— Нет! Ни за что! Слышишь?
— Тише, Соня, ты чего кричишь? — удивилась подруга.
— Извини. Просто я хотела сказать, что это очень серьёзный шаг и надо подумать. В общем, мне лично это точно не надо, да и ты не торопись с этим, — смутившись, пробормотала девушка и натянула одеяло до подбородка.
Подруга как-то странно на неё посмотрела и ничего не ответила. Она подумала, что лучше больше не заговаривать на эту тему, потому что у Сони минуту назад был такой вид, что стало страшно.
Они находились в общежитии института, были соседками по комнате. Обе девушки два месяца назад поступили в вуз, учились на первом курсе в одной группе на экономистов. Они подружились сразу и прекрасно ладили. Каждый вечер, перед тем как заснуть, они, обычно долго болтали о том, о сём. Рассказывали разные истории из жизни, шутили, и было весело. Пока не коснулись одной темы…
***
— Сонечка, ты же большая девочка, должна понимать, — говорила мама.
И Соня понимала. Ведь ей уже исполнилось двенадцать лет. А младшим братьям всего ничего: три года и семь лет.
Мама сказала о том, что выходит из декрета на работу. Значит надо помогать. Папа тоже много работает, ему некогда. А Соня большая…
Соня с тоской смотрела на других детей, которые беззаботно играли на детской площадке. Они бегали, прыгали и качались на качелях. Она же выглядела, словно молодая мама. При ней был семилетний брат Пашка и коляска с Никиткой, которому едва исполнилось три года, набитая разными нужными вещами: игрушки для прогулки, совок, формочки для песка и каталка-вертолёт, бутылочка, чтобы попить, салфетки влажные и сухие, печенье, потому что когда Никитка раскапризничается, то «пиши пропало». А если дать ему его любимое детское печенье, то он может увлечься и временно о капризах забыть. Банан — тоже хорошо. Хоть на него у малыша аллергии не было. А на все остальные фрукты, — почти на все, — была. Мама строго настрого велела следить и не давать малышу апельсин, яблоки, и особенно клубнику. Хотя клубника в их доме «водилась» редко, ведь стоила она дорого.
Паша, был хоть и побольше, но бестолковый, — как считала Соня. Едва выйдя на улицу, он начинал всюду лезть, хватать палки, камни, кидаться ими, на площадке он затевал драки, обижал других детей. Он только недавно пошёл в первый класс. «Наверное, в детском саду вздохнули с облегчением от того, что Пашка, наконец, оттуда выпустился. Зато в школе теперь даёт жару…» — грустно размышляла девочка, наблюдая за на проказами брата.
— А ну слезь оттуда! Брось палку! Не дерись! — Соне приходилось то и дело на него кричать. Благо, Пашка всё-таки её слушался.
Бабушек, готовых помочь с внуками, у них не было. Никаких не было. Так получилось. Соне очень бы хотелось, чтобы она могла вот так вот, как, например, эта девочка на площадке беззаботно сесть рядышком с бабушкой на лавочку, после того, как напрыгалась через скакалку, а она, чтобы дала ей водички попить или леденец, который купила в магазине или мороженое. И можно было сидеть и есть его, прижавшись к тёплому бабушкиному боку, а бабуля… Она гладила бы Соню по голове и говорила, какая она умница. А ещё поучала бы. Бабушки ведь очень любят поучать: причешись, не ходи растрёпой, шнурки завяжи, а то упадёшь, юбку поправь, ты же девочка!
Ох, как она завидовала тем детям, у которых были бабушки! И готова была слушать эти ворчания, хоть целый день. И не хотела Соня так рано становиться взрослой. Хотела бы играть в куклы, в кукольный домик или конструктор собирать. Или они бы пекли с бабушкой печенье какое-нибудь. Мама ведь не любит печь. И готовить не любит. Она очень устаёт на работе.
