Он приехал посмотреть, как идёт стройка его нового дома. Их дома – его, жены Оксаны, и дочки, Полины. Стоял на краю участка, смотрел – на месте уже всё проверил, захотелось полюбоваться со стороны. Растут стены. Неделю назад ещё был только один фундамент, а сейчас уже пошло дело – глаз радует.
Насмотрелся, сел в машину, поехал к выезду из посёлка. Посёлок был старым, но именно так Витя и хотел. Чтобы среди стареньких деревянных домов был его дом. А не коттедж среди коттеджей, где одни новые русские. Или как там зовутся эти здания? Особняками?
У неё порвался пакет и консервные банки раскатились по дороге. Девяностые, лихие и романтичные той особой романтикой, которую не дай Бог никому. Голод, преступность и неразбериха. Вроде не самая подходящая почва для любви. Но на деле всё выходило иначе…
Витя проехать не мог. Не давить же консервные банки вместе с девушкой, которая судорожно собирала их и ставила на обочину. Порванный пакет сиротливо валялся неподалёку. Как она теперь всё это понесёт, Люба не представляла.
Витя нашёл в машине пустой пакет. Вышел. Помог собрать банки. Предложил подвезти, и подвёз. Ничего не должно было быть, но всё случилось. Не сразу, через неделю. Витя позвал Любу в санаторий на выходные, и они уехали. Вдвоём.
— Ты женат, да? – спросила Люба, лёжа на его плече.
— Да. – коротко ответил Витя.
Он не спросил, откуда она знает. Ему казалось нормальным, что в посёлке все знают всё обо всех. Даже о тех, кто только что купил землю и начал строить дом. А может она поняла по тому, что Витя увёз её за город – неважно. Поняла. Женат.
Не просто женат, а с осложнениями. И речь не о детях. Дело в том, что в целях сохранности бизнеса Витя всё оформил на Оксану. И продолжал оформлять на неё, уже по инерции. У Оксаны к тому же был папа. Не простой, а работающий в администрации города на одной из руководящих должностей. Витя знал, что если решит уйти из семьи, его выпустят только в одном виде: с голым задом. Ему было тридцать два года, когда он вдруг встретил Любу.
— Сколько тебе лет? – спросил Витя у неё.
— Девятнадцать.
Они стали встречаться. Мама Любы, Светлана, хорошо относилась к Виктору. Ещё бы не хорошо – с появлением у Любы такого любовника дом стал полной чашей. Голодные дни прошли, Люба и Света теперь были сыты, обуты, одеты. Витины строители (один из его бизнесов был строительным) сделали женщинам в доме водопровод и канализацию. Поправили забор.
— Плохо то, что он несвободен. – вздыхала Светлана. – Ты вот потратишь на него свои лучшие годы, а потом что? Не выйдешь замуж. Спроси у Вити, какие у него планы.
— Он не будет разводиться, мама. – спокойно отвечала Люба.
— Ой, плохо.
— Не знаю. Мне всё равно. Я его просто люблю. – пожимала плечами девушка.
Прошло лет пять, и Витя как-то сказал:
— Роди мне сына, и я разведусь.
Люба недоверчиво посмотрела на него.
— А если будет девочка.
Витя молчал. И тут у Любы в душе всё вскипело:
— А если дочь рожу, то не разведёшься, получается. Дальше будешь ко мне таскаться?!
— Ты чего? Успокойся!
— А ты меня не успокаивай! Убирайся отсюда к чёртовой матери! Не хочу больше видеть тебя!
Они поссорились, Витя ушёл. Не разговаривали целых две недели. Потом он выпил для храбрости и пришёл мириться. Мириться было жизненно необходимо и невыносимо больно. Витя смотрел не на Любу, а в сторону:
— Я без тебя не могу! – вымученно сказал он. – Я пытался.
— Не проси у меня, ради Бога, больше никаких детей. Если ты в принципе не готов жить со мной, никогда не поднимай эту тему. Дети – не лотерея. Нельзя делать такие ставки.
— Но я бы не бросил и дочку. Я бы всё для вас делал. – упрямо сказал он.
— Ну, хватит. – вздохнула Люба. – Я знаю.
А потом, через год, жена Оксана родила Вите сына. Люба знала, что он спит со своей женой – само собой, он с ней спит. Но новость буквально разрубила её пополам. Это мог быть её сын. Их с Витей.
Встречая в посёлке Оксану с коляской, Люба не смотрела на неё. Райончик их был совсем небольшим, Оксана явно знала о Витином романе на стороне. По крайней мере, догадывалась.
