «пожалуйста, не кидай брюки на пол» — и он перестанет их кидать. Антону бы сказала она такое… Сразу по всей квартире он разложит свои пожитки, все разбросает, все разорвет еще. Неадекватный. А с Тимуром у них все гармонично.
В канцелярском магазине Катя заметила, что ей неправильно посчитали сдачу.
— Девушка, — сказала она продавцу-консультанту, — Вы сдачу не всю отдали. У меня была пятитысячная. Фломастеры стоили 300. Вы мне должны 4700, а не 4400.
— Для начала, я вам ничего не должна.
— Зачем грубить? Я спрашиваю про свою сдачу, а не на вашу зарплату претендую.
— Глаза откройте. Фломастеры эти идут не по 300, а по 600. Для кого мы с утра до ночи эти ценники печатаем? Чтобы такие, как вы, в трех цифрах запутались? Сами не посмотрят, а на кассе визжат потом.
— Катюша, будут за 600, я доплачу, если что, — зашептал Тимур, — Зачем трепать всем нервы из-за 300 рублей?
Но Катя уже срывала ценник с полки.
— 300! Отдавайте мою сдачу.
— Это ценники не поменяли, — подошел еще один продавец-консультант, — Пора бы и усвоить, что кассиры — тоже люди, и у нас зачастую и переработки, и привоз, и нетерпеливые покупатели у кассы в три ряда. Платите 600. Или покиньте помещение.
— Кать, заплатим 600. Это для твоей племянницы. Что на ребенке экономить?
— Настя не для музея будет рисовать этими фломастерами, а малевать ими солнышко в альбоме. Ей они что за 300, что за 600. Но я бы и купила, если бы не такое ужасное обслуживание!
— Простите нас, мы сожалеем, Кать, клади фломастеры, забирай деньги — и уходим, — сказал Тимур.
— Извините?! — вскрикнула Катя, — Если бы на меня в ресторане нарочно суп вылили, ты им бы тоже кланялся?! Тюфяк!
Катя бросила это на эмоциях. А Тимур уехал. К маме. На неделю. Катя нервничала, звонила ему, плакала и умоляла приехать к ней, или звонила и проклинала его, или ровным голосом сообщала, что все кончено. Никакого отклика от Тимура.
По прошествии семь дней он приехал к ней, как ни в чем не бывало. Катя уже перебесилась, но их недомолвка не была решена, нет, она были лишь задвинута подальше.
От всех ссор Тимур теперь уходил.
— Нервы мне мотает! — говорила Катя, — С Антоном, хоть он и надоел своими скандалами по мелочам хуже горькой редьки, но хоть ты покричишь, выплеснешь, что накопилось, и потом облегчение наступает. С этим — ничего. Ты запираешь все в себе. Ни выплеснуть, ни обсудить. Он сразу к маме уезжает! Когда познакомились, Тимур со мной все обсуждал. Но теперь отношения развиваются, ссоры становятся более глобальными, по глобальным вопросам, но он ничего не отвечает, когда я пытаюсь поговорить, он прыгает в автобус и уезжает!
Приходил обратно он с излюбленной фразой:
— Уже успокоилась?
Они толком не жили вместе. Тимур был у нее наездами, а к нему она не напрашивалась, потому что там мама.
— Ты не таскай щетку и расчески свои, — сказала Катя, — Оставь у меня.
— Выделишь мне полочку в ванной?
— И сам оставайся.
Когда Катя, в дни зарплаты, спросила, как они будут распределять деньги, то Тимур ее огорошил:
— Я маме зарплату скидываю. Она распределяет.
— Но… как ты водил меня на свидания?
— Я ей говорю — она выделяет, сколько нужно.
— Но ты понимаешь, что мы не можем жить только на мою зарплату? Ты тоже часть этого дома теперь.
— Конечно, мама в курсе. Сколько надо, я у нее попрошу — она скинет. Только обозначь, пожалуйста, день когда мы закупаемся продуктами.
