Все свое детство я провел в порту, встречая и провожая различные суда. Мечтал о дальних странствиях, представляя себя, то грозным предводителем пиратов, то смелым защитником африканских сирот, а то и прекрасным принцем, бороздящим моря в поисках своей Ассоль.
Всем моим грезам пришел конец, когда в одиннадцатилетнем возрасте, во время мальчишеских игр, я неудачно спрыгнул с крыши сарая. С тех самых пор я стал хромать на правую ногу. Лечащий доктор сказал, что мне очень повезло, и я легко отделался. Однако сам я так не считал вовсе. И хотя вскоре настолько свыкся со своей хромотой, что перестал даже замечать ее, моя физическая профнепригодность существенно омрачала жизнь.
Самым страшным бедствием стало то, что меня не взяли в морское училище. Сдаваться я не привык. Мое упрямое стремление стать покорителем морей и океанов помогло окончить платные мореходные курсы, куда наверняка взяли бы и гориллу, если бы она смогла заплатить за обучение.
Справедливости ради на курсах я все же освоил азы мореходного искусства, потому что жаждал этого, в отличие от своих сокурсников.
«Из всего набора, только Костя способен выйти в море, без угрозы для жизней членов команды, — сетовал наш преподаватель, старый боцман, списанный на берег, лет десять назад. — И вот же незадача, именно он не сможет применить свои знания на деле», — безжалостно констатировал он.
Правда жизни заключалась в том, что я действительно не мог воспользоваться полученными умениями. Неважно, что моя хромая нога не мешала с легкостью выполнять все необходимые команды, ни одно судно не взяло бы меня даже матросом. В нашем городке было только одно более-менее достойное учебное заведение, в виде морского училища, и оно ежегодно пачками выпускало вполне здоровых новобранцев.
В итоге я стал работать портовым грузчиком, продолжая, как в детстве грезить о дальних берегах. Работа в порту хоть и была тяжелой, но позволяла быть причастным к морскому сообщению. Видимо поэтому, я старался изо всех сил, делать свое дело хорошо. И однажды это помогло мне воплотить свою мечту.
— Что за олухи мне вечно достаются? Чтобы их всех крокодил сожрал! — услышал я однажды ворчание старшего матроса одного из небольших пассажирских судов.
— Наверняка матросы с Лауры вчера загуляли, — со смехом комментировал его жалобы мой напарник.
— Ну, так что с того? — отмахнулся я, — это же почти традиция.
— Так у них внеплановый выход. Какой-то олигарх арендовал судно, а команда не в полном составе. Некоторые ребята отправились на прогулку за пределы города, и доставить их вовремя, возможности нет.
— Так пусть возьмет других, тоже мне проблема.
— Кого же он наберет в такой короткий срок, да еще в разгар сезона?
— Найдет. Или так отправятся. Олигарху наверняка без разницы, сколько матросов путается у него под ногами.
Действительно такие прогулки зачастую случались с неполным командным составом на борту и даже не из-за отсутствия кадров, а с целью экономии средств заказчика. Правда, этот случай стал исключением. Возможно, арендатор захотел порисоваться перед своими гостями, а возможно Никитич не стал рисковать своим имиджем и здоровьем пассажиров заодно.
В общем, набирая новую команду, он обратился к моему начальнику:
— Есть у тебя толковые парни? Всего на один рейс. Пойдем недалеко, до Турецких берегов и обратно.
— Никитич, ты же знаешь, те, кто у меня работают, ничего не умеют. Ты с ними только намаешься. И прежде чем они чему-то научаться, судно уже обратно вернется.
— Что за олухи кругом? Работают в порту, а снимать якоря не умеют! — проворчал моряк и отправился дальше.
— Стой! — вдруг закричал мой начальник, — есть у меня один парень. Не работник, а золото! Судно знает так, что не только матроса заменит, но и боцмана.
— А что же такой умелый в порту торчит? — недоверчиво спросил старший матрос.
— Травмированный он, на правую ногу припадает, — пояснил начальник, — только это ему не мешает ни мешки таскать, ни на мачту взбираться, что обезьяны в цирке. В прошлом году на «Смелом» пожар был, так этот мальчишка там так орудовал, спасая чужое имущество, что нам и не снилось.
— Ты соображаешь какой «граф» нас нанял, а у меня матрос хромой? — махнул рукой Никитич и продолжил путь.
Однако вечером он вернулся и с багровым лицом спросил:
— Где там твой дефективный? Посмотреть на него надо.
Так я и оказался в составе команды красавицы «Лауры», которая, распустив свои белые крылья, поплыла сквозь волны в утреннюю зарю. Половину пути Никитич пристально следил за мной, но я не дал ему повода усомниться в правильности своего выбора. Так что вскоре, видимо, убедившись в моей полной пригодности, он оставил свои наблюдения.
