Павел закрыл альбом. Это была третья, последняя, фотография из тех трех, которые мyчaли его уже пятнадцать… нет, почти шестнадцать лет. Да, с того дня, когда он узнал, что Люда ждет ребенка.
***
Он тогда просто струсил. Сам понимал, что позорно, недостойно, не по-мужски. Что-то бормотал невнятно. И только смог выдавить:
— Люд… Я тебя люблю… Но ребенок… Это так рано! Так некстати… Может, повременим, хотя бы до окончания учебы, а?
Люда тяжело задышала. И тихо, почти шепотом, сказала:
— Тут думай-не думай, Паш. Он уже есть, понимаешь? А с тобой или без тебя – как знаешь…
Повернулась и пошла.
И Павел только и смог, что крикнуть в ее съежившуюся спину:
— Люд! Я позвоню завтра, ладно?
Услышала она или нет, Павел никогда так и не узнал.
***
Весь остаток вечера он прокручивал и прокручивал в голове одни и те же мысли:
Он, Павел, пока на третьем курсе. Люда – вообще только на втором в своем медучилище.
Что у них есть?
Родителей у Люды нет: они были уже совсем немолодыми, когда Люда родилась. И год назад ушли оба, один за другим. Его родители работают, а все свободное их время занято внуками от старшего Пашиного брата. Значит, помочь будет некому.
Материально… Их с Людой стипендии? Смешно… Ну, Пашины родители смогут, наверное, что-то «подкидывать». А почему, собственно, они должны тащить на себе их, взрослых людей? Только потому, что им взбрело срочно обзавестись потомством?
Жить, конечно, есть где: у Люды, слава богу, есть квартира. Пусть скорее, квартирка: однокомнатная, малогабаритная, но есть.
Вот и все активы…
Зато пассивов – хоть отбавляй.
Кто за все будет отвечать? Он, Павел! Он же мужчина!
Значит, надо будет работать. И уйти из института? Тогда – прощай, всё? Вся жизнь – под откос? И только потому, что ей так захотелось?
Нет! Надо все-таки уговорить ее повременить с ребенком. Срок, скорее всего, еще маленький, и это вполне возможно. Врачи у нас хорошие, бесплатные, к тому же.
Да, но она же сказала, что ребенок – будет!
Решила, значит, за всех. И за него, Павла, тоже.
Ну вот раз решила, то пусть и несет сама ответственность за собственное решение.
И Павел уже засыпал, когда в голове его мелькнула подленькая такая мыслишка: а что, если он вообще ей завтра не позвонит? Вот не будет, и все! Пускай живет, как хочет. Как сама захотела…
***
Он сразу провалился – нет, не в сон. То ли видение, то ли какая-то странная реальность.
Это была жизнь. Вернее, кусочки жизни их — Павла и Люды — дочки, Танюшки.
Хотя в этой жизни Люды и дочки — Павла вовсе не было. Как он и хотел.
… Пятилетняя Танечка пришла после новогоднего утренника в детском садике расстроенная. Во-первых, потому, что у всех пришли и мамы, и папы, и бабушки с дедушками. А у нее никого не было. Нет у нее никого, кроме мамы. А мама работает. И отпроситься не может. Потому, что и так она недавно почти месяц на больничном с ребенком была, начальство недовольно.
А еще потому, что Танюшкина подружка, Оля, отвернулась от нее. И сказала:
— Не хочу с тобой сегодня играть. Моя мама сказала, что у тебя юбка из простыни. А у меня платье настоящее снежинкино! Я буду с Катей и Варей играть, у них тоже снежинкиные платья!
А Таня так радовалась своему наряду! Мама ей и корону сделала, и белую юбочку пышную сама сшила! А на юбочку и на белую футболку пришила блестящую мишуру. Ну, разве это не снежинкинский наряд?
А вот Оля и ее мама сказали, что нет…
… Десятилетняя Таня и мама пьют чай. С любимым Таниным лакомством: кусок булки посыпан немножко сахарным песком, а потом нужно чуть-чуть капнуть водички. Здесь главное – чтобы воды было именно чуть-чуть, иначе булка станет просто мокрой. А так – получается почти как пирожное!
Почти, но не совсем. Потому что в магазине продаются настоящие пирожные. Они такие красивые! Бывает, что на них розы из крема, или сделаны — будто корзиночка с фруктами! Да они вообще разные бывают! И вкусные такие! Мама иногда, с получки, покупает для Тани.