Младшие братья были полностью на Соне. Она даже сидела с ними, когда они болели. Мама писала сообщения учительнице и отпрашивала Соню на пару дней, объясняя это тем, что у неё на работе больничный взять крайне сложно и начальство этого не одобряло. А у Никитки сопли-то всего на пару дней. А потом он в сад опять пойдёт. И Соня вернётся в школу.
А у отца Сони вообще больничные не оплачивались. Фирма существовала полулегально, Леонид мог быть уволен в любую минуту, да и сама контора могла развалиться. И никаких больничных никто никому не оплачивал. Можно было сидеть, но за свой счёт. Счёта у Леонида не было, зато были долги и микрозаймы.
Соня сидела также с семилетним Пашкой, когда он болел, ведь одного дома его было оставить нельзя. Так постепенно она стала упускать в школе важные темы и «скатываться» в успеваемости. Тройки, появлявшиеся в её тетрадях, не очень волновали родителей. Они говорили о том, что, мол, не всем же звёзды с неба хватать, в вузы поступать, а окончить школу на тройки и пойти поскорее работать — вполне себе неплохая перспектива.
Соня думала иначе. Она с недетским упорством и серьёзностью «грызла гранит науки». И об институте она мечтала. Ведь перед глазами был живой пример «как не надо». И у мамы, и у папы не было высшего образования. Никакого не было образования. Оттого и условия, в которых они работали, а так же зарплата, оставляли желать лучшего. Однако родители, судя по всему, были довольны своим положением и к большему не стремились. Как-то она разговорилась с мамой на тему учёбы. Мама призналась, что в колледж она после девятого класса поступила и даже отучилась один курс. А потом встретила папу. Ну и так вышло…
— В общем, потом появилась ты и мне стало не до учёбы, — улыбнулась мама. — Иди, погуляй с братьями, я ужин приготовлю.
— Мам, мне уроки надо делать, — возразила девочка.
— Успеешь ещё. Попозже.
Попозже тоже находились дела. Надо было младшего брата накормить, помыть и спать уложить. А уж тогда, падая с ног от усталости, можно было и за учебники браться. А ещё Пашка. Его кривые буквы проверить. Помочь сложить рюкзак, а то он обязательно что-нибудь забудет и будет сидеть на уроке без учебника, тетради или ручки. Маме всё время было некогда, либо она была уставшая. Папа же почти всегда был на работе…
Прошло время. Пашка подрос, поумнел слегка, и опекать его уже не требовалось. Никитка тоже вырос. Пошёл в школу и даже показал себя как вполне неплохой ученик. У Сони появилось свободное время, и она стала усиленно учиться. Не за горами был одиннадцатый класс и выпускные экзамены: их Соня хотела сдать, как можно лучше. Мечта о вузе, которую девочка так и не оставила, могла вот-вот осуществиться. Все шансы у неё были. Не было только права на ошибку. Нужно было, во что бы это ни стало поступить на бюджет. Ясное дело, что на платное обучение у родителей денег не было, и если она не поступит, то вместо вуза просто пойдёт работать. На это ей не раз намекали, что, мол, пора уже помогать семье деньгами. Нечего штаны просиживать, ни к чему эта учёба. Блажь.
Весть о том, что мама беременна, прозвучала для Сони, словно гром среди ясного неба.
«Боже, зачем?! Неееееет!!!!» — подумала Соня и у неё навернулись слёзы на глаза. Она вспомнила все свои годы, которые заботилась о братьях, словно они были её детьми, вспомнила рано закончившееся детство, по которому она до сих пор грустила и не могла понять радости матери.
Но мама, казалось, не заметила её реакции. Она улыбалась. Она сказала, что они с отцом очень мечтали об ещё одном ребёнке. И вот, наконец, их мечта осуществилась…
За два месяца перед родами мама Сони попала в больницу. Она лежала там до самых родов, а Соня теперь уже полностью заменила её дома. Готовила, убиралась, продолжая заботиться о братьях. Папа впрягся в ещё одну работу, ведь скоро должен был появиться шестой член семьи.
