Он уже привык заглядывать к ним в окно, потому что жили они на первом этаже. Сначала хотелось повыше, потом привыкли. Больше всех радовалась бабушка – не надо долго подниматься. По субботам Анна Михайловна, Светина бабушка, пекла пироги, оладьи, или что-нибудь другое, но всегда ароматное, вкусное.
Запах выпечки вырывался в открытое на кухне окно, дразня играющих в футбол мальчишек. Лёнька по-свойски подходил к окну, только не к тому, которое на кухне, а заходил с другой стороны дома, подставлял валявшийся в бурьяне ящик и, встав на него, заглядывал к Свете. Она как знала, что скоро появится, и бежала, услышав, как он вскарабкивается.
— Я счас пирожки принесу, бабушка напекла. – Ее розовый бантик, перехвативший светлые волосы в хвостик, развязался, и трепыхался от ее шагов.
— Вкусно, — Ленька жевал с аппетитом, заглядывая в комнату. – По русскому сделала? – Спрашивал он.
— Ага, уже сделала.
— Дашь списать?
Света охотно подавала тетрадь. – Завтра утром не забудь захватить, перед уроками заберу.
Учился Лёнька неплохо, но, как многие мальчишки, был с ленцой, хоть и способный. Соображал по математике, но беготня во дворе отнимала время на уроки. В девяностые еще не было нашествия мобильных телефонов, ребятня могла до ночи носиться, не желая возвращаться домой.
В восьмом классе Лёнька впервые нес портфель Светы, размахивая им и рассказывая о новом фильме. А в девятом классе хрупкая, кареглазая Сонечка, по негласному решению мальчишек, стала самой красивой девочкой в школе. И Ленька «заболел». Он не сводил с нее глаз, вертелся рядом, плелся за ней до самого дома. Света думала, всё это пройдет. И теперь она его провожала, или поджидала у окна, когда стукнет в окошко и скажет: — Светка, дай списать.
Сонечка умела держать на расстоянии, но «привязывала» к себе крепко. Лёнька метался между Сонечкой, то благоволившей к нему, то отвергающей его, и Светланой, ждущей его всегда.
Он по-прежнему заглядывал к ней в окно, а она ставила на подоконник кружку с чаем, от которого поднимался пар, прихватывала печенье, если не было пирожков.
— Слышала, наши поиграли. – Сообщал он, имея ввиду футбол. Света, конечно, слышала, потому что была в курсе всего, что интересовало Лёньку. Она смотрела футбол, читала спортивные новости, смотрела ужастики, от которых ей было тошно. Зато всегда могла поддержать разговор с Лёнькой, спроси он ее о фильме.
Она поддерживала его как товарищ, всегда и во всем. И Лёнька прибегал к ней, скорей, как к другу, который выручит, выслушает, поймет. А вот Соня… Соней он восхищался, думал о ней, мечтал, маялся, даже жаловался Свете, что Витька пошел провожать Соню.
После школы все трое поступили в разные ВУЗы. Леонид теперь не прибегал к Свете списывать, он неотступно ходил за Соней. А к Свете изредка заглядывал по старой памяти. Они даже иногда ходили в кино, и Лёнька болтал всю дорогу без умолку, потому что надо было выговориться,
— Лёня, у меня день рождения в субботу. Я тебя приглашаю. Придешь? – Она смотрела на него своими серыми влюбленными глазами.
Он задумался. – В Субботу? Ну да, вообще-то можно. Хорошо, приду. А кто еще будет?
— Родители, бабушка, Вера с Вадимом, Оля, — ну ты их знаешь, все наши.
— Ну, всё, замётано, забегу.
В субботу Лёнька не пришел. Он явился через неделю, расстроенный, подавленный. – Лёня, что случилось? Ты совсем грустный.
Он жаловался, что Соня уехала на практику, и даже не сказала ему об отъезде. Света успокаивала (хотя чего ей это стоило). – Я ждала тебя в субботу, — сказал она.