— Мам, а ты мне в следующий раз, когда получка будет, купи знаешь какое пирожное? С такой розочкой, и чтобы ягодка сверху, хорошо? Только и себе, — вдруг спохватывается дочка, — или давай его пополам разрежем, как в тот раз, ладно?
— Ладно, Танюшка. Купим два! Гулять так гулять, — смеется Люда.
Как же она изменилась за эти годы… Видно, что нелегко дались. Морщинки, волосы закручены в простую «дулю» на затылке… Хоть и улыбается, а настоящих смешинок в глазах нет.
И – ладно, все понятно, не на выход одета, в домашнем. Но это вот домашнее – совсем уж какое-то… бедненькое. Старое, затертое, выцветшее. Не всякий бомж польстится, если на помойке найдет…
… — Таня, а почему ты не у Даши на дне рождения? Ты же собиралась со всеми отмечать Дашину «пятнашку»?
— Да ну, мам! В чем я пойду-то? Да и подарка нормального нет.
— Ты ведь сшила ей такого милого котенка! А пойти… ну, можно же в школьных брюках. И блузка нарядная есть у тебя.
— Ой, мам… Котенка я Дашке так подарила. Потихоньку в школе в рюкзак сунула, с открыткой. При всех дарить… Не. Девчонки наши сегодня на перемене обсуждали, кто что дарит. Мам, даже и говорить не буду, ладно? А то ты расстроишься. И про школьные брюки с блузкой – тоже промолчу.
— Тань… Ты прости, что так все… Не могу тебя ни одеть нормально, ни денег на хороший подарок дать…
— Мам, ну что ты глупости-то говоришь!
Таня обняла маму обеими руками.
Большая уже, пятнадцать скоро. Руки длиннющие стали, как раз хватает мать всю обхватить. А в шею ей уткнулась и сопит, совсем как в детстве…
— Мамусь, нафиг мне вообще тот день рождения сдался? Я прекрасно вечер с тобой проведу! А потом выучусь, разбогатею, и мы с тобой кааак пойдем… в самый лучший бутик! Кааак накупим всяких одежек там! Кааак нарядимся! И пойдем… Куда, а, мам? Куда мы с тобой тогда пойдем наши наряды выгуливать?
Танюшка потерлась носом о мамину шею.
— Да куда? – улыбнулась Люда. – Куда захотим, туда и пойдем. Куда душенька наша пожелает.
— Вот! – Таня снова потерлась о маму. – А хорошо, что у меня день рождения летом, да? И приглашать никого не нужно…
***
— Паша, сынок, что с тобой? Ты не заболел?
Встревоженное мамино лицо наклонилось над ним. Павел повел глазами по сторонам:
— Мам… А где Люда?
Он ничего не мог понять.
Люда… Танюшка…
Как он мог их бросить?
Или что? Когда Люда ему сказала, что беременна? Вчера? Или пятнадцать лет назад?
— Мам… — Он сел на кровати, вглядываясь в мамино лицо. Вроде не постарела.
— Какой сейчас год, а?
— Какой и вчера был… — мама встревожилась еще больше. – Паш, тебе плохо? Ты меня отчетливо видишь?
— Отчетливо…
Взгляд Павла упал на календарь на стене.
Фух… Сон, что ли???
— Мам, все в порядке. Не волнуйся. Просто приснилась ерунда всякая.
— Точно? Все хорошо? – мама положила ладонь ему на лоб. Температуру проверила.
— Все хорошо, мамуля, — Паша взял ее ладонь и поцеловал. – Просто сон.
— Очень плохой? Ты так стонал, что я даже испугалась.
— Ерунда. Уже забыл. – Паша постарался безмятежно улыбнуться.
— Ну, тогда вставай завтракать, я там оладий напекла.
Мама еще раз провела рукой по его волосам и вышла.
А Паша снова улегся.
И что вот это было? Не похоже, что сон. Слишком явственный.
А может… Может, ему показали, как все будет? Без него? С Людой? С их дочерью?
Люда… Как же она-то, бедная, пережила эту ночь?
Надо немедленно бежать к ней!
Паша быстро одевался. Так. Если поторопиться, то он вполне успевает до того, как Люда уйдет на занятия. И даже цветы успеет купить. Благо, что рядом с их домом круглосуточный цветочный магазинчик. Раньше Паша всегда посмеивался: ну зачем круглосуточный? Для кого? А вот, оказывается, для таких дураков, как он.
