— Тетя Маша, видимо это твоя клиентка в четвертой палате. Беленькая такая, с хвостиком. Катя Самойлова.
— Что, от ребенка отказывается?
— Ну пока колеблется. Я же и говорю – твоя клиентка.
Тетя Маша понимающе кивнула медсестре Верочке, отнесла в санузел ведро, тряпку и швабру, а потом отправилась в четвертую палату. Там, лицом к стене, лежала молодая девушка. Женщин в палате было трое, но вот это точно Катя – тетя Маша знала таких недомамочек по опыту: отрешенная от всего мира, повернутая лицом к стене. Но с ней явно что-то случилось.
— Катенька, можно с тобой поговорить? – тетя Маша коснулась Катиного плеча, но та даже не шелохнулась.
— А что с ней разговаривать, она даже кровиночку свою кормить не собирается, свою родную дочь, кукушка, — сказала кто-то из мамочек.
— Мамочки, очень прошу вас, выйдите из палаты, — попросила тетя Маша.
Женщины вышли. Тетя Маша еще раз сделала попытку расшевелить Катю, и у нее это получилось. Девушка вяло отреагировала, повернулась и села на кровати. Лицо худенькое, бледное, ничего не выражающее, даже ее голубые глаза казались какими-то блеклыми.
— Если вы начнете меня уговаривать, чтобы я оставила себе ребенка, то бесполезно, — медленно сказала Катя. – Мне некуда ее забрать.
— Ой, нет, ни в коем случае! Я наоборот хочу тебя попросить об услуге! Я тут видела твою девочку, хорошенькая такая! Ты можешь мне ее отдать?
Тетя Маша соврала, она не видела ребенка, и только сейчас случайно узнала, что Катя родила именно девочку. Катя посмотрела на тетю Машу с удивлением.
— Как это – отдать? Так нельзя. На это, наверное, какой-то суд должен быть.
— Так он и будет, только не сейчас. Для этого ты должна забрать дочку, переехать на время ко мне, пожить какое-то время. Домик у меня за городом, условия спартанские, но все же коечка на время найдется. Девочку пока оформляй на себя, а когда будет суд, можно легко подтвердить, что я хорошая мама, справлюсь, переоформим. А потом ты можешь уехать, куда тебе угодно. Только договор – до суда никуда не уезжать и ребенка не бросать, потерпишь какое-то время, но потом все – уедешь и прощай, нас не ищи, мы все равно переезжать будем. Зато ты будешь уверена, что твой ребенок в надежных руках у любящей матери. Договорились?
Катя слегка пожала плечами, было видно – она еще сомневается.
— А теперь не дури, Катюша, покорми грудью девочку, мне здоровая дочка нужна.
Тетя Маша вышла из палаты, подмигнула и махнула рукой Верочке – мол, все нормально. Она еще не раз заходила к Кате и разговаривала с ней. Ее история банальна: приехала учиться, забеременела от парня, в которого влюбилась, а тот ее бросил уже тогда, когда живот начал расти. Мама строгая, живет далеко, она ничего не знает, поэтому был единственный выход – родить ребенка и оставить в роддоме.
— Вот и славненько, мама ничего и не узнает, — улыбнулась тетя Маша.
Катю с ребёнком выписали из роддома, поехали за город на такси.
— А вот и наш дом – указала тетя Маша на деревянный домик, выкрашенный в зеленый цвет. Рядом сад, и тоже весь в зеленой листве. Когда вошли за калитку их встретила худенькая девушка, сидящая в инвалидной коляске. Она странно улыбалась и пыталась издать какие-то звуки, а руки ее как-то хаотично двигались. Тетя Маша подбежала к ней, обняла и поцеловала. Из дома вышла пожилая женщина в фартуке, она тоже улыбалась всем прибывшим.
— Ольга Ивановна, все хорошо? – спросила ее тетя Маша.
— Конечно, как обычно, Танечка умница, справляется сама.
— Знакомься, Катенька, это моя дочь Таня. У нее ДЦП, но она все прекрасно понимает. Ничего, поживешь у нас, к ней привыкнешь.
Уже потом, оставшись с Катей один на один, тетя Маша рассказала Кате.
— Трудное у меня было время. Танюша родилась, а муж как узнал, что у нее ДЦП, все твердил: «Сдай ее, а то разведемся!». Ну как я отдам свою крошку? Нет, конечно. Я сама ушла от него к своей бабушке, царство ей небесное, вот в этот дом, а родителей у меня не было, санитаркой в роддом устроилась. Сейчас хоть воду в дом провели, а тогда – ведра таскай, печку топи, и бабушка еще слегла. Ох и тяжело же мне было. Хорошо хоть соседка, Ольга Ивановна мне во всем помогала. Вот так живем!
— Вы ушли от мужа из-за ребенка с ДЦП? – удивилась Катя.
— А как же! Я мать, я бы ее ни за что не бросила! Вот и твою девочку выращу в любви, это я умею.
С каждым днем тетя Маша замечала в Кате какие-то перемены – она была задумчива, часто брала дочь на руки, и грустно смотрела на сморщенное личико девочки.
— Ну что, будем подавать в суд? – спросила тетя Маша у Кати через месяц.
— Подождите еще немного, грудью хотя бы немного откормлю.
— Ну давай, я уже жду, когда мамочкой снова стану.
Тетя Маша улыбалась – все идет по плану. Катя уже пыталась общаться с Таней, показывала ей ребенка, все втроем часто гуляли в саду. Прошел еще месяц. Однажды тетя Маша пришла с работы и застала плачущую Катю.
— Тетя Машенька, вы меня простите, пожалуйста, — всхлипывая, сказала она. – Только вот что – я вам не отдам дочку, даже не просите. Я несколько дней думала, как вам это сказать. Я сегодня маме позвонила и все рассказала, она меня отругала, за то, что я молчала и все от нее скрыла, и потребовала немедленно ехать с дочкой домой. Сказала, чтобы я ничего не боялась – вы у меня дочку все равно не имеете право отобрать, по документам я мать и очень люблю свою девочку. Мама мне уже деньги на билет отправила, так что мы уезжаем, так и знайте!
— Эх, разочаровала ты меня, — тетя Маша пыталась сделать сердитое лицо, но так хотелось улыбнуться – все сработало. – А я надеялась, что у меня такая хорошенькая дочка будет. Ну что ж, не судьба значит.
На следующий день собрали Катю с дочкой, Катя за все поблагодарила тетю Машу, и они уехали. Вечером на веранде сидели тетя Маша с Ольгой Ивановной, пили чай и беседовали.
— Это уже какая по счету у тебя мамочка? – спросила Ольга Ивановна. – Четвертая?
— Ага, четвертая. И все как одна – хочу бросить ребенка! А у меня поживут, полюбят своих крошек и в слезы – не отдам. А мне только это и нужно! Конечно я бы никого не усыновила, кто мне даст с моим таким положением? Но такая психотерапия всегда работает, ни разу промашки не было, все с детьми уехали счастливые.
— Миссия у тебя такая добрая, Машенька! Светлый ты человечек.