Когда мама вернулась с кричащим свёртком на руках, Соня как раз перешла в одиннадцатый класс. Снова потребовалась помощь по уходу за малышом. Соне стало казаться, что это никогда не кончится. Однако потом произошло печальное событие: Никитка попал под машину и погиб. Вся семья очень тяжело переживала утрату. Особенно Соня. Она и так была на нервах, от того, что училась в выпускном классе, а Никитка ей помимо того, что брат, был почти что родной сын, ведь она его нянчила с рождения. Девочка впала в глубокую депрессию.
Однако время неумолимо шло и нужно было сдавать выпускные экзамены. Каким-то невероятным образом Соня смогла взять себя в руки. Её поддерживала мечта о другой жизни, той, к которой она всегда стремилась, которая позволила бы почувствовать себя свободным человеком, вылезти из нищеты, работать, жить полноценно. С тёмными кругами под глазами Соня снова и снова штудировала учебники.
Баллы девочка получила неплохие. Конечно, если бы не горе, то они могли быть выше, но и их хватило, чтобы поступить.
Соня подала документы, была успешно зачислена и поселилась в общежитии. С ней вместе в комнате оказалась смешливая девчонка Кристина, довольно беспечная и мечтательная. Соня же чувствовала себя, как минимум в два раза старше неё, ведь за последний год она как будто бы ещё больше повзрослела.
Она не рассказывала ей о своём детстве. Вообще о семье они пока что не говорили. Но в один из вечеров Кристина призналась, что, кажется, влюбилась в парня из другой группы.
— Ах, как я бы хотела с ним встречаться! — мечтательно закатывая глаза, говорила Кристина. — Ну её, учёбу, лучше замуж выйду.
— Ага… А потом? — недовольно проговорила Соня и покосилась на подругу.
— Что потом? Дети, наверное, родятся… Я хочу двоих: мальчика и девочку. А может двойняшки появятся — разом отмучиться и всё, — засмеялась девушка и осеклась, увидев изменившееся лицо подруги.
— Ни за что! Ни за что я не хочу больше детей! Никогда! — закричала Соня и зарыдала.
Кристина, глядя на реакцию подруги растерялась и не знала, что делать. Она решила, что у Сони очевидно уже был ребёнок. А потом что-то случилось, страшное. И теперь она своими глупыми фантазиями разбередила рану.
— Сонь… Соня, — тихонько позвала Кристина. — Прости, а? Прости, прости!
— Всё нормально, — всхлипывая, ответила Соня. — Ты тут ни при чём.
— А кто при чём? — прямо «в лоб» спросила Кристина.
Вот тогда и рассказала ей Соня о своём потерянном детстве, о своих бедах и обидах на родителей. О том, как она мечтала просто жить обычной жизнью ребёнка, играть и гулять… И про то, что погиб Никитка тоже рассказала.
— Тот, кто хочет ребёнка, мечтает об этом он… он даже не представляет, чем это обернётся! Сколько это бессонных ночей, коликов, режущихся зубов и высоких температур. Сколько пелёнок и памперсов. Сколько нервов и сил это стоит. А потом… потом ты можешь лишиться его в одночасье и тогда тот, кто представлялся тебе тюремщиком и мучителем, тот сопливый малыш, младший брат, вдруг становится невероятно родным и самым главным в твоей жизни. Ты вспоминаешь его первые шаги, первые слова. И накатывает дикая тоска. Пережить такое просто невозможно. А потом проходит время, и ты понимаешь, что оно лечит. Но так же ты понимаешь и то, что если бы никогда не было этой родной души, то ты бы её и не боялся потерять. Это сделало бы тебя смелой и неуязвимой. Я не хочу детей. Нет!!! Никогда!!! Если я и выйду замуж, хотя я сомневаюсь, что смогу кого-то полюбить, то детей у меня всё равно не будет. Я сделаю для этого всё.
Кристина какое-то время молчала, поражённая откровениями подруги. А потом сказала:
— И у тебя никогда не было желания отмстить родителям за то, что отняли у тебя детство? Разве тебе не казалось, что младших любят больше тебя?
