Свету мать воспитывала строго. Да настолько, что девочка не знала ласки, хоть и была единственным ребёнком в семье. Зато любила внучку бабушка Тоня. Она часто брала Свету к себе, в свою однушку, потому что жила неподалёку.
Когда Света стала ходить в школу, то практически стала жить у бабушки. Мать с отцом к тому времени стали чаще ссориться, по неделям не разговаривали, и в конце концов развелись.
Свете бабушка заменила мать. Когда родители разъехались, отец стал жить в отдельной квартирке без удобств на краю города, а мать осталась в старой квартире, где была прописана и Света.
Мать, Наталья Ивановна, не беспокоилась о дочери, больше занималась собой, имела сожителей, которые почему-то у неё долго не задерживались, ездила в дома отдыха и меняла работу не раз, ища место более выгодное по зарплате.
— Сиротиночка ты моя, — сколько раз говорила бабушка, гладя Свету, — хоть бы выучить тебя успеть, а то здоровье у меня плохое, всю жизнь на фабрике, на вредном производстве отработала…
Света боялась этих слов. Она любила бабушку и хотела, чтобы она прожила подольше. Наверное, девочка понимала, что ни отцу, ни матери она не очень нужна. Оба были заняты собой…
В учёбе Света очень старалась. Опять же потому, что бабушка настаивала на том, чтобы внучка получила высшее образование.
— Не дай Бог тебе трудиться просто рабочей, это так тяжело… — говорила баба Тоня, — обязательно получи образование, чтобы на чистой работе быть.
Света закончила школу, а потом техникум, и только после него стала учиться заочно в институте и работать бухгалтером на заводе.
Замуж она вышла за сокурсника и родила сына. Жизнь ей казалась счастливой, безоблачной, вот только сынок часто болел пока был маленький. Чего стоило Свете вырастить его до школы, лишь потом он стал покрепче.
Но не успела Света позабыть болезни сына, как серьёзно захворала бабушка. Она слегла, отказали ноги. Ещё и раньше бабушка говорила, что подпишет квартиру на Свету, так и вышло.
— Светочка, я на тебя квартиру подписала, — сказала она внучке, — прошу, не оставляй меня. Наташе, дочке я не нужна, она до сих пор с сожителями хороводится, на тебя одна надежда. Не волнуйся, я долго не проживу…
Света заплакала, обняла бабушку, и сказала, что никогда её не бросит, и сделает так, чтобы бабуля прожила подольше.
Теперь Света ходила после работы ухаживать за бабушкой. Она приносила продукты, готовила, убиралась, мыла, кормила бабушку, и выдохшаяся, еле шла домой.
Дома ждали муж и сынок. А у Светы уже и сил не было, чтобы уделить им внимание. Поначалу муж помогал: готовил, убирался, учил уроки с сыном. Но вскоре поставил условия: или он или бабушка.
О том, чтобы нанять кого-то ухаживать за бабушкой, речи не шло. Света не смогла бы даже сказать бабушке об этом. Тем более, что работа сиделки оплачивалась всегда дорого. А пенсия у бабушки была маленькая. Едва хватало, чтобы прожить самой.
Прошло три года. Бабушка стала передвигаться по квартире, это всё благодаря тому, что Света возила её по врачам и лечила. Но легче от этого Свете стало ненамного. Она теперь ходила к бабушке через день, готовя еды сразу побольше, но муж устал, и у Светы совершенно разладилась семейная жизнь.
В конце концов муж ушёл. И Света с сыном осталась одна. Долго она не говорила бабушке о разводе. Боялась, что та будет мучиться угрызениями совести за судьбу внучки. Лишь через полгода бабушка узнала о случившемся, проговорился сынок Светы – Славик.
Бабушка погоревала, но не долго. У неё уже начиналась деменция, и она быстро стала забывать текущие события. А Света по-прежнему работала, воспитывала сына и как на вторую рабочую смену ходила к бабушке.
Так прошли четырнадцать лет. За это время Света исхудала, похоронила бабушку и немного успокоилась. Теперь она стала чуть больше уделять времени себе. Сын закончил учёбу и уехал учиться в другой город.
Но надо было так сложиться судьбе, что прошло пять лет после ухода бабушки, и пришлось Свете ухаживать за матерью. Маме было немного за семьдесят, когда она перенесла инсульт, и помогала восстанавливаться ей опять Света.
— У тебя богатый опыт ухода за стариками, — улыбаясь, говорила мать, — можно сказать, у тебя дополнительная профессия с опытом работы. Ты и уколы сама ставишь, и массажи делаешь, настоящая сестра-сиделка…
— Вот уж мечта всей жизни, — отозвалась Света, — тоже нашла мне профессию… Не отдышалась я от бабушки, а уже и ты заболела, мама.
— Не сдашь же ты меня в дом престарелых, доченька? – с грустью в голосе спросила Наталья Ивановна, — ведь я твоя мать. Никто не застрахован от болезней и немощи в старости.
— Да, вот только за мной некому будет досматривать, у меня сын. Слава Богу, уже взрослый, а снохам разве нужны больные свекрови? – сказала Света, — меня как раз и сдадут, если что…
Света не чувствовала любви к матери. Её удерживало рядом только чувство ответственности и постоянные напоминания матери о долге. Мать ходила, но всё по дому ей делала Света. Она старательно и скорее, автоматически делала всю работу, годами выработанная привычка уже сказывалась. И лишь тяжело было выслушивать жалобы матери на здоровье, уныние, соседей, и даже на плохую погоду.
