Сашка был уверен, что настоящий мyжчина слово данное дoлжeн дepжать. Так его учили. И слово свое он дал отцу, не кому-нибудь.
Без отца Сашка остался, когда ему было девятнадцать: сердце. Ум ep не быстро, но терпел, не жаловался. И все повторял Сашке:
– Сын, ты только мать с сестрой не оставляй, помогай им, им ой как тяжело одним придется! Прости, что так тебя подвел, но ты теперь в нашей семье единcтвенный мyжчина!
Ну и слово в конце концов взял, что Сашка Светлану с Леркой не оставит без помощи. Сашка слово дал – как он мог отказаться? А потом отец yмep.
***
Никакой матерью Светлана ему не была, а была она мачехой. Мать Сашкина умерла при его появлении на свет, и первые несколько лет он знал только отца и бабушек – обеих (дедов уже не было). Теща, хоть и была буквально придавлена смертью единственной дочери, овдовевшего зятя не бросила, а внука и вовсе обожала. Ну и вторая бабушка была не менее славной.
Лерка Сашке тоже по факту приходилась никем – ну, таких «сводными сестрами» иногда называют. Ибо была она дочерью Светланы от первого брака, и папка свой у нее имелся, даже приезжал иногда, подарки привозил.
Но отец однажды привел их обеих в дом и сказал Сашке со строгой торжественностью:
– Сын, жить мы с тобой ныне не сиротами будем, а как положено. Вот тебе мать и сестра – люби их и защищай. В общем, будь мужчиной.
Сашке тогда было восемь лет, Лерке шесть. Светлана вышла за отца замуж, и они стали жить все вместе, хотя Лерка все равно носила фамилию своего настоящего отца – того, который алименты ей платил.
Сашка довольно скоро разобрался и с алиментами, и с разводом, и даже с тем, что Лерка хитро и ловко пользуется своим положением «несчастной брошенной деточки». Но все же старался слушаться отцовского наказа и вести себя с мачехой и ее дочкой хорошо, как настоящий сын и старший брат. Сложнее всего было называть Светлану «мамой», но она и отец требовали.
В принципе они вовсе не плохо жили. Да, Лерка была капризная и ленивая, да и приврать любила. Причем ей всегда верили на слово, а Сашку проверяли. Но в принципе Светлана его особо не обижала, он был сыт, прилично одет, ему делали подарки на Новый год и день рождения и время от времени отпускали одного погостить у бабушек.
Но да, если что-то надо было по дому сделать – это было к Сашке, а если что-то дополнительное купить – к Лере. Абсолютно все алименты, выплачиваемые ее настоящим отцом, Светлана тратила только на дочь – а как иначе, они для этого предназначены! Вот только Сашкиному отцу приходилось давать поровну – и на Сашку, и на Леру. И для этого работать больше, чем позволяло неидеальное здоровье.
Школу Лерка терпеть не могла, училась слабо, но постоянно жаловалась то на учителей, то на одноклассников. Придираются, дескать, не ценят, обижают. Светлана без конца ругаться бегала.
Сашка учился отлично, и не потому, что за двойки заругают, а потому, что ему нравилось. Ему казалось, что науки – это ужасно интересно, он залпом проглатывал книги о путешествиях и научных открытиях. Лерка, «залипая» в новом дорогом телефоне (ей телефон купили куда раньше, чем Сашке), издевательски хихикала в его адрес, но он не обращал на глупую девчонку внимания. Светлана периодически ругалась, что много времени на чтение тратит, лучше бы по дому помог. Но ругалась не слишком сильно. А отец за отличные отметки хвалил и говорил, что мужчина должен быть умным и образованным, иначе мало от него толку в жизни будет.
Потом был выпускной с торжественным вручением золотой медали, и долгожданное поступление в университет – Сашка вознамерился заниматься физикой всерьез. Он проучился полтора семестра – и умер отец.
***
Пока отец болел, Светлана с Леркой много голосили и жаловались. Лейтмотивом всего была мысль насчет того, что они слишком нежные и чувствительные личности для того, чтобы ухаживать за тяжелым больным. У них нервы не выдержат. Им надо расслабиться и отдохнуть от этого кошмара – лучше всего по магазинам пройтись.
