Яна смутно помнила свое счастливое детство, но оно было такое, как впечатление от прочитанной сказки: яркое, светлое, радостное. Была добрая бабушка в деревне, она очень вкусно жарила карасей в сметане. Когда Яна к ней приезжала летом, то спала на веранде – там было уютно и по утрам светло. А еще у бабушки был гамак, привязанный к стволам яблонь и пес Полкан, который охранял Яну, когда она купалась в деревенском озере.
А потом сказка кончилась. Сначала не стало бабушки, и даже Полкан ее всего на месяц пережил. Яне тогда было семь лет. Как раз к этому времени мама уже была с большим животиком и постоянно плакала, а папа ее успокаивал. А потом появилась сестра Тоня, совсем маленькая, но почему-то родители не радовались ее появлению, а все время беспокоились. Что с Тоней было не так, Яна могла лишь догадываться по обрывкам разговоров родителей, когда они перешептывались между собой.
— Диагноз… лекарства… все очень плохо… капельницы… врачи сомневаются… прогнозы неутешительные… шанс пятьдесят на пятьдесят… больница… будем надеяться…
Мама ничего не объясняла Яне, только сказала, что Тонечка болеет. Почти полтора года она лежала в разных больницах с Тоней и даже ездила с ней в столицу, но все тщетно – Тоня умерла. «Она стала ангелом на небесах» — пояснил папа. Мама ничего не поясняла – она даже не плакала, но напрочь перестала улыбаться. Будто каменная сидела долгое время. А потом мама стала часто ходить в церковь и чуть не попала в секту – папа невероятными усилиями ее вытащил оттуда, но мама все равно не улыбалась.
Когда Яне было 10 лет, мама познакомилась на работе с женщиной – новенькой коллегой Дашей, у которой тоже было тяжелое прошлое. Иногда вечерами она пропадала у своей новой подруги, и потихоньку к ней стала возвращаться улыбка. Только папе эта улыбка совсем не нравилась, и он часто ругал маму:
— Опять ты со своей Дашкой наклюкалась? Я ее от тебя быстро отважу, как и от твоих сектантов! Что за манера такая – расслабляться с помощью вина? У тебя растет дочь, какой ты ей пример подаешь?
— Коля, а в чем дело? – возмущалась мама. – Я столько бед перенесла, могу же я иногда просто расслабиться, забыть все эти беды. Я хотя бы смеяться научилась.
Яна тоже не понимала папиных претензий – мама же в нормальном состоянии, ну что здесь такого? Она улыбается хотя бы! Папа вообще не пил, никогда, даже в Новый Год, но маме разрешал бокал шампанского, а тут он ругается. Но что-то с тех пор пошло не так: родители все чаще ругались, уже не было прежней сплоченности в семье, мама все равно иногда ходила к тете Даше, да и папа стал пропадать вечерами. Через два года таких мытарств родители развелись, и папа ушел к другой женщине.
И опять маму было не узнать. Она сидела на кухне, смотрела в одну точку с бутылкой «сорокоградусной» и потихонечку пила. Папа уговаривал Яну уйти к нему жить с его новой женой, но дочь наотрез отказалась. Она не собиралась предавать мать и тем более идти в семью его новой жены – эта худосочная дама ей не нравилась, а и ее маленькая дочь была довольно вредной девчонкой.
— Яночка, ну что мне сделать, чтобы забрать тебя от этой алкоголички? — спрашивал отец. – Я понимаю, тебе 13 лет, ты уже вправе решать – с кем из родителей тебе оставаться. Ну что мне надо через суд ее материнства лишать?
— Только посмей! – как-то по-взрослому сказала Яна. – Оставь меня и маму в покое!
Потихоньку мама стала приходить в себя – она дала дочке зарок, что бросит пить и обещание сдержала. Но через год новая напасть – сгорел под чистую бабушкин дом, куда они с мамой ездили как на дачу. Соседи говорят, что был весенний пал травы с сильным ветром, все были на работе и не уследили – когда стали тушить, были уже почти развалины. Но что было на самом деле – так и не выяснилось. А были такие планы! Поехать летом, выращивать овощи и цветы, купаться в озере, отдыхать в гамаке среди яблонь. Но сгорело все, даже яблони!
Мама опять ушла в ступор, и опять сидела по вечерам на кухне с бутылкой. Потом она продала за бесценок землю, на которой сохранился лишь фундамент сгоревшего дома, уволилась с работы и ушла в запой. С Яной проблем не было – она хорошо училась и была вполне самостоятельной, даже готовила сама. Но деньги за продажу земли заканчивались, а алименты от отца были жалкими, тем более он еще раз собирался стать отцом и ему было не до бывшей семьи.
— Мамочка, ну устройся куда-нибудь! – просила Яна. – А то сейчас соседи настучат куда следуют, придет комиссия и заберут меня в детдом, а я с ума сойду если с тобой расстанусь. Ты же бухгалтер, у тебя высшее образование!
— Да кто меня сейчас возьмет на бухгалтера, — усмехалась мама. – Посмотри на меня, в кого я превратилась! Мозги уже не те, да и безобразно выгляжу. Подожди, доченька, я приду в себя и устроюсь.
Мама устроилась в ресторан – мыть полы и посуду. Чуть позже она связалась с какими-то маргиналами, темными личностями, которые постепенно опускали ее на самое дно. Иногда мама даже не приходила домой и не выходила на работу, но хозяин ресторана ее частенько прощал за прогулы – жалел Яну, которая прибегала подменять маму на посуде. Но зато мама никогда не приводила домой дружков.
Однажды привели ее… под руки… соседи. Сказали, что она не смогла дойти до дому в невменяемом состоянии. Под руки маму держали двое мужчин, а рядом стояла сердобольная соседка тетя Катя, она была хорошая, только какая-то навязчивая в своей жалости к ближнему. Маму уложили на кровать, посоветовали поставить рядом тазик.
— Бедная ты бедная, Яночка, жить с такой матерью настоящая мука, — сказала тетя Катя. – Ты уже старшеклассница, все понимаешь, и, наверное, тебе ужасно за нее стыдно!
— Нет! Я не стыжусь своей матери, мне все равно какая она! Она просто моя мама, какая бы не была, — с обидой в голосе ответила Яна. – У нее было столько бед и несчастий, что не каждый выдержит, и вы не вправе ее осуждать!
— Прости, Яночка, — сказала тетя Катя и ушла.
Три дня Яна выхаживала маму, почти не отходя от ее постели. Она ее не упрекала, только шептала: «Мамочка, пожалуйста, живи!». На четвертый день мама смогла хоть что-то поесть. Она обняла Яну за плечи, заплакала и сказала:
— Прости меня, дочка! Прости! Я буду лечиться, обещаю! Я боюсь тебя оставить одну в этой жизни.
Мама действительно кодировалась на год. И хоть уже прошло четыре года, она не хочет возвращаться в прошлую жизнь – даже воспоминания о прошлом вызывают у нее омерзение. Яна уже студентка, она до сих пор живет с мамой и верит ей. Вечерами она сморит на звездное небо, складывает ладони «лодочкой» и шепчет, как молитву лишь одну фразу, как молитву: «Только бы не было бед!». Ведь именно беды притягивают еще одну беду – страшную мамину зависимость.
