Лена осторожно подошла к комнате матери и заглянула внутрь. Диана Викторовна сидела на кровати и смотрела в телефон, который она держала в руках. Лицо матери было грустным и как будто чужим, Лене даже страшно стало, потому что девочка не помнила Диану Викторовну такой. Мать всегда улыбалась, хохотала, обожала шутить и умела радоваться жизни. Теперь она была мало похожа на человека, скорее, на существо, из которой ушла жизнь, а осталась только оболочка, сделав молодую и красивую женщину похожей на одну из кукол, с которыми любила играть Лена.
Все изменилось в тот день, когда из дома ушел отец. Он вернулся с работы как обычно, сел за стол, съел свой ужин, оставив нетронутым салат и компот, потом посмотрел сначала на жену, потом на дочь, после чего тяжело вздохнул и вдруг сказал:
— Я так больше не могу.
Семилетняя Лена удивленно посмотрела на отца. Может быть, Сергей Андреевич имел в виду ужин: мама приготовила очень много, и мужчина просто переел, а теперь больше не мог вместить в себя оставшуюся еду? Но по лицу Дианы Викторовны было ясно, что речь шла явно не про ужин.
— Не можешь? Сережа, ты меня пугаешь, — лицо матери побледнело, а Лена испугалась, заметив такую реакцию матери. Девочка чувствовала напряжение, возникшее за столом, и ей стало по-настоящему страшно, когда она снова перевела взгляд на отца. Сергей Андреевич опустил голову, крутил в руке вилку, потом вдруг бросил ее на стол, да с таким грохотом, что Лена подпрыгнула на месте от неожиданности.
— Не могу! – громко повторил мужчина. – Я так больше не могу! Я не могу возвращаться сюда и делать вид, что ничего не происходит.
Лена совсем растерялась, потому что не понимала, о чем говорил ее отец. Что происходило? О чем вообще говорил Сергей Андреевич? Может быть, случилось что-то страшное, о чем не было известно ни ей, ни матери?
— Ничего не происходит, Сережа, — ледяным голосом произнесла Диана Викторовна, — все хорошо. Сейчас ты примешь душ, а потом мы ляжем спать. Утро вечера мудренее.
— Ничего подобного, — снова громко и отчетливо произнес Сергей Андреевич, — не будет у нас больше совместного утра. Я собираю вещи и ухожу.
— Нет! – Диана Викторовна подпрыгнула на стуле, подбежала к мужу, схватила его за плечи, а Лена продолжала испуганно сидеть за столом и наблюдать за родителями. – Ты не уйдешь! Ты не можешь оставить нас! Ты не можешь уйти!
— Могу, — мужчина осторожно убрал руки супруги со своих плеч, потом поднялся, посмотрел на дочь и слабо улыбнулся, — Лена меня когда-нибудь поймет. Милая моя, у тебя будет брат или сестра.
Лена совсем запуталась. Мать выглядела странно, отец был решителен, но то, о чем они разговаривали, оставалось неясным для семилетней девочки. Какой брат или сестра? Что такое говорил Сергей Андреевич? Мама не была беременна, значит… Неужели другая женщина ждала ребенка от ее отца? Лена слышала такую историю от своей подруги со двора: у Насти была дружная семья, а потом мама Насти узнала о том, что у ее мужа есть ребенок от другой женщины. Так их дружная семья распалась, неужели и их семью ждет то же самое?
— Лена, не слушай папу! – строго сказала Диана Викторовна. – Сережа, пойдем в комнату и поговорим спокойно.
— Диана, сколько можно разговаривать? Я устал переливать из пустого в порожнее. Ты уже несколько месяцев мучаешь меня, а я устал. Я хочу уйти, мне тяжело с тобой, и играть роль любящего главы семейства я не хочу.
В тот вечер Сергей Андреевич и вправду собрал свои вещи и ушел, а Диана Викторовна больше не выходила из спальни. Она не помыла посуду, и это вместо нее сделала Лена. Девочка давилась слезами, понимая, что какая-то часть их привычной жизни откололась и улетела в бездну, из которой возврата уже не было. Лене хоть и было всего семь лет, кое-что о жизни взрослых она понимала, недаром с ней столько времени проводила ее бабушка, мать Дианы Викторовны.
Бабушка пришла к ним на следующий день, потому что Лена, испугавшись того, что мать так и не вышла из комнаты, позвонила Анне Леонидовне и, плача и с трудом формулируя фразы, смогла объяснить, что случилось.
— Как это – папа ушел? — бабушка Аня не сразу поняла, о чем ей говорила внучка. – Когда это случилось?