Катя так-то хотела жить с парнем, а затем и мужем, а не со свекровью. Как это — твоя зарплата в чужом кармане? На киношку деньги просить? На ланч в кафетерии? На тюльпаны девушке?
— Тимур, мне что, расписание походов в магазине составить? А кому его на подпись нести? Тебе или сразу твоей маме? Я, наверное, тогда с ней буду все сразу согласовывать, напрямую, а то это промежуточное звено только мешает.
По традиции, Тимур поехал к маме.
Не приезжал неделю.
Выкинуть бы еще щетку в мусорку и забыть, а чемоданы привезти к его подъезду, но что-то неумолимо тянуло Катю к нему. Притяжение. Как и у него. Они уже не понимают друг друга, они не ругаются даже, а просто разъезжаются по разным квартирам и «переучивают» так свою половинку, но притяжение никуда не денешь.
— Почему ты убегаешь к маме? При любой подвернувшейся возможности? Я же вижу, — спрашивала Катя, — Это не только про наши недомолвки, это и про то, что ты хочешь, именно хочешь, уезжать туда.
— Хочу. Это как-то двояко. Когда я там, я скучаю по тебе, но, когда приезжаю сюда, то скучаю по маме.
Такое вот.
— Кать, что ты ерундой занимаешься? — мигом сориентировался папа, когда она позвонила ему, — Он инфантильный. Еще не дорос до отношений, или никогда не дорастет. С мамой ему лучше. Он, как ребенок: сразу за мамину юбку прячется. Потому и не ругались вы ни разу. В конфетно-букетном периоде он еще сам разобраться может, а, что посложнее — это к маме.
Но Катя не из тех, кто легко сдается.
Тимур в этот раз привез ей радость:
— Компромисс! Мама сказала, что все понимает, и что половину от моей зарплаты будет выделять на наши расходы. Ну, и там, если что, если больше надо, уже как спонсорскую помощь. Я ее телефон тебе запишу. Ты можешь ей напрямую звонить, если это срочная покупка.
— Тимур, ты мне назови хоть одну вескую причину, почему твои деньги должны лежать у твоей мамы? Тебе не 13. Ты не копилку маме отдал, чтобы все не растратить.
— Кать, ну, это разумно. Мама гораздо мудрее нас. Вот именно, что она их не растратит. И мы никакой ненужный хлам покупать не будем, а будем тратить с умом, потому что у мамы не забалуешь.
— Так я хочу на свою зарплату покупать свой ненужный хлам!
— Ну, это ты, а я буду финансово грамотным. То есть, моя мама.
На этом и сошлись. Когда Катя получила первый перевод от Ангелины, это было, конечно, тягостно, но Катя подумала, что постепенно привыкнет. Она сама под эти денежные махинации не подстраивалась, конечно. Кушали они на общие деньги, а вот бусики и духи Катя покупала на свои. И не экономила.
Но загребущие ручки полезли и к ее финансам.
— Кать, ты очень много тратишь. И нецелесообразно.
— Что?
— Я заглядывал в твой онлайн-банк. Мама тоже так думает. Давай и ты будешь переводить ей половину.
Кто-то из Катиной родни тоже отдавал все родителям, но там была не свекровь, а мама жены. Девушка помнит, как они докатились до того, что самым настоящим образом выпрашивали деньги на памперсы для ребенка. А им отвечали, что пеленки можно постирать.
— Нет. Своими деньгами я умею распоряжаться сама.
— Не умеешь.
— Закрыли тему!
— Мама требует…
— Тогда к ней и иди!
Конечно, он уехал. И, конечно, приедет обратно.
Но в 05:30 утра, после разговора с Ангелиной, Катя подумала — а зачем упорствовать? Он с мамой счастливее. У них и зарплата правильнее распределена, и понимание идеальное. Зачем ему Катя? Чтобы потом вместе с ней выпрашивать деньги на памперсы? Ха, чтобы Катя по срочным вопросам сразу звонила ей напрямую. Зачем же такое ненужное звено, как Тимур?
Ребенку лучше с мамой.