А кольцо? Положено же кольцо вручать, кажется? Ну, кольцо определенно не успеет. Ладно, потом, сейчас не это важно!
Паша заскочил на кухню. Если он сейчас просто уйдет без завтрака, мама испугается точно.
Быстро проглотил несколько оладий, захлебнув их просто водой из кувшина.
— Мамуль, спасибо! Кофе не буду! У меня очень срочное дело! Потом расскажу! Все хорошо!
И убежал.
***
Да что ты будешь делать-то, а?
Паша готов был скупить сейчас для Люды весь магазинчик, но в бумажнике сиротливо лежало только несколько мелких купюр. Даже на одну вот эту шикарную розу не хватит!
Сбегать домой и попросить у родителей – не покатит. Брать деньги у предков на цветы для девушки – так себе вариант. Да и не успеет он… Ну, как же он забыл, что стипендия – только завтра!
Продавщица, женщина средних лет, сочувственно смотрела на него.
— Девушке? А финансы поют романсы?
— Поют… — вздохнул Павел. – Скорее, плачут горькими слезами.
— Ладно. Сколько у Вас есть?
— Да вот… — он протянул все, что удалось обнаружить. Даже в карманах ничего не завалялось, как нарочно!
— Смотрите. Вот точно такая же роза, как эти. Только у нее стебель не такой длинный, сломался. Я сейчас его аккуратно обрежу, и продам Вам ее ровно вполовину дешевле. А Вашей девушке какая разница: метровый у розы стебель, или тридцать сантиметров, правда?
— Правда! – облегченно улыбнулся Павел. – Спасибо Вам огромное!
— Удачи! – подмигнула продавщица.
— Спасибо! – Павел помахал рукой уже от двери.
***
Он успел.
Люда стояла уже полностью одетая, видимо, собиралась выходить.
Павел сунул ей в руки розу и встал как положено: на одно колено.
— Люд, прости меня. Я, конечно, дурак полный и струсил к тому же вчера, но я не подлец. Никогда не был и не хочу быть!
Он перевел дыхание.
— Я тебя люблю! И никогда не предам ни тебя, ни Танюшку!
— Танюшку? Какую Танюшку? – недоумевающе протянула Люда.
— Ну как это какую? – Павел непонимающе посмотрел на нее и положил ладонь на совершенно плоский живот: — Эту!
— То есть ты думаешь, что это будет девочка, и именно Танюшка? — серьезно спросила Люда.
— Я не думаю. Я – знаю. И вот еще…
Павел достал из кармана ключи от дома. Повозившись, отцепил от них металлическое кольцо. Посоображал: какой палец? А рука какая?
Взял Люду за руку и надел кольцо. От ключей.
Люда машинально, чтобы не свалилось, прижала его соседними пальцами.
— Люд, выходи за меня.
И вопросительно глянул ей в глаза, подняв голову:
— Ты… согласна?
— Конечно, Паш… — Люда серьезно смотрела на него. – Хорошо, что ты передумал. И хорошо, что я люблю хорошего человека.
Павел с облегчением выдохнул. Оказалось, что он ужасно боялся. Нет, уже не того, что ответственность, что тяжело и все такое. А того, что вдруг Люда после его позорной трусости, после этой ночи – разлюбит его…
***
Павел, как обычно в каждый дочкин день рождения, после того, как все угомонились и улеглись спать, разглядывал семейный альбом. И обязательно вынимал из него и раскладывал на столе фотографии. Сначала – одну, потом – две. А теперь вот и три. Правда, эта третья была пока только в телефоне. Ну, ничего, завтра он и ее распечатает. И вложит на ее законное место.
… Первая: Танюшке пять лет. На садовской елке ей доверили роль «главной» Снежинки. Они с Людой уже оба работали, и после тяжелых студенческих лет чувствовали себя настоящими богачами. Поэтому и платье дочке купили шикарное. Ну, по их тогдашним возможностям, конечно.
Дочка сфотографирована на фоне украшенной елки: нежно-голубое пышное платье, сверкающая корона на голове, и такая же сверкающая улыбка. Как же они тогда радовались и гордились своей самой красивой, самой талантливой дочкой! А как же – и роль сыграла блестяще (им-то, родителям, все понятно), и красавица, и умненькая! И именно вечером того дня решили – раз у них так хорошо получается, надо родить еще девочку. Или мальчика, как будет.
