— Угу! Ка! – мой малыш со всех ног несётся ко мне по тропинке. Я откладываю вязание и ловлю его между своими коленями.
— Угу! Ка! – Мишутка осторожно гладит мой живот, а в ответ его руку толкает ногой моя малышка.
— Угу! Ка! – мой сын опять уносится вдаль по тропинке, ведущей к селу прибупейцев.
Солнце катится к западу и висит уже над самым лесом. Здесь хорошо на высоком берегу реки, всегда ветерок и совсем не бывает мошки. Целое лето я живу в ином мире, целое лето вяжу бесконечные шапочки из простых ниток. Больше я пока вязать ничего не умею, баба Маша меня только весной научила. Но могу похвастать – мои шапочки вошли в моду у прибупейцев. А вот и Прошка показался на тропинке, значит, рабочий день окончился, начинаются посиделки. Прошкой я для простоты называю нашего Пребучаса семидесятого. Его ждёт специальный пенёк напротив моей лавочки. Прохор подошёл, поклонился мне и молча сел на пень. О чём мы сегодня будем говорить?… Несколько минут молчим, ловя в пространстве очередной вопрос. Я вижу красивые сандалии на ногах гостя — мне бы такие. Прохор замечает и на мой немой вопрос выдаёт: «Завтра скажу кожевникам – они вам такие же сошьют».
— Вы ж зверей не убиваете? Откуда кожа?
— Кожа с лосиной фермы. Лоси, когда заболевают, приходят на ферму, где о них заботятся. Если можно – вылечат, а нельзя – так избавят от мучений, безболезненно лишив жизни. Мясо – лисам, шкуры – нам. Лисы, в свою очередь делятся с нами своими шубами, когда подходит их срок…
— Угу! Ка! – мой сын с разбега толкает моего гостя в спину, чуть не сталкивая его с пня.
— А ещё лосихи дают молоко! – добавляет Прохор.
— Как хорошо у вас всё устроено!
— А разве у вас иначе? – удивляется гость.
Я начинаю рассказывать, как это всё устроено у нас. Проша удивляется, ужасается, не верит… Плавно идёт беседа, говорим на смеси языков — я уже знаю много слов прибупейцев, а Проша – русских. Так, каждый день до полуночи не без пользы проводим мы наше время. Заканчивается всё, когда появляется мой муж Вася с мешком гостинцев от бабы Маши. Мишенька мой к тому времени уже давно спит.
Много тем затрагивалось в этих посиделках, не все я запомнила. Так, спросила я как-то о религиозных воззрениях прибупейцев. Прохор сначала не понял, о чём идёт речь. В языке прибупейцев не оказалось слов, соответствующих русским словам «религия» и «молитва». Наконец, он понял, что речь идёт об отношениях человека с Богом.
— А как же, — ответил Проша, — все мы молимся долгое время, пока Бог не даст нам знак, как правильно сделать ту или иную вещь. Ведь всё мастерство наше не только для людей, а ещё, чтобы и Бог порадовался нашему искусству. Такая у нас религия.
— А что вы знаете об Иоанне Крестителе? Существует ли у вас обряд крещения? – спросила я.
— Конечно, когда нам исполняется тридцать лет, старейшины крестят нас вот в этой реке. Это большое празднество для всего посёлка – празднество крещения. Жаль, тогда в июле тебя здесь не было!
Я вспомнила, что действительно в июле уезжала на несколько дней к себе домой, надо было снять денег и проверить почту. Тогда, кстати, я привезла Прохору в подарок велосипед, так как выяснила, что велосипедов у них нет – только самокаты. Долго он не мог понять, как же на нём ездят и не падают. Пришлось самой показывать, в конце концов, понял и через неделю, после множества падений научился ездить. Но когда поехал показывать соплеменникам, велосипед у него отобрали и отдали специалистам для изучения.
— Велосипед, — говорит, — разобрали на части и изучают. Изучать будут долго, так что этим летом покататься не удастся.
Но возвратимся к проблемам религии.
