Инна Сергеевна, как и ее супруг Алексей Иванович, всю жизнь посвятили детям. Их у пожилой пары было двое: Вероника и Никита, оба с высшим образованием и хорошим послужным списком в карьере. Со стороны казалось, что семья Воронцовых выглядит идеальной, но только супруги знали, что все это –всего лишь фасад, красивая вывеска, за которой царили мрак и пустота.
Когда Инна и Алексей поженились, они мечтали о собственном доме и большой семье. Первая мечта сбылась довольно быстро — уже через три года молодые супруги отмечали новоселье в небольшом, но очень хорошо обустроенном доме. Тогда же ближайшие соседи прозвали их немцами за педантичность и точность в расчетах: после завершения всех отделочных работ ненужного мусора и отходов практически не осталось. Зато дом получился пусть и небольшим, но очень ладным и уютным, с тщательно продуманной планировкой. Алексей был первым, кто решился возвести второй этаж, провел паровое отопление на зависть всему поселку. Просто он, как увлекающийся техникой человек, не устоял перед соблазном сделать дом теплым за счет особой конструкции, которую ему подсказали инженеры и архитекторы.
Дети родились через полтора года после завершения строительства, росли в тепле и достатке. Родители для любимых чад ничего не жалели, ведь маленькие Ника и Никита были, как их называли всезнающие соседи, королевской двойней. Вот и жили, катаясь, как сыр в масле. Чего бы ни захотели сын и дочь, Инна и Алексей тут же бежали выполнять их прихоти. Соседи и знакомые часто крутили пальцем у виска, осуждая за чрезмерное желание угодить отпрыскам.
— А они, эти ваши двойняшки, будут за вами так бегать в старости? Или некому будет стакан воды подать?
Супруги отмахивались от всех, называя подобные высказывания полной ерундой. Ошибки воспитания стали проявляться, когда дети выросли и получили дипломы специалистов. Инна Сергеевна заболела, слегла от температуры. Мужа не было, он уехал тогда на похороны брата двумя днями ранее. Женщина ждала дочь, чтобы попросить ее принести лекарства. Ника появилась и проворковала:
— Мамуль, привет. А где чай?
Она привыкла, что к ее приходу дома всегда есть горячий чай с чем-нибудь вкусненьким из домашней выпечки. Однако в кухне не было и намека на то, что кто-то ждал Веронику. Надувшись, девушка прошла в комнату матери и недовольно спросила:
— Мам, в чем дело? Я же сказала, что я пришла, почему не встречаешь? Хватит спать, поставь чайник. У меня столько новостей, хочу рассказать поскорее.
— Ника, я не могу встать. Горло с утра разболелось, слабость от температуры. Как хорошо, что ты пришла, — слабым голосом ответила Инна Сергеевна. – Доченька, поставь чаю, достань малины и меда с лимоном, я на прошлой неделе накрутила пару банок. Только добраться до холодильника не могу, ноги не держат.
Вероника надулась еще сильнее. Однако при виде обессилевшей матери молча пошла в кухню и выполнила все, о чем попросила Инна Сергеевна. Когда чай был готов, девушка с недовольным лицом позвала мать к столу:
— Мам, пошли. Давай быстрее, мне еще надо к Яне успеть забежать.
— Может, поможешь встать? — женщина не могла подняться. Вероника со злостью посмотрела на нее, но ничего не сказала. Подошла к кровати и с силой практически выдернула мать с ее ложа, отчего та чуть не упала на пол.
— Дочка, осторожнее, — обиженно проговорила Инна Сергеевна, на что Вероника уже не стала отмалчиваться и огрызнулась:
— Да ладно тебе, тоже мне, смертельно больная. От ангины не умирают, перестань уже.
Она уселась на привычное место за столом и удивленно смотрела, как мать, вся мокрая от пота, садится на другой стул, напротив.
— Мам, а чай? Налей, что ли, — попросила ее Вероника, на что женщина виновато улыбнулась:
— Это придется сделать тебе. Я не могу, еле сижу.
Вероника поняла, что деваться ей некуда. Оживление и веселье куда-то пропали. Девушка закусила губу, с недовольным видом налила матери полный стакан чая, не обращая внимания на то, что перед Инной Сергеевной нет даже чайной ложки.