Олигарх, нанявший судно, оказался вполне адекватным пожилым дядькой. Он фактически не участвовал в шумных увеселениях своих гостей, а чаще пребывал среди команды. Общался с матросами, как со старыми друзьями и знал все о море. Оказалось, что он не всегда был владельцем несметных богатств, а когда-то даже ходил на судне в качестве того же матроса.
Моему присутствию среди членов команды он удивлялся ровно сутки, а после признался, что моя хромота действительно ничуть не мешает работе. «Тебе парень уготовано большое будущее. С таким стремлением ты добьешься, чина капитана корабля», — пророчествовал он. А после того, как в один из вечеров я помог достать из воды, случайно свалившуюся за борт супругу олигарха, мы и вовсе заделались друзьями.
По возвращению мой благодетель каким-то образом пристроил меня в постоянные члены команды одного из грузовых судов. «Капитан корабля мой друг. Когда-то мы вместе с ним ходили в море, так, что он безоговорочно доверяет мне. А я не сомневаюсь, что в твоем лице команда приобретет надежного товарища» — похлопывая меня по плечу, напутствовал он.
Эта самая команда поначалу подозрительно относилась ко мне, но уже через год я стал старшим матросом. А еще через шесть лет, когда наш капитан ушел на заслуженный отдых, ребята единогласно выбрали меня на его место.
Так я стал первым знакомым мне хромоногим капитаном, если не брать в расчет Джона Сильвера, конечно.
Однажды наш корабль, перевозивший срочный груз, пришвартовался в большом порту Амстердама. Бывшая бухта Эй, по обыкновению, была забита судами под завязку и мы с нетерпением ждали нашей очереди на разгрузку.
Я прогуливался вдоль причала, когда услышал гневный окрик:
— Где капитан корабля?
Грозный голос совершенно не соответствовал миловидной внешности его обладательницы.
— Спит капитан, — ответил я, — он у нас любитель дневного отдыха.
— Тогда позовите помощника капитана! — не унималась она.
— Не могу. Он уже в городе, спешит затариться подарками для жены и детишек.
Окинув меня глубоким взглядом, девушка видимо решила, что я каким-то образом причастен к сопровождению груза и еще более негодующе произнесла:
— Почему вас ставят на разгрузку вперед? Сейчас была наша очередь, — она махнула рукой в направлении своего судна.
— Потому что мы привилегированные, — загадочно пояснил я.
— С какой такой стати?
— Потому что мы из России, — ляпнул я первое, что пришло в голову.
По всей видимости, мой ответ все объяснял. Так как посетительница тут же перешла с английского на нидерландский, и забормотала какие-то местные ругательства.
Наш обратный груз был еще в пути, поэтому после разгрузки пришлось торчать в порту еще целых три дня. Моя команда отправилась обследовать местные бары, а я решил посетить городские достопримечательности, выбрав Рейксмузей. Есть у меня такая особенность. Мне кажется, что если уж путешествуешь по миру, то нужно воспользоваться случаем и увидеть все его красоты.
Стоя в очереди в кассу, я услышал язвительный оклик:
— Это же привилегированный русский! Вы и здесь пойдете без очереди? — позади меня стояла вчерашняя миловидная посетительница.
— Только после вас мадмуазель, — галантно повел я рукой, пропуская ее вперед, — спорить с девушкой, которая грозится пустить наши кишки на корм крокодилам, занятие крайне небезопасное.
Она одарила меня внимательным взглядом, видимо осознав, что я владею местным наречием. Затем ее щеки запылали. Наверняка девушка вспомнила все то, что еще говорила в мой адрес вчера. Я же сделал вид, что не разобрал других, более неприличных ругательств.
— Вы прежде посещали этот музей? — решил я перевести тему нашего разговора.
— Конечно, — ответила она, — но слишком недолго, чтобы обследовать все его залы. А вот вашим присутствием здесь, я крайне удивлена.
— Отчего же?
— Обычно члены команды спешат увидеть другие заведения.
— А если я не член команды?
— Это многое объясняет, — ответила она, видимо имея в виду мою хромоту.
— А вы? — спросил я, не в силах унять свое любопытство по поводу ее принадлежности к составу морского экипажа.
— Я шкипер на корабле, — гордо ответствовала она, — ваша привилегия стоила нам потери нескольких ящиков провианта.
— Приношу свои извинения, — с сожалением, произнес я, понимая, что ее ответственность за благосостояние груза была достаточной причиной для гнева. — Не я устанавливаю правила. Обычно о своих грузах пекутся их отправители, и видимо у нашего заказчика было больше полномочий.
Она вновь внимательно посмотрела на меня, но ничего не ответив, прошла внутрь здания.
Следующая наша встреча произошла на выходе из музея. Завидев меня, девушка спросила:
— Ну как? Рембрандт удовлетворил ваш художественный голод?
— Вполне, — кивнул я, — а вот обычный голод, после ваших слов, дает о себе знать. Вы не подскажете, где здесь можно пообедать?
Она насупилась, правильно истолковав мою навязчивость.
— Думаю, лучшие русские пельмени вам приготовят только в портовой забегаловке! — прекрасный шкипер, окинула меня очередным презрительным взглядом.
