Женька Зимин — известный бедокур на весь поселок городского типа, сокращенно ПГТ, под названием «Угольный», сидел у забора школы и мрачно смотрел куда-то вдаль, на реку.
-Ну что я сделал такого! Подумаешь, стекло в классе мячом разбил! Я же не нарочно, и стекло уже давно вставили. А они целый педсовет собрали — Надежда Васильевна сказала, что из школы даже могут исключить.
Мальчик всхлипнул и вытер рукавом нос.
Он изо всех сил старался не плакать, но предательские слезы так и текли по его щекам. А в одном из школьных кабинетов, где проходил педсовет, тем временем разгорелся спор за дальнейшую жизнь мальчика.
-Да, Женька — тот ещё паренёк! Выкидывает иногда такие коленца, что «мама не горюй», но он не хулиган! — вступилась за мальчика Надежда Васильевна, классный руководитель.
-Ну, коне-е-ечно, «не хулиган», Вы, Надежда Васильевна, думайте, что говорите! Забыли, как он в парту, за которую проверяющую из района на открытом уроке посадили, «подарочек» подбросил?! Огромную костомаху где-то подобрал, подписал печатными буквами: «приятного аппетита», да ещё и красной ленточкой перевязал? Бедной женщине от такого подарка с сердцем плохо стало, а меня самого тогда чуть не уволили.
Все присутствующие в кабинете, вспоминая тот случай, громко расхохотались и долго не могли успокоиться, вытирая слезы.
-Хватит, хватит, товарищи! — снова закричала Надежда Васильевна, и обращаясь к директору, продолжила — Никита Ильич, но Женька просто неудачно пошутил! И готовилась эта шутка вовсе не для проверяющей из района. На том месте Витя Богомолов всегда сидит. Мальчик плохо учится, на уроках дремлет, вечно что-то жуёт… Вот Женька и подсунул ему эту кость, он же не знал, что Витю в тот день пересадят! Это была обычная детская шалость, но никак не злостное хулиганство. А уж разбитое окно — так и вовсе ерунда какая-то! Больше на придирку похоже!
-Оно, может и не хулиганство — хмыкнул успокоившийся уже Никита Ильич, только эта проверяющая решила, что это мы ей специально такой сюрприз подготовили! А тётка воспитанием мальчика вовсе не занимается: мы её тогда в школу вызывали, а она только рукой махнула, дескать «делайте, что хотите»…
Откуда-то с последней парты потянулась робкая рука кого-то из родителей: -Разрешите мне сказать? — это была Ирина Витальевна, председатель родительского комитета школы. Большая, крупная женщина, мать троих детей — лучших учеников школы. Она стояла: спокойная, большая, как гора — Нельзя Женю из нашей школы переводить ни из-за разбитого окна, ни из-за кости! Куда он пойдёт? В другую школу? А будет ли он туда вообще ходить? Вы разве не знаете, что растёт он сам-по себе, как трава в поле? Если мы его выбросим, он как и его отец, чего доброго, в тюрьму угодит! Мы разве этого хотим?
Все вокруг зашумели, что конечно, Ирина Витальевна права, что нельзя мальчишку из школы гнать, а нужно над ним установить контроль, шефство, «на поруки взять»… . И отца всё его вспоминали, и мать непутевую.
На том и порешили: Женьку Зимина из школы никуда не переводить (попугали, и хватит с него), установить над ним шефство…
Женька, испуганно вытирая слезы, поднялся со своего места у забора, когда увидел учителей и родителей выходивших из дверей школы:
-Ну, вот и всё! — думал он — Выгнали! Конечно выгнали: его же даже не вызывали перед всеми прощения просить и выслушивать ответ на извечный вопрос: «как ты докатился до жизни такой».
Мальчишка опустил голову и медленно пошёл к реке — то-пи-ться. Он так давно для себя решил.
-Женя! — окликнула его Надежда Васильевна — Ты куда?
Женька, не в силах ничего сказать из-за душивших его слез, только пожал плечами и неопределённо махнул в сторону реки.
Надежда Васильевна посмотрела туда, куда махнул мальчик, погладила его по вихрастой голове и ласково сказала: — Ты, Женя, смотри, завтра в школу не опаздывай. А после занятий приходи ко мне в кабинет, уроки при мне будешь делать!
-Меня не выгнали? Мальчик смотрел своими испуганными синими глазами на учительницу.
Надежда Васильевна отрицательно покачала головой и улыбнулась.
Женька, крикнув на бегу «спасибо», радостно помчался домой, где его ждала тётка Рая. Ближе неё у мальчика никого и не было. Раиса Ивановна ему была и за отца и за мать. Отец мальчика, Андрей Кузьмич, всё больше по тюрьмам мыкался. Отсидит за одну кражу, выйдет из тюрьмы – в новую историю попадет. Последняя отсидка у него была за то, что коров крал. Придумал себе занятие: в одном селе уведет с хозяйского подворья буренку – в другом продаст. Поймался он на четвертой краже. Пять лет за это дали.
А Женькина непутевая мать, Дарья, сказала, что ей всё это надоело. Нашла какого-то заезжего городского кавалера, замуж за него вышла и уехала, оставив сына на свою сестру незамужнюю.
Мальчик свою тётку Раю привык «мамой» называть. Непослушный он, конечно рос, бедовый– впрочем, как и многие дети в таком возрасте – от 10 до 15-и лет. Но почему-то из всей деревни только его «бедокуром» называли, чуть кто какое хулиганство учинит, так всё сразу говорили, «не иначе, как нашего Женьки- бедокура рук дело. Оно и понятно: матери нет, отец в тюрьме, кроме тетки за него и заступиться некому.