… На второй фотографии Танюшке десять лет. Ванечке – четыре.
Они всей семьей были в детском развлекательном Центре. Набегались, напрыгались, наигрались до такой степени, что и у ребят, и у родителей уже ноги буквально подгибались. Обедать пошли к ближайшую к Центру кафешку. Пока они с Людой выбирали, что заказать поесть, дети тоже листали меню. Только те страницы, где всякие вкусности, конечно. И увидели вот это…гм… сооружение. Которое немедленно и стали просить. Сооружение, и правда, выглядело просто сногсшибательно: в прозрачной стеклянной креманке горка мороженого. Разноцветными полосами. А поверх горки еще и чего только нет: цветная посыпка, будто новогоднее конфетти, маленькие мармеладные фигурки мишек, соблазнительно торчащие в разные стороны палочки из шоколада и печенья, леденцовые цветы на леденцовых стеблях… Ну как было такую красотищу не попробовать! Родители, естественно, условие поставили: только после полноценной еды.
И, конечно же, как было не сфотографировать потом эти счастливые мордашки на фоне такого великолепия!
… День рождения дочки – в самой середине лета. Не очень удачно, конечно, для празднования. Обычно они старались все-таки подгадать свои отпуска так, чтобы быть в этот день вместе. Ездили на море чаще всего. А в этот раз получилось купить путевки в любимый дочкин лагерь только на вторую смену.
С утра послали ей поздравления.
Но у них в лагере такой порядок: телефоны выдают только после 21.00, на часок, до отбоя. Так что Танюшка позвонила только в это время.
— Мам, пап, спасибо!
— Как ты, детка? Как день рождения? Как Ваня, не балуется?
Родители сидели у Пашиного телефона, включив видеосвязь. Волновались и за Таню – все-таки день рождения впервые не с родителями, и за Ваню – он вообще первый раз в лагере. Хотя за Ваню, наверное, зря – ему так там понравилось, он так был постоянно чем-то занят, так взахлеб общался с новыми приятелями, что даже и позвонить-то забывал. А на их звонки отвечал, лишь бы быстренько отделаться: «Норм», «Окейно», «Супер». Все подробности рассказывала Таня.
— Все хорошо! Ванька – норм, сегодня опять эстафету выиграл, у малышни все время какие-то то соревнования, то квесты, то эстафеты! А у нас тоже квест был! Мы клад искали! А знаете, что нашли?
Таня интригующе замолчала.
— Что? – родители сделали круглые глаза.
— Пи-ро-ги! В столовой! Для всего нашего отряда! В честь моего дня рождения! С малиной, с творогом и с яблоками!
— Каждому по три пирога, что ли? – удивилась Люда. – Это ж сколько работы поварам!
— Не! Просто три огромных пирога! Их потом порезали, на полдник, и каждый брал, сколько хотел и какой хотел! А мне лично сделали маленький пирог, малиновый! Со свечками! А я-то думала вчера, почему вожатая спрашивает, какие я пироги люблю! Я так объелась! А Ванька взял и тоже пришел к нашему столу. И говорит: «Таня моя сестра, мне тоже пирог нужно дать!».
— Ну и что, дали? – засмеялся Павел.
— Конечно! Мы уже все так наелись, что больше не влезало. Так что все, что осталось, Ванькиному отряду отдали. Вот у них счастья было! – тоже засмеялась дочь.
Она еще немного рассказала про сегодняшний «дискач», и как в ее честь диджей поставил ее любимую запись, и как они «отрывались» под музыку. А потом заторопилась:
— Ну, ладно, папуля, мамуля! Я вас люблю, целую, обнимаю! Но у меня тут мессенджер разрывается, надо всем успеть ответить, пока телефоны не забрали. До завтра!
— До завтра, доченька! С пятнадцатилетием!
Павел еще раз пролистал в телефоне сегодняшние фотографии, которые прислала дочка. Какую распечатать? Пожалуй, эту: ребята сидят за столом, на них смешные треугольные картонные колпачки. Танюшка – в середине, перед ней небольшой пирог со свечками. И она, и ее друзья – светятся веселыми улыбками.
***
Ну, что? Счет закрыт? Можно выдохнуть…
Какое же счастье, что тогда ему приснился тот сон. Или другая реальность?