— Вчера, — всхлипнув, ответила Лена, — бабушка, мама не выходила из комнаты. Мне страшно, я даже в садик не пошла.
— Я сейчас приеду. Позвоню на работу, отпрошусь, а потом приеду.
Анна Леонидовна и вправду была в их квартире минут через сорок. Долго тарабанила в дверь дочери, пока та не соизволила открыть ей дверь. Лена, заплаканная и напуганная, смотрела на мать и не узнавала ее. Как можно было так сильно измениться всего за одну ночь? Диана Викторовна, бледная и равнодушная, смотрела на мать таким взглядом, как будто и вовсе не видела ничего перед собой.
— Диана, что случилось? – Анна Леонидовна задала этот вопрос несколько раз, прежде чем Диана Викторовна сообразила, что обращаются с этим вопросом именно к ней.
— Что случилось? – переспросила она. – Просто внутри все умерло.
Бабушка бросила быстрый взгляд на Лену, которая, услышав слова матери, едва чувств не лишилась. Слово «умерло» звучало так ужасно, так безысходно, что хотелось одного: сбежать из дома и больше не возвращаться туда никогда, только бы не видеть Диану Викторовну такой.
— Ничего не умерло, не болтай, — строго произнесла Анна Леонидовна, — тебе на работу пора, собирайся.
— Я не пойду, — сухо ответила дочь, — оформи мне больничный.
Бабушка Аня, работавшая в поликлинике врачом-терапевтом, всплеснула руками:
— Это что еще за новость? Какой больничный? Где Сергей?
— Сергей ушел, — ответила Диана Викторовна безжизненным голосом, — он ушел, а я не хочу никуда идти. Мам, отстань от меня.
Диана Викторовна вернулась в постель, легла в нее, укуталась в одеяло. Лена продолжала тихонько плакать, не зная, что теперь будет с их семьей. Анна Леонидовна собрала внучку, отвела ее в детский сад, а оттуда уже ушла на работу. Весь день Лена почти ничего не ела в саду, сидела в углу группы, поглядывала в окно в надежде увидеть там Диану Викторовну. Но мать за ней не пришла, и из садика девочку в этот день забрала бабушка Аня.
— Ты пока поживешь у меня, — сказала Анна Леонидовна, — мама побудет дома одна.
— Я боюсь за маму, — сказала Лена тихим голосом, — что с ней?
— С ней все будет в порядке, — ответила бабушка, — просто нужно время, чтобы у нее мозги на место встали.
— А они у нее сейчас не на месте? – Лена совсем потерялась, с трудом понимая бабушку.
— Выходит, что да.
Так Лена провела чуть больше недели у бабушки Ани, и мать за это время ни разу не пришла к ней, чтобы навестить дочку. Лена тосковала, много плакала, плохо ела и постоянно думала о матери, вспоминая о том, как хорошо и весело было им, когда они еще были все вместе: Лена, мама и папа.
Бабушка Аня почти ничего не говорила про Диану Викторовну, но Лена прислушивалась к каждому разговору Анны Леонидовны по телефону, она всматривалась в каждую деталь в поведении бабушки, чтобы понять главное: как себя чувствует мама.
— Диана, не сходи с ума! – говорила бабушка негромко, разговаривая по телефону в своей комнате, но Лена, приложив ухо к двери, слышала каждое слово Анны Леонидовны. – Перестань истязать себя, не ходи к нему! Он ушел, пусть живет спокойно! Ты не даешь жизни ни себе, ни ему, ни ребенку. Подумай о Леночке!
Лена понимала, что матери не до нее. Наверное, Диана Викторовна предпринимала какие-то шаги для того, чтобы вернуть мужа в семью, только вот в тот вечер даже семилетней Лене было ясно, что Сергей Андреевич был решителен и вряд ли свое решение изменит.
С отцом Лена встретилась всего один раз: он привез дочери конфеты, а еще куклу. Лена долго крутила куклу в руках, не понимая, как мог ее отец купить такую дурацкую игрушку для нее. Лене было семь лет, и девочка уже давно не играла с такими смешными куклами. Сергею Андреевичу Лена ничего не сказала, радости особой не проявила, с отцом была суха и малоразговорчива.
Единственный волнующий Лену вопрос она задала в самом конце встречи:
— Ты вернешься к маме?
Сергей Андреевич посмотрел на дочь затравленным взглядом, опустил голову, а потом уже замотал головой:
— Нет, не вернусь. Я не могу больше жить с ней. Я тебя люблю! А вот маму уже нет. Надеюсь, что ты когда-нибудь меня поймешь.