— А что в субботу?
— У меня был день рождения…
— А-ааа, — он хлопнул себя по лбу, — Светка, я забыл, ну ты же не обижаешься…
— Нет, конечно, бывает.
Он подошел к окну. – А помнишь, как летом ты меня пирожками кормила? Тут под окном ящик стоял, я на него вставал, а на подоконнике, как на столе, уже чай с вареньем.
Света улыбалась, душу грело это воспоминание, и вообще, было приятно, что Лёнька помнит. Они снова беспечно болтали, вспоминая свою дворовую компанию, одноклассников, как однажды сбежали с урока, а классная их «застукала» в парке на скамейке и отправила на урок истории.
На пятом курсе Лёнька летал от счастья: Соня согласилась выйти за него замуж. Он принес эту весть Свете. А она держалась, покусывая губу, чтобы не разреветься. Слушала его, по-прежнему оставаясь просто товарищем, которому можно довериться.
Она месяц плакала в подушку, ругая себя, что за столько лет не призналась ему в любви.
Потом он пришел к ней. Бабушка и родители были в гостях. В квартире стало непривычно тихо, Света, закутавшись в старый плед, смотрела телевизор. Сначала не поверила, что за дверью раздался голос Лёньки.
Открыла, увидев его подавленного, с потухшим взглядом, плечом упершегося в стену. – Что с тобой? – Она испугалась.
Он вошел. Сели у нее в комнате. Казалось, он сейчас заплачет. – Лёнечка, ну что с тобой? Скажи, пожалуйста.
— Она… она… не будет свадьбы… она сказала, что другого любит. – Никогда Света не видела его таким опустошенным. Приблизилась к нему, руки легли на его плечи: — Лёня, ты успокойся, тебе надо успокоиться… может еще все образуется.
— Ничего уже не получится, ничего, она сама сказала и заявление забрала… ты понимаешь, это всё, — в глазах блеснули слезы. Он опустил голову ей на колени, сполз с дивана, уткнулся в подол Светиного платья. – Это невозможно, Светка, невозможно…
— Лёнечка, миленький, ну, пожалуйста, успокойся, давай я тебе чай с мятой заварю… помнишь, как мы с тобой чай на подоконнике пили.
— Помню, Светка, помню, ты одна меня понимаешь, ты хорошая, — он стал целовать ее колени, сначала неуверенно, потом все чаще и как-то неистово, словно хотел выплеснуть через поцелуи всю свою боль. Поднялся, обхватил ее за талию, и, покрывая поцелуями ее лицо, шею, шептал что-то.
— Лёнечка, перестань, чего ты…
— Светик… Светик…
— Лёня, Ленечка, я люблю тебя! И всегда любила, с шестого класса люблю, милый ты мой…
Он ушел уже за полночь, прятал виновато глаза, стараясь не смотреть на Свету. – Ну, пока, я приду…
— Я буду ждать, — она смотрела вслед, пока не хлопнула подъездная дверь.
Лёня не пришел, как будто и не было того вечера. Ей и самой казалось, что тот вечер просто приснился. Вскоре Леонид защитил диплом и уехал на Дальний Восток.
__________________
Надо что-то делать! – Возмущенно шептал отец. – Можно сходить к его родителям, в конце концов.
— Ты понимаешь, что она не хочет! Понимаешь, что она на нервах, а это может навредить ребенку, — отвечала мать. – Тем более, что этот Леонид знает о ее беременности, она сказала ему. А он повел себя как посторонний… может, и уехал намеренно…
— Нет, ну пустить дело на самотек… это просто возмутительно, — не унимался отец.
Бабушка старалась отвлечь себя вязанием, и время от времени смахивала слезу. Обидно было за внучку: умную, добрую девочку…
После рождения дочки Света нашла рабочий телефон Леонида (выпросила у его однокурсника) и позвонила, сказав всего лишь одну фразу: — Лёня, у нас с тобой родилась дочка. Назвала Леночкой.