— А что ты не пьешь? Вон, налила же, — недовольно сказала дочь. Инна Сергеевна опустила глаза и застенчиво проговорила:
— Ты же мне ложку не дала, я хотела положить мед с лимоном.
— Господи, что ты за человек? Хуже, чем беспомощный младенец. Мам, ты не слишком вжилась в роль беспомощной больной? – резко бросила Вероника и швырнула ложку на стол. Она со звоном упала на пол, чем вызвала новый приступ гнева у девушки.
— Да елки-палки, ты что, не могла ее взять по-человечески? – возмутилась Ника, наклоняясь за ложкой под стол. Подняла, сполоснула и положила перед матерью.
— Держи. И аккуратнее, ладно?
Инна Сергеевна пила обжигающе горячий чай, стараясь не смотреть на дочь. Ей было обидно до слез за такое брезгливое отношение. Неужели так ведет себя Вероника, ради которой она ночами не спала, старалась сделать все, чтобы на лице девочки как можно чаще появлялась счастливая улыбка? В чем же она ошиблась?
«Другие дочери не позволяют себе так обращаться с матерями, — отметила про себя Инна Сергеевна. – Ни у кого из знакомых не видела такой картины. Видать, чем-то я ее обидела, раз Никуша так себя повела…»
Через десять минут появился Никита и тоже с порога попросил горячего чаю и пирога с творогом. Однако недовольный голос сестры заставил его подумать о других вещах.
— Чего орешь? – рявкнула Вероника. – Нет никакого пирога, так что заткнись и пей свой чай.
— А почему? – удивился Никита.
— Почему? – Вероника подбоченилась и ткнула рукой в сторону матери, которая чуть ли не ползком направлялась в сторону своей комнаты. – Потому что мама заболела! Мне пришлось ставить чайник и все готовить, а ты разорался, чай, видите ли, ему нужен с пирогом!
Слыша, как сын и дочь вполголоса выясняют между собой отношения, Инна Сергеевна без сил опустилась на кровать и постаралась с головой накрыться одеялом. Не хотела слушать, как оба выражают недовольство тем, что мать заболела. По словам Вероники выходило, что Инна Сергеевна сделала так нарочно, чтобы чем-то позлить их всех и показать, какая она слабая и беспомощная.
— Господи, в чем я провинилась? – со слезами на глазах прошептала женщина, проваливаясь в тревожный, тяжелый сон.
Через некоторое время, проснулась она оттого, что ее трясла за плечи местная фельдшер, Рита. Ей было за пятьдесят, и она примчалась сразу же, как услышала про болезнь соседки.
— Сергеевна, не вздумай. Сейчас же открыла глазки. Молодец, теперь открой пошире рот и покажи язычок, а теперь горлышко. Вот и умничка, — бодро говорила Рита, осматривая больную. Затем скомандовала двойняшкам. — Так, вы уже большие. Никита, бегом за Петровичем, пусть машину сюда пригонит. Заберем мы вашу маму, придется срочно лечить.
— А зачем? – воспротивилась Вероника. –Пусть она дома будет, это же не на всю жизнь. У нас еще ужин не готов.
— То есть ты хочешь, чтобы твоя мама, которая от температуры уже ничего не соображает, стояла у плиты и готовила своей ненаглядной доченьке ужин? – недобрым голосом осведомилась Рита. Поняв, что дело пахнет жареным, Вероника тотчас замолчала. Зато через мгновение на их головы с Никитой обрушился поток отборной брани в исполнении Риты.
— Ах вы, неблагодарные чудовища! – гремела фельдшер. – Пока мама загибается от болезни, вы ей даже просто чай не могли принести?!
Никита пулей вылетел на крыльцо, чтобы не слышать криков Риты. Пришлось отдуваться Веронике, которая молча приняла на себя весь удар. Выпустив пар, фельдшер потребовала:
— Найди для матери чистое сухое белье и теплые носки, принести теплые вещи. У нас в больничке не как у вас, далеко не Ташкент. И собирайся, присмотришь за матерью в эту ночь.