— Никогда. Знаешь, я жила, как робот. Мне внушили, что надо. Что я должна. Вот я и старалась. Никаких эмоций. И сейчас, не поступи я в институт, я бы снова «помогала». И это бесконечно. Поэтому я твёрдо решила изменить свою жизнь, чего бы мне это ни стоило. Потому я и пойду работать: завтра у меня первый рабочий день, точнее вечер. После занятий буду ходить на работу. Я буду сама себя обеспечивать. Всё. Я им больше ничего не должна.
— А знаешь, — вдруг что-то вспомнила Кристина и хихикнула. — Мне одна девочка рассказывала из моего класса, которая тоже вот такой же нянькой была своему брату. Она в отместку маме своей приучила малыша брата называть её мамой, а маму — тётей. Маму это ужасно бесило. Хитрая девчонка разводила руками, мол, я тут ни при чём. А хуже всего было то, что соседи и знакомые, которые слышали, что малыш называет маму тётей, за спиной шептаться начали и сплетничать о том, что мать, мол, совсем ребёнка бросила, что тот её тётей стал называть. А что? Не так разве?
— Да уж… Меня Никитка тоже мамой иногда называл, забывался. Только я его поправляла и говорила, что я сестра…
— И ещё, та девчонка рассказывала, — продолжала вспоминать Кристина, — Что когда у неё был день рождения, то младшему брату тоже дарили подарок: чтоб не обижался. Но когда был день рождения у брата, то ей подарок не дарили. Говорили: зачем? Ты уже большая. И велосипед покупали ему, и коньки. А ей нет. Хотя она всё детство об этом просила. В общем, обид там у неё полно было. Я всегда думала о том, что, слава Богу, что я у своих родителей одна! А твои родители так не делали?
— Нет, — вздохнула Соня. — Вроде одинаково к нам ко всем относились. Только ко мне более требовательно что-ли… Ведь я же большая. Должна понимать…
Прошло время. Соня окончила институт, устроилась на работу. Мама Сони была недовольна тем, что дочь насовсем уехала в другой город.
А ещё она вскоре развелась с папой Сони:
— После того, как Никитки не стало, а ты уехала учиться, он как с цепи сорвался, — жаловалась по телефону мать. — Пить начал, как сапожник, по-чёрному. Я долго терпела, но всему есть предел. Но, несмотря ни на что, он, конечно, остаётся твоим отцом, дочь, можешь общаться, дело твоё… Только что с него взять-то? Пьянь подзаборная… Это надо так опуститься?!
Мама всегда говорила ей по телефону, что с трудом управляется с детьми. И просила Соню приехать, чтобы помогать. Пашка вырос, никого не слушает, хулиганит, поступать никуда не собирается после школы, работать тоже, шляется днями и ночами где-то.
— Хоть бы ты его, может быть, приструнила, — сетовала мать. — В детстве он тебя слушался!
А самый младший брат — Толик только что в школу пошёл. По словам матери, учёба давалась ему с трудом.
— Буквы не знает, ленится, ничего не хочет. Надо с ним сидеть, заниматься, но мне некогда.
Соня всегда под благовидными предлогами приезжать помогать отказывалась. А потом, позвонив в очередной раз, мама сообщила, что снова вышла замуж. И счастлива. И опять ждёт ребёнка…
— А я не жду и не собираюсь, — сказала Соня и прервала связь.
«Мама не исправима», — подумала она и грустно улыбнулась.
Сама же Соня в свои двадцать четыре года замуж пока не вышла. Эта сторона жизни оказалась ей совсем недоступна. Кристина же, с которой Соня продолжала дружить и общаться после окончания вуза, верила, что сердце подруги обязательно оттает. И всё у неё будет. Ну, просто не может быть иначе!
Соня снисходительно улыбалась, слушая такие речи, и называла подругу наивной. Однако не старалась её переубедить: пусть человек надеется…
Жанна Шинелева