— Ну что ж, спасибо за подсказку, — ничуть не смутившись, ответил я.
Я решил послушаться ее совета и отправился в порт. По моему мнению, бесконтрольная команда может отдыхать не более четырех часов. Сверх этого, время, проведенное в увеселениях, не способствует гармоничной работе на судне. Поэтому, я всегда прихожу своим подчиненным на помощь и, невзирая на их недовольные лица, доставляю на борт корабля.
На этот раз моя команда пребывала в баре «Портовая леди» и их раскрасневшиеся лица не сулили быстрого решения моих задач. Завидев меня, некоторые из них решили покинуть заведение, с целью продолжить веселие в другом месте.
«Всем стоять! — скомандовал я, — есть информация, что судно отправиться через три часа. Советую команде отправиться на борт и быстро привести себя в порядок». Такую уловку я применил впервые, поэтому никто из команды не заподозрил подвоха. Понурые матросы отправились восвояси, а довольный я, не спеша, пошел следом. Путь наш пролегал среди зазывно звучащей музыки, льющейся из распахнутых дверей различных питейных заведений, так что мои матросы периодически оглядывались, но завидев грозный оскал своего конвоира, продолжали шествие.
Доставив свою команду на корабль и удостоверившись в их крепком здоровом сне, я решил прогуляться. Идя вдоль берега и мечтая о прекрасных глазах грозного шкипера, я забрел в отдаленную бухту. Здесь были почти не видны городские огни, и даже привычные портовые звуки словно затихли. Я любовался лунной дорожкой, блестящей среди волн, будто начерченной умелой рукой художника. Как вдруг среди этого великолепия появилась фигура пловца. Картина стала еще прекраснее, я зачарованно смотрел вдаль и не сразу услышал оклик:
— Вы что, преследуете меня? — спросил, уже ставший знакомым, голос.
Узнать меня на таком расстоянии она могла лишь по неровности походки.
— Не бойтесь, я не пью кровь в понедельник после захода солнца, — прокричал я.
Тем временем девушка подплыла к берегу и, накинув полотенце, посмотрела на меня в упор.
— То есть вы уже насытились вашими русскими пельменями?
— Да, вполне, я совершенно сыт, и вы можете не волноваться.
Моя новая знакомая, наконец, рассмеялась шутке, и черты ее лица совершенно преобразились. Она стала похожа на маленькую девочку с милыми ямочками на щеках.
— Как вас зовут? — зачарованно, спросил я.
— Маргарита, — ответила она, протянув навстречу мокрую ладошку.
Я сжал ее в руках и, не в силах расстаться с ее прикосновением, произнес:
— Очень приятно, а я Костя. Константин. Можно я провожу вас?
— Теперь придется, — улыбнулась она, — буду контролировать, чтобы вы вновь не проголодались. Оказывается, ваша сытость залог безопасности окружающих.
Мы долго гуляли вдоль причала. Разговаривали только о море. Это была наша общая страсть. В первый раз я почувствовал родственную душу. Она могла часами описывать красоту и величие океана, вспоминать мельчайшие подробности восхода солнца в открытом море и рассказать о характере каждого корабля.
Мы купили хотдоги, придя к согласию, что это общенациональное блюдо и, присев прямо на бордюр уплетали на удивление вкусные сосиски. Расстались только под утро и, проводив девушку до ее корабля, я счастливый отправился назад.
Проснулся я от громких возгласов моей команды. Прислушавшись, понял, что на корабле кто-то посторонний. Причем не просто посетитель, а, судя по недвусмысленным шуткам матросов, гость женского пола.
«Что тут творится?» — негодующе завопил я, выскакивая на палубу и не успев толком одеться.
Мой пыл тут же испарился, как только я увидел причину утреннего веселья своей команды.
— Маргарита? — не веря своим глазам, спросил я.
— Пришла убедиться, что портовые слухи не лгут.
То ли от неожиданности, то ли еще толком не проснувшись, но я не мог вымолвить ни слова.
— Значит, ты и есть капитан этого судна? — прищурившись, спросила она. При этом ее глаза метали молнии, и весь вид говорил о внутреннем негодовании.
Я растерянно смотрел по сторонам, словно ища поддержки. Было ощущение, будто меня поймали на месте преступления.
— У вас у русских такая традиция? Выходить на берег, обманывать людей, влюблять в себя, и делать вид, что ничего не произошло?
Из ее монолога я услышал только одно единственное слово! Мое сердце радостно затрепетало в груди, а на лице застыла идиотская улыбочка. Маргарита все еще бросала какие-то обвинения, по-моему, частично перейдя на свое наречие. Наконец мои губы прервали этот поток англо-нидерландской речи, и мир уплыл куда-то в морские глубины. Сквозь сладостную дымку доносились звуки утренних чаек и аплодирующей команды. А я подумал… Хотя нет, ни о чем я в тот момент не думал.
Автор Светлана Юферева