Оксана, наоборот, смотрела на Витькину любовницу. Во все глаза. Отмечала дорогие вещи и украшения, и сердце заходилось злобой и жадностью. Ведь всё, кажется, сделала. Сына вот родила. А он всё равно на неё смотрит не больше, чем на домработницу, Ритку. А Любу, судя по всему, любит. Но Оксана не отдаст его! Ни за что не отдаст.
Пятнадцать лет прошло с начала их первой встречи. Люба поняла, о чём говорила мать. Она любила и была любима, но разве это счастье? Когда ты знаешь, что твой мужчина – не твой?
— Витя, прости. Я правда не могу больше. Мы должны расстаться!
Он молчал. Потом сказал:
— Я понимаю. Правда. – и вздохнул. – Кто он?
— Нет никакого «его», и не появится, пока ты тут.
— Мне сорок семь лет. Я боюсь менять свою жизнь. – признался Витя. – Я не справлюсь без денег. А деньги все у Оксаны. Отец её жив, и в силах. Они меня разорят. Не простят, ни за что!
— Вить… ты сто раз мог уйти! Ты выбрал остаться. Ты все пятнадцать лет боялся стать нищим больше, чем любил меня. И я тоже не смогу тебе этого простить!
Люба вскоре встретила Максима и вышла замуж. У них родился сын, Артем. Света радовалась за дочь. Максим был хорошим мужем и отцом, вот только Люба никак не могла его полюбить. Женщины плачут в подушку ночами, но Люба не могла себе этого позволить. Она рыдала днём, когда Максим был на работе. Ей хотелось разодрать себе грудь, разломать рёбра и вытащить оттуда любовь к Вите и память о нём.
Несколько раз она видела его машину, и пряталась. То за забором, то в кустах. Люба понимала: встречаться с Витей нельзя. Стоит его только увидеть, и всё… вся жизнь пойдёт наперекосяк. Неважно, что ему уже шестой десяток – они вцепятся друг в друга, как утопающие. Как это было все годы, пока они встречались. Вопреки логике, вопреки опыту, вопреки тому, что писали в книгах, ни один из них так и не остыл.
Тринадцать лет Люба прожила замужем – огромный кусок жизни. Даже стала как-то привыкать к тому, что она жена Максима, а не любовница Виктора. Всё наладится, думала она. Когда-нибудь я его забуду. Когда-нибудь.
Насмешливый голос в Любиной голове говорил: «Ага! Почти тридцать лет не забывала, а тут вдруг забудешь». Она затыкала ехидный голос, гнала его прочь. Кто тут в самом деле главный, она, или какой-то внутренний голос?!
Однажды Любе приснился сон. Во сне они с Витей стояли по разные стороны пропасти. Он с грустью смотрел на неё, а потом вдруг сказал:
— Жаль, что не обниму тебя на прощание.
Люба смотрела на пропасть – нельзя ли перешагнуть, или перепрыгнуть. И… ничего. Слишком велика была пропасть. Она начала осматриваться вокруг, из чего бы сделать мостик. А Витя в это время сказал:
— Прости за всё! – и шагнул вниз.
Люба проснулась посреди ночи, чувствуя на месте сердца холод. Лёд. Шею клещами сдавила тревога. Она спустила ноги с кровати, на цыпочках вышла в коридор. Надела шубу, сунула босые ноги в валенки. Проверила, с собой ли телефон. Ей было дико то, что она делает, но Люба чувствовала: так надо.
Фото из открытых источников Яндекс
Оксана завела этот разговор вечером. Ни с того, ни с сего. Сидели, смотрели телевизор, и вдруг она сказала:
— Виктор, дети выросли. Я больше не хочу с тобой жить.
— И что ты предлагаешь? – спокойно спросил он.
И тут её прорвало, и понесло. Она кричала и швырялась в него подушками, пультами, тапками. Орала, как безумная. Что всё знала. Что все годы мучилась. Поначалу верила, что он вернётся, а он все эти годы как был чужим, так и остался.
— Оксана… успокойся. Я твой муж!
— Ты меня не любишь! Ты любишь её!
— Кого?
— Любку свою!
— Вот ты вспомнила! – крякнул Витя. – Всё быльём поросло…
— Душа моя быльём поросла! Я подсуетилась – папа помог. Ты нищий, Витенька. Без пяти минут разведённый. И бездомный. А если ты не уйдёшь по-хорошему, я тебя уничтожу не финансово, а буквально! Это тебе за мои страдания.