Лена ничего не ответила, а куклу выкинула в мусоропровод в подъезде, как только отец отъехал от их дома. И снова Лена плакала и надеялась на какое-то чудо, но его все не происходило.
В один из дней, когда Анна Леонидовна забрала Лену из садика в очередной раз, выяснилось, что идут они не в сторону дома бабушки.
— Куда мы идем? — спросила Лена, а сердечко в груди затрепетало в предвкушении.
— Домой к тебе. Хватит тебе у меня жить, пора твоей матери к жизни возвращаться.
Лена была рада этому, она счастливо влетела в квартиру, а потом увидела свою мать. Диана Викторовна смотрела на дочь равнодушно, как будто и не было недельной разлуки. Да, мать уже не была похожа на куклу, но и возвращению дочери она рада не была.
— Диана, я Лену привела, — сказала Анна Леонидовна, — больничный твой завтра заканчивается, имей в виду. С понедельника тебе на работу выходить, так что за выходные приходи в себя и начинай жить нормально, а не так, как ты жила все эти дни.
— Посмотрим, — буркнула Диана Викторовна.
Бабушка ушла, а Лена только тогда заметила, какой в доме царил беспорядок. В холодильнике из еды оставался только заплесневевший кусочек сыра и открытая банка с солеными огурцами, хлеб в хлебнице покрылся плесенью, а все эти дни Диана Викторовна, похоже, совсем ничего не готовила. Что же она ела?
— Мам, я есть хочу, — объявила Лена матери, когда пошел девятый час вечера. В детском саду ужином кормили в пять, поэтому уже хотелось и есть, и спать, а Диана Викторовна продолжала лежать на кровати, повернувшись спиной к двери.
— Иди в магазин, купи что-нибудь, — ответила мать.
— Там уже темнеет, мне страшно, — робко ответила Лена.
Диана Викторовна подскочила на кровати:
— Да что же это такое? Жила спокойно без тебя, а теперь корми тебя, пои, ухаживай! У тебя отец, между прочим, есть! Звони ему, пусть закажет еду, пусть привезет что-нибудь. Не все мне одной на себе тащить.
Лена испуганно смотрела на мать, а сама уже готовилась расплакаться. Никогда она раньше видела свою мать такой. Ее мама, добрая, нежная, веселая, вдруг превратилась в совсем другого человека.
Лена послушно набрала номер отца. Сергей Андреевич тут же ответил:
— Что случилось, дочка?
— Пап, я кушать хочу, а дома ничего нет.
— А мама? Она что, ничего не готовила?
— Нет. Она говорит, чтобы я пошла в магазин, а там уже темно и страшно, а еще собаки лают. Я боюсь.
— Будь дома, скоро приеду. Никуда не ходи, слышишь?
Лена положила трубку и тут же увидела лицо матери. Теперь Диана Викторовна смотрела на дочь с интересом, как будто ждала от Лены какого-то важного сообщения.
— Он приедет? – спросила она.
— Приедет, — кивнула Лена и вдруг увидела на лице матери улыбку. Только вот улыбка эта была совсем не та, к которой привыкла девочка, это была страшная улыбка, какая бывает у клоунов, которых Лена жутко боялась. Увидев мать, Лена спряталась в своей комнате и принялась ждать отца. Внутри девочки боролись страх и беспокойство за мать, ей хотелось, чтобы все переменилось к лучшему, только вот как достичь этих самых перемен, Лена не знала и не понимала.
Приехал Сергей Андреевич. Открыл дверь своим ключом, прошел на кухню, выложил из пакета продукты.
— Вот еда, ее Маша готовила, поешь, — ласково сказал отец Лене.
— Что значит – Маша готовила? – на входе в кухню появилась мать. – Зачем ты приносишь в дом то, что готовит твоя баба?
— Если ты не готовишь и не можешь накормить ребенка, значит, это должен сделать кто-то другой, — сухо ответил Сергей Андреевич.
Лена только хотела открыть контейнер с едой, как вдруг этот самый контейнер схватила в руки Диана Викторовна, размахнулась и швырнула его в стену. Он с грохотом разбился, еда размазалась по стене, а Лена и отец смотрели на женщину как на сумасшедшую.
— Что ты творишь? – спросил Сергей Андреевич, а Лена уже не сдерживала себя и громко плакала.
— А ты что творишь? – закричала в ответ Диана Викторовна. – Притащил в дом еду своей потаскухи, решил хорошенького из себя построить?
— Я пришел, чтобы накормить дочь! Ты не заботишься о ней, ты совсем обнаглела.
— Это я обнаглела? Это я спала с другим человеком? Это я разрушила семью?