вступайте в Группы В КОНТАКТЕ и на ОДНОКЛАССНИКАХ
Тайная комната — для подписчиков канала.
Вероника вытаращила глаза.
— Тетя Рита, я послезавтра иду на собеседование, на работу устраиваюсь. Я не могу, пусть кто-то другой смотрит.
— У тебя в запасе есть еще день. Отдежуришь – и свободна. У меня людей не хватает, а за Сергеевной присмотр нужен. Так что откладываешь все и едешь с нами, — поставила точку Рита. Никита на следующий день, когда приехал отец, полдня ворчал, почему старику надо было уезжать надолго и так далеко.
— Из-за того, что Ника смотрела за мамой всю ночь, у нее голова теперь целый день болит. А завтра ее приглашают в крутую компанию на собеседование, — бубнил Никита.
Весь его вид говорил о том, что Инна Сергеевна очень не вовремя придумала заболеть, и за это придется расплачиваться его сестренке будущей карьерой.
Инна Сергеевна не смогла сдержать слез, когда рассказала мужу о том, что произошло за время его отсутствия. Он тоже был очень расстроен ее словами.
— Они выросли эгоистами, Инночка… — с печалью проговорил мужчина. – Мы старались ради них, думая, что наша забота и любовь помогут нам всем стать сильнее. Оказалось, что мы оба ошибались.
Спустя пару дней, убедившись, что матери стало лучше, да и присутствие отца рядом с ней обнадеживало, брат и сестра дружно рванули прочь из родительского дома. Родители звонили им, чтобы узнать, как дела, но дети в упор не хотели приезжать повидаться. Им все время было некогда. Вероника устраивала личную жизнь, которая у нее выдалась очень бурной, а Никита был занят построением карьеры. Поведение больной мамы отдалило детей от семьи и оставило неизгладимое впечатление и боязнь, что мать испортит им жизнь своими прихотями и капризами.
За пять лет они ни разу не приехали навестить родителей. Вероника объясняла свое нежелание там появляться очень просто:
— Мои предки – токсичные. У них всегда все плохо. Не успеешь заговорить, как начинают жаловаться и требовать, чтобы все делали, как они хотят. А у меня другие взгляды на жизнь, я им ничего не должна.
Примерно то же самое говорил и Никита. Брат и сестра предпочли забыть, кто им оплачивал учебу и дорогие курсы, покупал машины, помог обустроиться в городе и начать жить самостоятельно.
Даже на собственные свадьбы Никита и Вероника позвали родителей только под давлением родственников. Оба облегченно выдохнули, когда мероприятия закончились.
— Слава богу, теперь они могут ехать назад, к себе домой. Хоть не придется переживать, что они нас опозорят.
Однажды им позвонила незнакомая женщина и сообщила, что обоих стариков хватил инсульт. Вначале Никита хотел предложить сестре забрать мать к себе, чтобы он мог ухаживать за отцом, но Вероника не горела желанием возиться с лежачей старухой.
— Мне одного раза хватило, — отрезала она. – Лучше отдать их в дом престарелых, там за ними будут присматривать специалисты.
Никита согласился, найдя идею сестры здравой. После госпитализации прошло несколько месяцев, и за все это время супруги видели своих детей только один раз. Причем оба страшно спешили и выражали недовольство тем, что у стариков стало плохо с памятью и речью.
— Зачем надо было сюда ехать? Я вообще ничего не поняла из того, что говорил папа, — с раздражением высказывалась Вероника, а брат молча кивал ей, соглашаясь, что родители больше не нуждаются в детях, потому что их дела земные завершены и пора им оставить этот мир для молодых и не мешать им жить.
Даже когда двойняшкам сообщили, что их родителей не стало, они не сразу приехали забирать их тела для похорон. Их поведение вызвало пересуды, но обоим было все равно.
— Мы никому ничего не должны, — бросил сквозь зубы Никита.
Зато, когда они с сестрой дошли до шестого десятка, оба одновременно обнаружили, что их собственные дети не хотят с ними знаться.
— Что мы такого сделали? Как они могли? – рыдала Вероника, приехав к брату поплакаться на жизнь.
— Они нам ничего не должны… — тихо ответил тот, украдкой вытирая слезу.
Ольга Брюс