Света мало разговаривала с ней, уставала. К тому же она всё ещё работала, и надо было со свежей головой приходить в свой кабинет. Однажды Света завела речь о том, чтобы нанять сиделку, но мать устроила истерику, говоря о том, как она несчастна, и что сиделка сиделке рознь, к тому же у неё нет таких денег, и она не доверяет чужим людям.
— Вот и поговорили… — вздохнула Света, — ты жалеешь себя, а меня кто пожалеет?
— А разве ты больна? Вот если бы у тебя что-то болело, но ведь ты так ещё молода, доченька, тебе ли жаловаться? – удивилась мать.
— У меня совершенно нет никакой личной жизни, мама. Порой мне кажется, что я родилась на свет для других людей. Чтобы ухаживать за другими, а на себя мне даже некогда в зеркало взглянуть, — пожаловалась она.
— Ну, не плачь, вот помру, и будешь жить в своё удовольствие! Ты ждёшь моей смерти? Ну, что мне, из окна выброситься? – мать смотрела на Свету, и та уходила к себе домой, не желая слушать подобные речи.
За мамой Светлана ухаживала восемь лет. Прожила Наталья Ивановна до семидесяти девяти лет, Света к этому времени уже вышла на пенсию не могла отоспаться. Но судьба не закончила на этом свои испытания. На подходе был немощный отец, который тоже поспешил обратиться к дочери, когда занемог.
Света, в отличие от матери, общалась с отцом после распада семьи. Он почти не помогал, лишь дарил Свете немного денег: на свадьбу, на рождение Славика и на похороны бабушки.
Теперь Свете предстояло выхаживать и отца. Сожительницы его давно не было, умерла много лет назад, детей, кроме Светы у отца тоже не было.
— Я понимаю, дочка, что мало уделял тебе внимания, но кроме тебя у меня никого нет. И квартира моя тебе останется… — шептал старик со слезами.
Отцу уже минуло восемьдесят. Надо сказать, что он держался на ногах, сам ходил до туалета, и разогревал себе супы, которые приносила Света.
— И что мне теперь делать? – чуть не плакала Света, — я сама себя чувствую восьмидесятилетней, а мне шестьдесят! И когда я только отдохну?
Отец промолчал и Света больше не жаловалась. Она приходила через день, радуясь уже тому, что отец не лежачий.
— Была бы у меня квартира с удобствами, а то ведь нет газа, нет воды… А так бы можно было кого-то найти. Я пробовал, но никому моя халупа не нужна, а так люди не собираются ухаживать… — с горечью говорил отец.
— А что же ты всю жизнь в халупе прожил? Почему не улучшил свою квартиру? – спросила в сердцах дочь, — это же надо так себя не уважать?
— Да бабы у меня такие были. Все деньги, что я зарабатывал, а я их немного и получал-то, отдавал на пропитание, и этого едва хватало…
— Ну, да, ещё и выпить был не дурак, и соответственно такие женщины с тобой жили… — попрекнула Света, — давно бы можно было улучшить условия. На что ты надеялся, папа?
И хотя Света ругала отца, он не оправдывался, а только плакал. Света разбила на месте его старого огорода грядочки, посадила зелень и летом выводила отца посидеть в огороде на солнышке. Жили они тихо и спокойно, больше дочь не попрекала отца, это было бессмысленно.
Света смирилась со своей участью вечной сиделки. Она успокоилась, даже чуть поправилась, стала улыбаться, и к ней стал захаживать ровесник, пенсионер Николай, сосед её отца.
— Не желаете ли, Светлана, помощи? – спрашивал Николай, — а то я вот уже справился со своим огородом, могу поучаствовать и у вас.
— О, нет! Спасибо, конечно, но я сама. Всё сама… — она отвернулась и ушла в дом.
Сосед вопросительно посмотрел на сидящего на скамейке отца.
— Не надо её беспокоить, спасибо, Коля… — ответил отец и махнул рукой, — тут дело безнадёжное… Устала она от всех нас…
Прошло три года. Света ходила на кладбище. Там были бабушка, мать, и отец.
— Вот и собрались вы все рядышком, — прослезилась Света, — теперь мне легко за вами ухаживать. Одной ходкой сразу ко всем… Господи, и как же мне теперь одиноко! Никакой радости, хоть волком вой…
Она вернулась домой. Слава жил в другом городе. Приезжал редко, больше звонил и высылал матери подарки к праздникам.
Света не продала квартиру отца не земле, как материну жилплощадь. Она, спустя некоторое время, сделала там капитальный ремонт.
Провела все удобства, всё обновила, начиная со стен и пола, и потолка, до сантехники и мебели. И переехала жить в чистую квартиру на земле. Уж очень она полюбила свои грядочки, цветы и две отцовские яблони, которые в урожайный год заваливали яблоками.
Сосед Николай долго не оставлял попыток сблизиться с неприступной соседкой, но Света ни в какую не желала создавать семью.
— Спасибо тебе, Коля, но я хочу пожить, наконец, одна… Пойми, слишком я устала. Да и сын теперь будет приезжать с внучкой. Вот думаю для них специально пристройку сделать, чтобы не тесниться.
— Что же и в гости меня не пустишь, Светочка? – с надеждой спросил Николай.
— В гости всегда рада, — засмеялась Света, — ты хороший и добрый человек. Так что заходи. С конфетами и пряниками. Или на мои пироги. Будем о душе беседовать и молиться, чтобы здоровье нас не подводило.
Так и стали добрыми друзьями Светлана и Николай. Света на седьмом десятке стала свободно распоряжаться своим временем. И радовалась этому, как большому счастью.
— Господи, дай так пожить подольше, — просила она у иконы и добавляла: — только на своих ногах…
Елена Шаламонова