— Какие у вас священные книги? – спросила я, — Знаете ли вы Библию, Евангелие?
— Мы, прибупейцы, не любители чтения, но слово Библия я вроде слышал. Наверное, в городе есть такая книга в библиотеке. А вот слово Евангелие мне не знакомо.
— Эта книга написана учениками Спасителя и повествует о жизни Иисуса.
Прохор заинтересовался, не могла бы я принести её почитать?
На следующий день Вася по моей просьбе принёс Евангелие. Увы, читать на нашем языке Проша пока не умел, но с готовностью взялся учиться. Ведь это книга о жизни любимого всеми Спасителя! Он сразу загорелся перевести Евангелие на язык припбупейцев.
В следующий раз у нас зашёл разговор о книгах вообще и о том, почему прибупейцы мало читают.
— Что интересного можно найти в книгах? — удивился Проша, — Дела давно минувших дней? Они и так всем известны. В нашем мире ничего особо нового не происходит. Нет, конечно, каждый день мастера создают новые шедевры, устраиваются выставки лучших изобретений. Но всё это можно узнать по радио или съездить на выставку.
— А на чём вы ездите?
— До станции – пешком, а там на поезде, который ходит раз в день.
Я его заставила описать поезд. Оказалось, что он очень похож на наш: рельсы, паровоз, вагоны… Кроме того, в городе есть машины, тоже с паровым двигателем. Есть и личные машины, но есть и общественный транспорт, который ходит по рельсам – вагончик с паровым двигателем. Скорость ограничена, как я поняла, не более 50 километров в час. Как ни странно, труднее всего мне было вычислить эту цифру 50. И дело даже не в том, что вместо километра у прибупейцев используется иная величина. Но вот цифры прибупейцев – меня просто с ума свели. Судите сами, я прошу Прохора перечислять подряд все числа. Он перечисляет: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, полнота, полнота один,.. Я уже знала, что полнота – это эквивалент нашего числа десять. Но почему он пропустил цифры восемь и девять? Так и сяк, пыталась я понять, как же будут по-прибупейски восемь и девять, наконец, заставила его считать горошины, рассыпанные на земле прямо у своих ног. Только тут я поняла ужасающую вещь! У них просто нет чисел, соответствующих восьми и девяти, после семи сразу идёт десять. Таким образом, прибупейцы считают не десятками, как мы, а восьмёрками, которые и обозначаются у них словом «полнота».
— Как же иначе, — удивился мой Проша, — ведь «полнота» — это священное число — три раза умножить двойку на себя. Теперь я всё поняла, это иная система счёта, и мне надо снова учить таблицу умножения. В конце концов, я её написала и выучила:
2*2=4 3*2=6 4*2=10 5*2=12 6*2=14 7*2=16
2*3=6 3*3=11 4*3=14 5*3=17 6*3=22 7*3=25
2*4=10 3*4=14 4*4=20 5*4=24 6*4=30 7*4=34
2*5=12 3*5=17 4*5=24 5*5=31 6*5=36 7*5=43
2*6=14 3*6=22 4*6=30 5*6=36 6*6=44 7*6=52
2*7=16 3*7=25 4*7=34 5*7=43 6*7=52 7*7=61
Затем я решила разобраться с календарём. Первая удача – прибупейская неделя также, как и у нас состоит из семи дней, седьмой день, как и у нас – это день отдыха. Также, как и у нас в году 365 дней, точнее, число 365 надо перевести в восьмеричную систему:
365/8=45 (восьмёрок) и 5(в остатке), в свою очередь 45/8=5(восьмёрок) и 5(в остатке). Итак, в результате получаем: 365(10)=555(8). Попробуем вычислить в восьмеричной системе количество недель в году. Разделим число 555(8) на 7, используя созданную мной восьмеричную таблицу умножения: 555/7=64(8) и 1(в остатке). Число 64(8) легко можно перевести в привычную нам десятичную систему: 64(8)=6*8+4=52 – в результате получаем 52 недели. В качестве проверки умножим в нашей привычной системе 52 на 7 и получим 364. Так что все действия совершены вполне корректно: 364+1=365. Раз в 20(8) лет, или по нашему десятичному исчислению раз в 16 лет происходит коррекция календаря в виде дополнительного четырёхдневного новогоднего празднества. По нашему календарю Новый год прибупейцы празднуют 22-го декабря.