— Ты правда можешь меня заказать? – Виктор безмерно удивился.
— Я даже не думаю, что это будет дорого мне стоить. Кто ты без всего? Обычный бомж!
— Я отец твоих детей… и ты правда способна меня убить?
— Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Витя одел куртку, обулся и сказал от двери:
— Надо было мне самому уйти. И раньше. Вот я дурак, конечно…
Оксана считала, что она всё сделала правильно. Он заслужил. Заслужил! Он так её обижал. Не любил. Был неверен. О деньгах она в этот момент не думала… о том, что всё, что у неё есть, заработал Витя. А она просто домохозяйка, на которую записывались активы.
Оксана уснула. Почти спокойно. Разбудил её дверной звонок. Вернулся, что ли? Без ключей ушёл? Может она и погорячилась…
За дверью стояла Люба.
— Ты как попала сюда? Калитка не заперта?
— Где он? – вместо ответа спросила Люба. – Где Витя?
— Ты что, вконец охамела, ш а л а в а? – взвизгнула Оксана.
Люба отодвинула её и вошла в дом. Оксана думала, что будет драка, но соперница вдруг бухнулась на колени:
— Заклинаю тебя! Скажи, что с Витей? Где он?
— Позвони ему! Какого черта ты приперлась?
— Я звонила. Телефон недоступен. Я знаю, я чувствую, случилась беда. Прости меня, прости за всё, только скажи, где он?! – Люба протянула руки к Оксане.
Та отшатнулась. Взяла сотовый, набрала мужу. Недоступен, действительно. Оксана увидела сообщения. Из банка. Быстро проверила в интернете, что это за списания.
— Бар в гостинице Московская. Там он несколько раз рассчитывался картой.
Люба, стоя на коленях, наклонилась лбом к полу и пробормотала:
— Спасибо!
Через мгновение её уже не было в доме. Оксана закрыла дверь. Сумасшедшая баба! И что Витька в ней нашёл?
Виктор решил, что устал. Жить в нелюбви утомительно. В нелюбви, нелюбимым. Даже презираемым. А его любовь… его любимая замужем. Прячется от него. Избегает. Счастлива, наверное.
Теперь у него ни любви, ни семьи, ни денег. Никому он не нужен. Виктор прекратит своё жалкое безлюбое существование. Сам. Сегодня же. Надо только выпить для храбрости. Виктор снял номер в гостинице и пошёл в бар. Набираться храбрости. Самоубийство – страшное дело. Но, кажется, он готов.
Когда храбрость плескалась в нём в нужном количестве, – напиваться он не хотел, — Виктор оплатил последнюю рюмку и пошёл в номер. Точнее, собирался. Не успел. Он только повернулся к выходу из бара и увидел в дверях её. А она увидела его, всхлипнула, подбежала и отвесила Вите звонкую пощёчину:
— Ты что задумал, а, гад? Ты что задумал?
Виктор перехватил руки Любы и прошептал:
— Тихо! Тихо! Нас выселят.
— Нас?!
— Ну… меня. Неважно. Пойдём в номер, поговорим. Люди смотрят.
— Какие люди? Бармен, и вон тот пьяный в углу?
— А что, они не люди разве?
В номере выяснилось, что под шубой Люба в пижаме. И в валенках на босу ногу.
— Как ты тут очутилась?
— На такси приехала.
— Нет, это ладно. А как ты меня нашла?!
— Я ходила к твоей жене. А ей приходят смс из банка.
Виктор усмехнулся. Потом обнял Любу и притянул к себе.
— Мне шестьдесят лет, а ты замужем.
— А ты вечно ищешь причины, чтобы со мной не быть! – зло сказала Люба. – Но я всё равно так и не смогла забыть тебя. Ни на одну минуту.
Они лежали в бездушном гостиничном номере, как когда-то в номере санатория. Как в первый раз. Всё абсолютно как в первый раз.
— Ты женат? – спросила она.
— Нет. Уже почти не женат.
— Тогда я прямо с утра поговорю со своим мужем.
— Уверена? – он стиснул её плечо.
— Уверена. Я всегда была в нас с тобой уверена, просто спорить не хотела. Ну, что? Страшно быть нищим?
— Оказывается, нет. Рядом с тобой совсем не страшно. Как же я, дурак, так затянул-то, а? Столько лет потеряно. Ох, Люб… нет мне прощения.
— Может и нет. Но я постараюсь.
И она прижалась к нему покрепче.