Сашка ухаживал сам – до последнего. Потом сам же похороны организовывал, благо деньги кое-какие в семье были. А далее пришло время решать, как жить дальше.
Ну, то есть это он так думал. На деле за него давно все решили.
– Саша, ты понимаешь, что теперь ни о каком университете не может быть и речи, – заявила Светлана, как нечто само собой разумеющееся. – Лера заканчивает школу, ей нужно организовать выпускной и как-то устроить девочку. Я работаю, конечно, но зарплата у меня не слишком большая.
— На Леру алименты ее отец платит, и немалые! – попробовал защищаться Сашка. – Я найду подработку, буду сам себя содержать, чтобы ничего из семьи не брать, ну и на каникулах работать стану, помогать. Но мне тоже надо как-то устраиваться, и я давно решил, как!
– Это раньше было! – отрезала Светлана. – Когда был жив твой отец, я ничего не имела против. Но сейчас его нет, и позаботиться обо мне и Лерочке должен ты. Я знаю, ты обещал. Так изволь выполнять обещание! А алименты Лерочкины не тебе считать! Ты в семье вырос, а ее отец бросил, должна же девочка хоть какую-то компенсацию получить за такую травму!
Сашка, конечно, подумал о том, что он всю жизнь живет без матери – совсем. А у Лерки отец есть, да и его, Сашки, родной батя в эту девчонку вкладывался не меньше, чем в него. Но мысли его все равно ничего не решали, ибо слово он действительно дал.
***
Без образования брали либо в курьеры, либо в магазин, либо на стройку. Сашка выбрал последнее, ибо там больше всего платили. А Лера требовала дорогущее платье из каталога на выпускной и подарки «по случаю», Светлана переживала по поводу ее будущего платного образования (как будто оно Лерке нужно было, это образование – так, отмазка, чтобы работать не идти!), и коммуналку надо было оплачивать, и продукты покупать…
В прошлом, принесенная в жертву долгу и обещанию, осталась не только наука. Осталась и Валя, девушка с факультета иностранной филологии, неброская, но манящая, способная понять, поддержать и простить. Она тоже строила планы – вместе с ним. И тоже давала слово – быть рядом, что бы ни случилось.
Но Сашка понимал, что не может и не должен рассчитывать на выполнение этого обещания. Куда ему было звать девушку – в отцовскую квартиру, к ноющей Светлане и избалованной требовательной Лерке? Вале надо было учиться, а симпатичных ребят в университете немало, и многие объективно лучше его, Сашки, и «прицепа» в виде мачехи и ленивой сводной сестры у них нет… Так что он просто разорвал все связи сразу – чтобы ее не мучить и самому не изводиться. Уехал и телефон сменил.
Работа на стройке была тяжелой, даже изматывающей. Сашке прямо говорили, что тут нужны здоровые мужики за тридцатку, а не вчерашние школьники, но что ему было делать? А судьба скидку на обстоятельства предоставить не пожелала, и в один не слишком прекрасный день у Сашки от перенапряжения закружилась голова, и он рухнул в пролет с высоты трех этажей…
***
Как чувствует себя переломанный вдоль и поперек человек между жизнью и смертью? Сашка не смог бы ответить, ибо чувств как таковых не было, а была общая какая-то одурь, бред. Временами только прорывались сквозь туман обрывки сознания, и тогда он радовался, что бабушка по матери уже давно умерла, а вторая далеко, доживает у второго сына, его дяди, и не видит внука таким, каков он теперь.
Когда сознание все же вернулось, он сразу понял, что больше не встанет на ноги. Да и врач, суровый пожилой мужчина, похожий на ученого-подвижника из кино, юлить не стал:
– Тебе повезло, что вообще жив остался. Радуйся тому, что имеешь – голова варит, глаза смотрят, уши слышат, руки работают. Инвалидность, конечно, ибо мы не волшебники, и спину твою обратно склеить не в состоянии. Но лежачим ты не будешь, так что все не так плохо. Дальше даже улучшение какое-то может быть, если заниматься.
Не так плохо? Ну да – все еще хуже! Сашка понимал, что фактически выброшен на помойку жизни, и все это исключительно из-за непомерных аппетитов Светланы и Лерки! Да, он давал слово! Но разве чье-то обещание может освободить кого-то от совести?