— Тут и разрушать было нечего, — ответил отец, — все давно катилось в пропасть.
Сергей Андреевич пошел к выходу, а Диана Викторовна вцепилась в него руками, потом упала на колени, проползла за ним по полу. Лена продолжала плакать и с ужасом наблюдать за тем, что происходило на ее глазах. Диана Викторовна рыдала, умоляла мужа вернуться, простить ее, каялась в каких-то грехах и обещала, что все теперь будет иначе. Сергей Андреевич пытался успокоить бывшую жену, кое-как оторвал ее пальцы от своей рубашки, с сожалением посмотрел на дочь, а потом вышел из квартиры. Мать Лены так и лежала на полу, рыдая и продолжая звать мужа. Лена сидела на кухне за столом, смотрела на измазанную едой стену и плакала до икоты, потом потерла глаза и почувствовала сильнейшую усталость, внезапно накатившую на нее.
Лена прошла мимо Дианы Викторовны, лежавшей на полу в прихожей, осторожно переступила через нее, а потом прошла к себе в комнату и легла на постель. Так и уснула в одежде, потому что сил переодеваться уже не было.
На следующий день мать отвела Лену в детский сад. Молча подняла с постели, даже не проследила за тем, во что дочь оделась, а потом взяла за руку и привела в группу. Ушла, а вечером забрала.
— Лена сегодня почти ничего не ела, — сказала матери воспитательница, а мать Лены только дежурно кивнула. Лена смотрела на мать и понимала, что той совершенно плевать на то, что ела или не ела ее дочь, как она себя чувствовала и что думала.
Зато дома была еда. Из тех продуктов, что накануне привез отец, Диана Викторовна приготовила суп, который налила дочери.
— Я не хочу, — ответила Лена.
— Ешь, — строго приказала мать.
— Не хочу, меня тошнит, — ответила девочка, глядя на пятно на стене, оставшееся после вчерашнего броска матери контейнера в стену.
— Тошнит – иди в ванную, — сказала Диана Викторовна, — от еды Маши тебя не тошнит, а от моей тошнит?
— Меня просто тошнит, — пропищала Лена и почувствовала слезы на глазах. Мать вдруг размахнулась и ударила ее по голове. Лена испугалась, а потом почувствовала резкий прилив тошноты. Ее вывернуло прямо на пол, и Диана Викторовна закричала на дочь, вытолкав ее из-за стола. Лена, рыдая и хватаясь за рот, побежала в ванную, где ее вывернуло еще раз. Сидя в ванной на полу, девочка долго слушала то, как мать, убираясь, кляла ее последними словами, винила в том, что та привечает любовницу отца, что любит отца больше, чем мать, что не заслуживает того, чтобы жить с Дианой Викторовной.
«Мама меня не любит», — с горечью думала Лена, — «мама любит папу, а меня не любит. Я ей мешаю».
Диана Викторовна заглянула в ванную:
-Долго ты собираешься тут сидеть? Выходи и иди ложиться спать.
Лена затравленно посмотрела на мать, но возражать не стала: умыла лицо и отправилась к себе в комнату. Залезла под одеяло, укуталась в него и долго дрожала, вспоминая разъяренную мать и те слова, которые она говорила про свою дочь. Лишняя, чужая, ненужная. Эти слова словно молотком отстукивали в голове у девочки. Нет, такую Диану Викторовну Лена не знала, это был другой человек, чужой для нее.
Утром девочка не могла подняться с постели, не было сил. Диана Викторовна вошла в комнату к дочери ближе к обеду, попыталась растолкать Лену:
— Вставай, хватит спать. Поможешь мне с уборкой. Вчера такое устроила, ужас просто.
Лена ничего не ответила, не было ни сил, ни желания. Просто лежала в постели и смотрела в потолок.
— Ты слышишь меня? – строго спросила Диана Викторовна. – Или обиделась? Решила характер свой показать?
К вечеру мать начала волноваться, позвонила Анне Леонидовне. Бабушка пришла через полчаса, с беспокойством посмотрела на внучку, померила температуру, поспрашивала про самочувствие. Лена молчала.
— Надо ее в больницу везти, — подвела итог Анна Леонидовн, — Лена совсем плохая. Как будто неживая.
— Ее тошнило вчера, — ответила мать, — может, в саду что-то съела.
— Диана, ты слышишь меня? – бабушка повысила голос. – Твоя дочь не говорит, у нее явно что-то с психикой, причем тут «съела что-то»? Ты же не думала про нее, когда устраивала Сергею истерики. И не смотри так на меня! Да, он звонил мне и рассказывал о том, что ты устроила, когда он привез продукты и еду для дочери.