Тогда, когда ее в школу за ту кость, что мальчик подложил, вызывали, она только махнула рукой: — Да ну вас, с вашими глупостями, тоже мне, нашли преступника!
***
А шкодил Женька много, с выдумкой и весело. Не мог он без этого. Однажды, когда шалун уже заканчивал шестой класс, он снова набедокурил так, что посёлок до сих пор вспоминает.
Была весна, и мальчишка, щурясь под тёплыми лучами весеннего солнышка, бодро шагал по центральной улице со школы домой. Он мечтательно вспоминал, что тётя Рая обещала сегодня напечь пирожки с капустой, которые Женька любил, как он говорил «со страшной силой»… Но тут его внимание привлёк местный мужичок, который на своей телеге вез цветы. Их высаживали в сквер, прямо в горшочках.
Лошадка мерно цокала копытами, везла телегу неспешно, потихоньку, а мужичок под это цоканье и покачивание мирно дремал, против солнышка. А у Женьки шкода тут же в голове созрела: на телегу взобрался, и давай горшки с цветами один за другим на улицу выставлять.
Люди-то идут мимо, смотрят и думают: — Вот какой парнишка хороший, помогает поселок озеленить, маленький, а трудится!
Приехал тот мужичок в сквер, повернулся, чтобы телегу разгружать, а там – ни одного горшка с цветами: все, как солдатики выстроились в ряд по всей улице. Машин тогда в поселке почти не было, жили тихо, спокойно. А Женька сел себе на лавочке в скверике, посмеивается и наблюдает: что же дальше будет?
А мужичок с громкими ругательствами повернул лошадь с телегой, и давай горшки по всей улице собирать. Ох, и ругался он тогда: да такими словами, что и произнести-то страшно. Но вскоре этот цирк для Женьки закончился: кто-то из прохожих предал мальчишку! Не до смеха стало бедокуру, когда он увидел, что мужик бросил телегу, схватил хлыст и помчался прямо в его направлении. Женька, долго не думал: ноги в руки, и помчался с такой скоростью, будто стая собак за ним бежала, «аж волосы назад». Тогда опять Раису Ивановну в школу вызывали, ругали…
-Женька, да хватит уже меня позорить по всему поселку! — ругала она его дома — Сдались тебе те цветы!
А мальчишка только плечами пожимает: — Не знаю, мама, как-то само так получилось…
Бедокур — одним словом, что с ним поделать.
А уже когда ему лет пятнадцать было — так он снова учудил. Посёлок-то был довольно большой, с кинотеатром под названием «Ударник» в самом центре. А возле того кинотеатра стоял небольшой крытый павильончик, где продавали мороженое, хлеб, колбасу, и приторговывали спиртным из-под прилавка. И вот однажды в тот киоск привезли целый короб сосисок. И надо же было Женьке это увидеть.
Парнишка заметил, что ящик с товаром поставили у самой двери, а дверь оставили открытой. И пока продавец с товароведом подписывали накладные – наш сорванец потянул за одну сосиску, а они, одна за другой стали исчезать у него за пазухой.
Женька стоит за дверью – его не видно, а сосиски вроде как сами по себе уползают из ящика, змейкой. И вдруг продавец оборачивается – глаза на лоб полезли: как это сосиски ожили и «удирают» из ящика?
Парнишка быстро смекнул, что надо срочно бежать. Оборвал ленту сосисок зубами, и с полной пазухой помчался не куда-нибудь, а прямо к милиционеру: — Дядечка,- кричит, — Спасайте, там злая тетка за мной гонится, озверела совсем!
Пока милиционер все по делу выяснял, да с продавцом беседовал – Женьки уже и след простыл.
Но, поскольку парень славился на весь посёлок, и был довольно известной личностью, нашли его быстро. За сосиски тете пришлось заплатить, а Женьку тогда чуть и правда со школы не выгнали. Только тогда заставили клясться перед всеми, что это было в последний раз.
И удивительное дело: краденные сосиски оказались последней выходкой Женьки -бедокура. Возможно, слова взрослых, наконец, до него дошли. Но дело, скорее всего в другом: к Надежде Васильевне приехал в отпуск сын. Офицер. Капитан.
Вот после беседы с мужчиной, у Женьки появилась мечта — тоже стать военным.
После окончания школы, Женька в военное училище поступил. Приняли. Сирота ведь.
А после, сразу после окончания в Афганистан попал служить. Друзья вспоминают его как веселого балагура, доброго парня. А когда случилось так, что мина рядом разорвалась, Женька не задумываясь, своим телом прикрыл товарища.
Теперь на той школе, из которой Женьку-бедокура чуть дважды не исключили висит мемориальная доска с его именем.
А Надежда Васильевна, хоть и старенькая уже, но продолжает работать и рассказывает школьникам, какой он был, сорванец и бедокур, Женя Зимин.
Она, вытирая слезы, говорит, что часто вспоминает тот момент, когда он, вытерев слезы со своих детских, синих глаз, услышав, что его оставляют в школе, крикнул ей «спасибо» и вприпрыжку побежал домой.
-Вот такой он был, Женька-бедокур! — вздыхая говорит Надежда Васильевна, а потом добавляет — Сослуживец, кстати, тоже часто приезжает к Раисе Ивановне, помогает ей по дому, ведь он жизнью своей обязан нашему земляку.
Автор: Анелия Ятс