Мачеха с «сестрицей», кстати, появились далеко не сразу. Но зато сразу по делу.
– Саша, ты должен понимать, что ухаживать за тобой, коляску катать и со всем прочим возиться мы не в состоянии. Нанимать сиделку – тем более. У нас теперь вообще положение отчаянное – от тебя ведь помощи уже не дождешься. Ума не приложу, как Лерочке обучение оплачивать! А тебя я не усыновляла, ты нам чужой по сути, не родня кровная. Мне жаль, что так получилось, но думать я должна в первую очередь о своей девочке, – с умеренно-скорбной миной, но более чем хладнокровно заявила ему Светлана. Чего-то такого он и ожидал.
– Так что будем стараться оформить тебя в интернат, там будешь на всем готовом. Но только ты покамест сделай вот еще что: перепиши на Лерочку свою долю в квартире! Отец твой завещание сделать не потрудился, обделил девочку, а тебе все равно теперь не надо!
Ну да, квартира отца была добрачная, умер он без завещания, и наследовали три комнаты Сашка со Светланой на двоих, а Лерка, как не удочеренная – побоку. Вот, оказывается, что с него еще взять можно!
Сашке перехватило горло – сам удивился. Казалось бы, знал же, с кем дело имеет – и вот поди ж ты!
– Нет. Это папы и мамы квартира, а Лера к ней вообще никакого отношения не имеет, – процедил он сквозь зубы, пытаясь спрятать дрожь в голосе.
– Ишь ты, не имеет! Возилась с ним, щенком неблагодарным, девочку свою обделяла, никакой помощи не дождалась, а он видите ли, за жилплощадь цепляется! Зачем она тебе теперь, бессмысленному? Просто чтобы Лерочке назло? – голос Светланы ушел почти в визг.
– Тебе что, жить, семью создавать, детей растить? Кому ты сдался? Или ты сможешь сам в этой квартире жить, безногий? – подключилась и Лерка.
Сашка был в таком состоянии, что был готов уже заткнуть им рот этой квартирой, лишь бы никогда их больше не видеть. Но тут случилось явление, именуемое древнегреческими режиссерами «богом из машины».
***
Точнее, это была богиня. Дверь палаты открылась, и в наброшенном на плечи белом халате вошла Валя. Сашка открыл рот, потом закрыл и помотал головой – видение не исчезло.
– Саша, во-первых, здравствуй. Во-вторых, не хочешь ли ты извиниться за то, что исчез на год из моей жизни, и даже объясниться не потрудился? Мы с тобой вроде по-другому жить собирались! Мне пришлось тебя через ваш деканат выискивать, спасибо, секретарша там у вас понимающая, дело твое подняла, адрес нашла. И в третьих: тебе очень нужны здесь эти две особы? – небрежный указующий перст уставился на Светлану с Леркой.
Светлана поначалу тоже слегка опешила, но она была опытна и опомнилась быстро:
– Девушка, а вы кто такая, чтобы тут командовать? Это наш сын и брат, а вам он кто?
И тут тихая, неброская Валя рассмеялась так, что любой Мефистофель обзавидуется! И заговорила таким слогом, что Сашка поневоле ощутил гордость за факультет иностранной филологии – хорошо там учат!
– Ох, повеселили! Вы, чупакабры, я, к вашему сведению, не глухая! А вы свои материнские и сестринские чувства к Саше так горячо выражали – на три этажа слышно было! «Ты нам чужой по сути», «будем в интернат оформлять», «на Лерочку долю в квартире перепиши», «кому ты сдался, безногий»! Это вот это Лерочка, что ли, у которой из-за щек ушей не видно? Дорогуша, а самой пошевелить раскоряками и заработать – не судьба? Советую хорошо подумать над таким вариантом, ибо ничего Саша на вас переписывать не будет! Я сказала! А кто я? Невеста его!
Сашка от этих слов едва снова в кому не отъехал, и потому не вполне разобрал, что там Светлана с Леркой верещали о всяких разных, норовящих на честных женщинах нажиться, да о связях своих, да о перспективах встречи в суде. Валя уверенным жестом распахнула дверь палаты и по-военному четко скомандовала:
– Пошли брысь!
И ведь пошли! Со скулежом, руганью, жалобами и угрозами, но пошли!