— Эту еду готовила его любовница! – взвизгнула Диана Викторовна. – Я не позволю ему таскать в дом то, что готовила она своими руками.
— Ты гробишь свою дочь, она боится тебя. Тебе надо что-то делать, или ты лишишься ее.
— Она моя дочь, как я ее лишусь? Не говори ерунды. Иди домой, мы сами разберемся.
— Вызови врача, а еще лучше вези Лену в больницу! – Анна Леонидовна пыталась вразумить свою дочь, но та словно не слышала ее. Диана Викторовна буквально вытолкала мать за дверь, а потом еще долго причитала по поводу того, как ей все надоели: и мать, и дочь, и бывший муж со своей любовницей. Только она была несчастной и недооцененной, только ее нужно было жалеть.
Лена жалела мать, но при этом думала только об одном: мама ее не любит, ей все равно, что будет с ней. Лежи Лена в своей комнате хоть неделю, хоть месяц, хоть год, Диане Викторовна будет все равно. Отец все равно не вернется домой, а без него нет семьи, и дочери у Дианы Викторовны нет.
Лена то провалилась в сон, то возвращалась в реальность. Она уже плохо понимала, сколько прошло часов или, может быть, дней, когда рядом вдруг возник отец.
Лена огляделся по сторонам и поняла, что она уже не дома, а рядом с отцом стояла другая женщина.
— Маша, она проснулась, принеси воды.
Это была та самая Маша! Лена смотрела на женщину, которая принесла стакан с водой, протянула его девочке, а потом присела рядом с ней на кровать и улыбнулась. Улыбка ее была такой доброй, такой теплой и светлой, что Лене показалось, что она все еще спит.
— Пей, детка, — сказала женщина, — смотри, Сережа, личико порозовело.
Лена удивленно озиралась по сторонам: как она тут очутилась? Еще недавно она засыпала в своей комнате, полной страхов и неуверенности, а сегодня она смотрит в лицо отца и эта женщина… Она такая приятная.
Сергей Андреевич поправила одеяло, которым была укрыта Лена, потом потрогал лоб девочки:
— Испарина прошла. Детка, ты как себя чувствуешь?
— Хорошо, — тихо ответила Лена и закашлялась. Ей было трудно говорить, в горле першило.
— Тише, не говори много, — успокаивающе произнесла Маша.
В тот вечер Лена впервые за несколько дней поднялась с кровати. Отец рассказал ей о том, что Диана Викторовна позвонила ему в воскресенье и потребовала забрать больную дочь. Отец не мог оставить Лену, забрал ее домой, вызвал врача. Лена спала почти двое суток, и вот только теперь начала приходить в себя.
— Ты останешься у нас, — сказал Сергей Андреевич, — так будет лучше для всех.
— А мама? – спросила Лена, сама пока до конца не понимая, хотелось бы ей видеть мать или нет.
— Мама? Я не знаю. Может быть, она будет навещать тебя.
Маша оказалась хорошей, и Лена, в первые дни сторонившаяся ее, вскоре привыкла к доброму отношению к себе. Вместе с новой женой отца они готовили вареники, ходили по магазинам, гуляли в парке. В детский сад Лена пока не ходила.
— У меня будет брат или сестра? – Лена отважилась задать этот вопрос спустя две недели после того, как она поселилась в доме отца и Маши.
— Братик, — улыбнулась Маша, — через четыре месяца.
— Я буду его любить, — уверенно сказала Лена, а потом вдруг порывисто обняла Машу.
Диана Викторовна появилась в детском саду через месяц. Пришла как ни в чем не бывало, позвала Лену к себе. Лена, увидев мать, испугалась, потому что не ждала появления матери, а еще не знала, как себя вести. Больше всего девочка боялась того, как поведет себя Диана Викторовна. Но мать была спокойна и невозмутима.
— Пойдем домой, — сказала она, — хватит с отцом жить. Не семья там у тебя.
Лена нахмурилась и сделала шаг назад:
— Нет, семья. Я не хочу с тобой идти.
— Это отец тебя надоумил? – голос матери сразу же повысился, и Лена испуганно вжала голову в плечи.
— Я не хочу к тебе, хочу жить с папой.
— Дура ты потому что, — бросила мать, а потом посмотрела на Лену так, словно уничтожить ее хотела своим взглядом, — ты меня предала. Также, как и он.
Никогда раньше мать ее такими словами не называла, и Лене снова хотелось плакать и прятаться под одеялом. Она убежала в группу к своим друзьям, и к матери больше не вышла. Не было у Лены больше матери, а вот семья была.
Автор Юлия Б.
