Сердечную недостаточность констатировали у папы через три года после ухода мамы в другой мир. К этому моменту ему исполнилось пятьдесят шесть лет. И у него случился инфаркт. Когда папу выписывали из больницы, я поговорил с врачом. И тот сказал, что отцу осталось в лучшем случае год-полтора.
Естественно, мы с женой захотели его забрать к нам домой. Тем более, наша дочка восьми лет просто обожает своего дедушку. Но папа отказался, чем поверг нас с женой в растерянность и уныние. Ведь оставлять его одного в таком состоянии было нельзя.
Для папы же, оставить домик, где они с мамой прожили вместе почти тридцать лет, было совершенно невозможно.
И мы с женой были вынуждены брать малУю и ездить к папе на выходные каждую неделю. А что делать? Папа слабел на глазах. И жена стала понемножку готовить меня, а у меня внутри сжался комок ужаса и ожидания несчастья.
Ну, так вот.
В одну из поездок наша дочка, играя во дворе папиного дома, принесла ему…
— Дедушка! Дедушка! — закричала она. — А я тебе подарок принесла.
И вытащив из-за спины правую руку, протянула папе маленького рыжего щенка.
У папы, у меня и у жены глаза полезли на лоб. Мы как раз переезжали в новый дом, и взять щенка временно было некуда. Поэтому, папа разрешил оставить его у себя на месяц. Не больше.
Мы с женой, конечно очень волновались о том, как он справится с ним, но, с другой стороны, это всё же какое-то развлечение.
И вот, через месяц, а в связи с ремонтом в новой квартире и переездом, мы не смогли приехать раньше, мы появились у него дома. На пороге нас встретила незнакомая и очень весёлая собачка. За ней стоял папа, который, как мне показалось, немного посвежел и оживился.
— Нет, вы знаете, что этот паршивец учудил? — спросил он.
И я совершенно точно понял — папа чувствует себя лучше. Потому что, такой тон и такие нотки мы не слышали в его голосе со дня смерти мамы.
— А вот что! — торжествующе продолжил отец, и…
Из-за его ног выкатился малюсенький серый котёнок.
— Притащил с улицы! Спасатель всех несчастных, — заявил папа и погрозил весёлому щенку, который уже играл с нашей дочкой.
— Папа. Папа! — всплеснула руками жена. — Как же вы справляетесь? Он же очень маленький. Его же с сосочки кормить надо через каждые четыре часа!
— Точно! — надулся папа от сознания своей значимости. — Невозможно спать просто. Каждые четыре часа встаю и кормлю его.
Серый малыш подбежал к папе и пополз по его штанине вверх, как по дереву.
— Мы заберём его, — предложила жена. — Вы не можете так напрягаться.
— Ни, ни! И не заикайтесь даже, — вдруг взвился отец. — Вы не можете его трогать сейчас. Потому как, у него, судя по всему, сердечная недостаточность, и он совершенно нетранспортабелен.
— Чего? — хором спросили мы. — У кого сердечная недостаточность?
— У котёнка, — усмехнулся папа. — Видите, как он лапку к груди прижимает? Точно вам говорю!
— Ну, хорошо. Хорошо, — успокоила его моя жена. — Не волнуйтесь, не будем мы забирать вашего питомца. Вы просто скажите. Вам не тяжело?
Папа посмотрел на неё, на меня и улыбнулся.
— Мне хорошо, — сказал он. — Первый раз хорошо за всё это время.
На следующий день мы с женой настояли, чтобы папа со своими питомцами съездил к одной знакомой. Она работала врачом в ветклинике.
Та встретила нас приветливо и, рассматривая папиных питомцев, увлеченно разговаривала с ним. И нам с женой показалось, что папа очень оживился…
В следующий наш приезд подросший щенок опять сидел прямо перед дверью, и вид его, а точнее, взгляд, полный осознания своей вины и раскаяния, был очень красноречив.
— Что? Снова?! — хором воскликнули мы с женой, а дочка радостно закричала и стала прыгать.
И точно, из-за папиной спины выкатились два котёнка!
— Нет. Нет! Это совершенно ужасно, — запричитала жена. — Папа, как же вы справляетесь? Вы же больной человек! Вам нельзя так напрягаться.