Он что-то пролепетал несвязное, можно было расслышать только одно: — Поздравляю.
Когда дочке Леночке исполнилось полтора года, родители объявили, что, наконец, выплатили за новую квартиру и переезжают туда вместе с бабушкой. Квартира была такой же, двухкомнатной, только в соседнем районе. – Мы будем приезжать, все по очереди, и помогать тебе, — пообещала мама.
— Света расплакалась.
— Ну, вот еще, по какому поводу слезы? Я каждый день буду приходить, водиться с Леночкой, будем к себе ее забирать, ты же подработку на дом берешь…
— Просто я привыкла, когда все вместе, — призналась Света.
— Доча, время идет, тебе надо жизнь свою устраивать, будешь одна жить, проще жизнь-то устроить, — успокаивала мама.
В последнее время Света часто слышала от родителей, от бабушки, от подруг, что надо устраивать жизнь, что молодая… и что с детьми тоже замуж выходят.
Через неделю двухкомнатная квартира была в полном распоряжении Светланы. Маленькая Лена, смеясь, перебирала ножками, пытаясь ходить. И у нее получалось, хоть и приземлялась на мягкую точку, потом поднималась и тянула ручонки к маме. Света подхватывала ее, обнимала и смеялась вместе с ней.
__________________
Он пришел внезапно. Он и раньше появлялся неожиданно. Как тот раз, когда расстроилась его свадьба с Соней.
Она думала, что пришел отец, обещал как раз заехать, но на пороге стоял Леонид с огромной игрушечной машиной — красной, это была пожарная машина.
— Привет! Ты одна? Не помешал? Войти можно?
Он возмужал, казалось, похудел, черты лица заострились.
— Проходи.
— Вот, — он поставил на пол машину.
Послышался плач ребенка, Света вернулась в комнату, подхватила на руки Леночку: — У меня дочка, — сказала она, указав на машину.
Он хлопнул себя по лбу: — Прости…
— Забери машину-то, подаришь кому-нибудь, — сказала Света.
Он снял куртку, прошел на кухню. – Почти все так же, ничего не изменилось. Может, хоть чаем угостишь?
Она включила чайник, не отпуская дочку. Леонид чувствовал себя неуверенно, не мог нащупать нить разговора.
Он смотрел на нее: светловолосую, с распущенным волосами, в длинном, почти до щиколоток, платье, державшую на руках дочку. – Ты прямо как мадонна, — пробормотал он, засмотревшись на нее.
Светлана промолчала.
– Помнится, бабушка у тебя такие пирожки вкусные пекла. А помнишь, как мы на подоконнике чай с тобой пили? Это там, у тебя в комнате. А еще помнишь, бабушка твоя поливала цветы и остатки воды плеснула на улицу, а я как раз под окном стоял, она меня не видела, — Леонид попытался улыбнуться. – А помнишь, Светка…
— Не помню, — оборвала его вопрос Светлана. Ответ был непринужденным, даже равнодушным. Леонид осекся, замолчал. И ответ ее был совсем не в отместку на его путаницу, когда он решил, что у Светы сын, а не дочка, ответ ее был искренним. Она и в самом деле уже стала забывать подробности их встреч. Теперь у нее была дочка, которой посвящала всё время, радовалась, любовалась ею, удивлялась первым словам, старалась запомнить, что она лепечет, смотрела, как она засыпает, как просыпается, как играет…
— Ну, ты пей чай, а то мне кашу надо дочке варить.
Впервые Леонид почувствовал, что в этом доме его не ждут. Он встал, накинул куртку. – Ладно, в другой раз. Пойду я, а то тебе некогда. – Он потоптался еще несколько секунд, ожидая, что Света остановит его, но так и не дождался.
Закрыв за Лёнькой дверь, она тихо сказал: — Другого раза не будет, чай здесь больше не подают. И кофе тоже.
Вернулась к дочке, взяла ее на руки, поцеловала и пошла варить кашу.
Татьяна Викторова