– Сашка, ты сдурел? Это из-за них ты из универа ушел? – поинтересовалась Валя у него вполне прозаически. В ответ он смог только кивнуть, и лишь через полминуты выдавил:
– Я отцу обещал, перед тем как он умер…
– Что ж, полагаю, обещание ты выполнил. Помощи с тебя они поимели предостаточно, и ты вполне можешь заняться собой. И мной. Нами.
Это напомнило Сашке о многом, и он, сосредоточившись, с трудом протолкнул через горло:
– Валь, ты же меня видишь… Я не могу сказать даже, насколько рад тебя видеть и как мне тебя не хватает. Но жених из меня ныне…
Валя вздернула брови – как королева. Которой посмел перечить последний дворцовый лакей:
– А что, случившихся с тобой мелочей хватило для того, чтобы заставить меня разлюбить? А если нет, я тебя обрадую – ноги в жизни не главное! Ты даже не представляешь, насколько хорошо мне это известно.
Сашка глупо открыл рот, помотал головой, потом закивал, потом понял, что эдак совсем запутается и все же прибег к членораздельной речи:
– Валька, разлюбить тебя я бы мог только в одном случае – если бы не спину переломал, а голову в лепешку расшиб!
– А если так, то в чем проблема? Конечно, сперва тебе придется восстановиться в универе – я вроде как за ученого замуж собиралась. Тебе теперь сама судьба велит достичь уровня Стивена Хокинга!
Разговоры такого рода не способствуют повышенному вниманию к окружающей обстановкке. И потому Сашка с Валей прошляпили смену акта. Ох, на сцене те же и те, которых не ждали!
***
– Смотрите, доктор, вломилась какая-то подозрительная особа, хамит, угрожает! Вам полицию вызвать следует! Это, наверное, мошенница, вымогательница! Как вы только пропускаете сюда таких? – Светлана с Леркой буквально висели на бедном заведующем отделением с двух сторон.
Бедняге приходилось нелегко, как в психологическом, так и в физическом смысле – весили дамы немало. Но ими его неприятности не ограничились, ибо неожиданно сзади прозвучал тяжелый, тигриный бас:
– Насчет обвинений следовало бы поаккуратнее, гражданочки!
От неожиданности не только врач, но и Светлана с Лерой шарахнулись в стороны. И в палату торжественно, как крейсер на рейд, вплыла инвалидная коляска. В ней восседал громадный генерал-лейтенант при полном параде.
– Как я понимаю, ты Александр? Поскольку ты вроде как будешь моим зятем, будем знакомы – Виктор Борисович, папа Вали! Очень жаль, что раньше не познакомились! – прогудел он, протягивая Сашке огромную ручищу.
– А дядя у меня прокурор, а брат двоюродный – майор полиции! Это насчет связей! – ехидно заметила Валя, косясь на Светлану с Леркой. Надо сказать, эти аргументы они довольно быстро и хорошо поняли.
– Ты, парень, не дрейфь – ноги в жизни не главное! – гудел потенциальный тесть. – И медицина на месте не стоит, так что никто не знает, как оно дальше будет. Главное, чтобы нутро у человека правильным было!
***
В универе Сашку встретили реально как будущего Стивена Хокинга! И оказалось, что учебе его специфическая манера передвижения нимало не мешает! И знания укладываются в голове лучше от мысли, что дома тебя ждет юная жена, и вообще, жениться в двадцать лет – это вовсе не рано, если ты настоящий мужчина! А заработать – так который век на дворе? И на репетиторов спрос огромный, и в Интернете кое-что делать можно! И это ведь только пока учеба не закончена, а там научная карьера…
И правда, медицина на месте не стоит, и невозможное сейчас может оказаться возможным завтра. А ноги в жизни действительно не главное. Главное – любовь, верность и умение держать слово.
А что с долей в квартире-то? Понятно, что Валю туда, к Светлане и Лерке, Сашка везти не мог. У тестя с тещей жилье было просторное, но все же они с Валей были намерены обзавестись своим, когда она на работу, а он в аспирантуру поступят.
И первый взнос на ипотеку уже есть в банке! От этой самой доли. Продал ее Сашка. Чеченской паре с тремя детьми и четвертым в проекте.
Автор: Мария Гончарова