Короче говоря, на следующий день мы опять поехали к женщине-доктору. И опять они с папой смеялись и весело болтали, а жена подмигивала мне и всё норовила вытащить меня из кабинета.
Папа же всё пытался объяснить врачу, что сердечная недостаточность совсем не у него, а у этого котёнка, и врачи просто ошиблись диагнозом.
Мы пригласили доктора к нам домой. А вернее, к папе домой, на тортик и чай, и она охотно согласилась.
Весь день папа страшно нервничал и пил лекарства. А вечером оделся в свой красивый тёмно-синий костюм и пошел встречать ветврача…
Через месяц у дверей нас встречали — один сильно подросший рыжий пёс, два серых котёнка и женщина-ветеринар, которая очень смущалась.
Но моя жена, дай ей Бог здоровья за её доброе сердце! Она обняла женщину, поцеловала и немедленно увела её в другую комнату поговорить.
А мы с папой, тоже смущённым, накрывали на стол. Я не дал ему ничего сказать, а сразу перешел в наступление.
— Папа, — сказал я, — не смей ничего говорить и объяснять. Я просто счастлив, что ты и она сошлись. Это очень хорошо, и я уверен, что мама смотрит на нас сейчас и очень одобряет.
Папа почему-то сел на стул и заплакал, а я… Подошел и обнял его за плечи.
Ещё через месяц, приехав к папе, мы не узнали дом. Во дворе толпилась куча народа. Часть из них сидели на стульчиках.
Испугаться мы не успели, потому что во дворе появилась доктор-ветеринар и объявила, кто следующий по очереди. За ней выскочил папа. У него в руках был поднос с чашками с кофе и чаем. Он разносил их между ожидающими своей очереди, и угощал их бутербродами собственного изготовления.
Я стоял, совершенно сбитый с толку и даже не знал, что делать. То ли возмущаться, то ли удивляться, но жена…
Дай ей Бог здоровья не только за доброе сердце, но и за правильную реакцию, схватила меня за руку и отвела в сторону.
— Молчи! — прошипела она. — Молчи и будь счастлив, что твоему отцу так повезло. Посмотри на него!
И действительно, у папы на щеках играл совершенно здоровый румянец. Куда только делась слабость и бледность? Он летал между посетителями, как ласточка, и находил слово для каждого, не забывая гладить их питомцев.
Жена дождалась, когда женщина-врач вышла очередной раз, и обняла её.
— Мой муж что-то хочет вам сказать, кивнула она на меня.
И я начал:
— Я теперь буду называть вас – Солнышко. Можно? — спросил я, благодарно взглянув на женщину-ветеринара.
Она вдруг зарделась и, подойдя ко мне, поцеловала в щёку.
— О, наконец то вы приехали! — закричал оживлённо папа. — А ну-ка, идите сюда. Нам очень нужны ещё руки для помощи…
Так мы и стали ездить, помогать. Кабинет ветврача, как вы, наверное, уже поняли, переехал в дом папы. И они теперь вместе с Солнышком помогали животным, как могли, и наша дочка очень увлеклась этим делом.
Мы не заметили, как пролетел год, второй и третий, а папа забыл о своём инфаркте и сердечной недостаточности.
Он прожил ещё двадцать лет. И ушел на руках Солнышка и своей внучки, которая к этому времени закончила факультет ветеринарии и работала вместе с ними. До последней минуты он был весёлым, подвижным и улыбчивым.
И завещал своих животных и домик Солнышку, а после неё, своей внучке.
А мы так и ездим с женой. И теперь наша дочка в белом халате, увидев нас, кричит:
— О, наконец-то вы приехали! Очень нужны ещё четыре руки. А ну, идите переодевайтесь и начинайте разносить чай и бутерброды.
На большее у неё и Солнышка времени нет, они на приёме…
Так вот. О чем это я тут вам рассказывал?
Ах, да, вспомнил, о сердечной недостаточности. Или о достаточности?
Странное это дело, я вам скажу, дамы и господа. Я имею в виду — сердце.
Потому как, если в нем с избытком любви, заботы и жизни, то это любую недостаточность перевесит.
А иначе, как?
А иначе никак.
Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