— А какие ещё праздники есть у вас? — спросила я Прошу.
Он перечислил: «Новый год» — 22 декабря, «Рождество» — 20 мая, «Крещение» — 12 июля, «Праздник урожая» — 18 августа. Все даты приведены по нашему календарю.
На следующий день опять обсуждали книги. Наконец, выяснила, что у прибупейцев отсутствует само понятие «художественная литература». Прохор мой никак не мог понять, как можно в книге писать ложь.
— Да не ложь, — объясняла я, — а выдумку. Интересную для читателя выдумку. Вот вы рисуете на одежде орнамент – это что ложь или – правда?
— Действительно, — согласился он, — орнамент придумывает мастер сам.
— Также можно придумать и сюжет рассказа, как вы выдумываете орнамент.
— Но как же тогда, — спросил Прохор, — вы отличаете правдивую книгу от выдуманной.
— Чаще всего, — ответила я, — это просто пишется во введении. Если на книге написано «роман» или «рассказ», то это, скорее всего, — выдумка, а если «мемуары», то — правда. На следующий день Вася притащил нам томик Пушкина, и я читала Прохору «Повести Белкина». Потом пришлось долго объяснять, что Пушкин жил много лет назад, и сейчас все живут совсем иначе: почти не используются лошади, зато очень много машин. А через пару дней мы читали газетные новости…
Следующая неделя у нас была посвящена театру и музыке. Оказалось, что театры у них есть, но показывают там либо спортивные достижения, либо идут музыкальные концерты. Я не слишком хорошо разбираюсь в музыке, но как-то, когда нас посещала баба Маша, мы с ней на два голоса спели несколько песен. Прохор был в восхищении, — оказывается, у них поют только мастера пения в театре, но никак не дома.
Приближалась осень, а вместе с нею и время родов. Моя доченька всё сильнее ворочалась внутри и уже мешала спать по ночам. Последнюю неделю баба Маша переселилась ко мне. Вася тоже не уходил надолго. И, наконец, дождались! Я сразу почувствовала, что всё идёт не так, как надо. Сказала бабе Маше, та посмотрела и ахнула. Довертелась моя дочурка – закрутила пуповину вокруг шеи.
— Подожди рожать, — рявкнула на меня баба Маша, — нам с Васей придётся немного поработать.
Так начался целый час мучений, когда Вася и его мать колдовали над моим животом, уговаривали дочурку повернутся то вправо, то влево. Похоже, она их слушала.
Наконец, кончили и разрешили мне рожать. Ещё час мучений, и я, наконец, услышала плачь новорожденной. Её плач разбудил Мишутку, который тут же прибежал к нам и с интересом уставился на красненький верещащий комочек. Я прижала девочку к груди, она замолкла, пытаясь найти сосок. Какая же она у меня пушистая, вся покрыта тоненькими серебристыми волосиками.
— Настоящая маленькая йети! – с восхищением отметил Вася.
— Как же мы её назовём? – задумалась я, — глядя с надеждой на мужа.
— А ты посмотри, что делает наш сынок!
предыдущая глава
Тот поглаживал девочку по животику и восхищённо твердил: «Угука, Угука!»
— Похоже, нашей дочке уже дали имя?!
— Да какое же это имя?! У людей такого имени быть не может.
— А почему ты думаешь, что её можно будет показывать людям? Она же вся в волосиках! Настоящая йети! Вырастет – будет сплошь волосатая, как я. А для йети имя Угука вполне подходит.
— Ну, если я действительно родила девочку-йети, то можно и такое оставить! Пусть будет Угукой!
Андрей Прудковский
конец
