Начинался обычный осенний вечер. Илья стоял с другими людьми на остановке, прячась от мокрого снега, который валил уже несколько часов. Дороги превратились в коричневое месиво под колесами проезжающих машин и ногами пешеходов.
Автобус подъехал к остановке и окатил ожидающих грязным талым снегом. Они как будто и не заметили этого, молча зашли внутрь и сели на свободные места. Некоторые расстегивали куртки или снимали головные уборы. Другие надевали наушники. Пассажиров ждал долгий путь домой.
Илья знал этот путь до мелочей: погнутый дорожный знак с левой стороны, уютная витрина книжного магазина, вся в желтых огоньках и бумажных гирляндах, пустынный бульвар с голыми деревьями. Ему нравилось садиться у окна и рассматривать город.
Илья учился на третьем курсе университета. Учился не очень прилежно, с четверками, но долгов у него не было. Он был не местным: переехал в большой город из провинции после школы, как и многие его одногруппники. Ме́ста в общежитии ему не хватило, да и хотелось жить одному. Поэтому он снимал маленькую однокомнатную квартиру на окраине города, куда в шесть вечера ходил единственный полупустой автобус.
Чтобы платить за квартиру, Илья подрабатывал в выходные: купил на стипендию подержанную «мыльницу» и снимал на нее свадьбы. Когда он только начинал, не верил, что фотография может приносить ему доход. Но общение с дедом-фотолюбителем и практика сделали свое дело: Илья быстро стал одним из самых популярных фотографов.
Многие друзья по-хорошему завидовали ему. Как-то приезжал в гости Веня, с которым они познакомились еще в детском саду. Веня тоже учился на третьем курсе, только, в отличие от Ильи, жил в общежитии и подрабатывал сушистом по вечерам. Глядя на друга, который обрабатывал оцифрованные пленочные кадры на ноутбуке, Веня сказал:
— Завидую я тебе, Илюха. У тебя талант. С таким можно не переживать о работе и деньгах.
— А что, ты переживаешь? — усмехнулся Илья. — Только что хвастался вроде, что на приставку новую скоро накопишь.
— Это да. Только кто я такой? — Веня почесал затылок. — Я хочу сказать, вот работаю я, делаю эти суши. Но это же так, работа ради работы, ради денег. Не призвание. Пока платят, я работаю. А потом место более прибыльное найду и буду работать там.
— Разве это плохо?
— Нет, не плохо, конечно. Хорошо. Только не горю я этим. Не нравится мне моя работа. Вернее, нравится, но только потому, что деньги приносит.
— А я разве не такой же? — не понимал Илья. — Серьезно стал заниматься фотографией, только когда деньги понадобились на квартиру.
Веня развел руками. Он не знал, как более точно донести до Ильи свою мысль. А мысль эта была проста: Веня считал, что Илья нашел свое место в жизни, а он, Веня, нет.
Илья не считал фотографию своим призванием. За три года всякое случалось: ссоры с клиентами, работа для некоторых людей, которые ему совсем не нравились. Он иногда смотрел на свои фотографии и понимал, что они ему не нравятся. Находил их плоскими, пошлыми: люди улыбались фальшивыми улыбками на фоне искусственных цветов. Илья продолжал фотографировать ради гонорара, а втайне мечтал делать совсем другие кадры. Правда, он не знал точно, какие именно.
Сейчас, глядя в запачканное окно автобуса на вечерний город, Илья мысленно подмечал, где и что можно снять. «Когда-нибудь, — думал он, — я пройдусь по этим местам, не торопясь на работу или учебу, сниму этот погнутый знак, витрину книжного магазина и лужи на бульваре».
Впереди показался знакомый поворот. За ним его улица и остановка. Илья надел перчатки и приготовился выходить.
На остановке он поудобнее закинул рюкзак на плечо и поплелся по талому снегу домой, размышляя теперь о более приземленных делах: что приготовить на ужин, что выучить на завтра, что постирать.
***
Дед Ильи работал штатным фотографом местной газеты. У него был старенький пленочный фотоаппарат в кожаном чехле и небольшая лаборатория в ванной, где он по вечерам проявлял снимки. В остальное время лаборатория хранилась в нижнем ящике письменного стола: катушки пленки, ванночки и всякая химия для проявки в бутылочках.
Илье нравилось смотреть, как дед проявляет пленку. Для него это было настоящим волшебством и колдовством. А дед смотрел на него из-под очков и говорил, показывая рукой на бельевую веревку с развешанными на ней фотографиями:
— Вот, Илюша. Вырастешь и тоже научишься.
— Ты меня научишь?
— Научу. Ну, пойдем фотографировать? Я тебе целую катушку дам.
Илюша сначала страшно боялся держать дедов фотоаппарат в руках, боялся уронить его и сломать. Он был тяжелым, этот фотоаппарат, металлическим, холодным. И, как думал Илюша, очень дорогим. Но чем больше он фотографировал, тем меньше боялся. Чем больше взрослел, тем увереннее держал в руках технику.
Сейчас дед Ильи уже был на пенсии. Если и брал в руки фотоаппарат, то только по праздникам, чтобы сделать несколько памятных кадров для семьи. Реактивы и ванночка все еще хранились в ящике стола.
Илья, когда приезжал к родителям на каникулах, обязательно навещал своих стариков и всегда просил у деда его старенький фотоаппарат. Дед удивлялся:
— Илюша, неужели моя развалина лучше твоего фотоаппарата? Ты же и на свой прекрасные кадры делаешь. Мне мать твоя показывала твои фотографии, когда приезжала.
— Дед, тебе жалко? — смеялся Илья. — Если жалко, то ты скажи. Перестану просить.
— Да не жалко. Просто это же прошлый век: пленка, проявка.
— А мне нравится. Есть в этом что-то настоящее, душа.
Родной город Ильи был маленьким: сорок тысяч жителей, много частных домов и исторических зданий, мало магазинов и торговых центров, плохие дороги и огромный храм. Он любил свой городок.
Когда переезжал в столицу, радовался. Предвкушал прогулки, насыщенную культурную жизнь, разные мероприятия, знакомство с интересными людьми, фастфуд и свободу от родительской опеки. Словом, все то, чего у него не было.
После переезда он некоторое время действительно купался в эйфории и счастье. А потом это прошло, осталась только усталость от шума, большого количества людей, машин, рекламы. Этот город оказался слишком большим. И открывшиеся перед ним возможности уже не могли отменить растущего одиночества.
Слово «одиночество» долго крутилось у Ильи на языке, когда он пытался понять причину своей грусти и непонятной тоски. Она накатывала на него в самых неожиданных местах: в аудитории посреди лекции, на очередной свадьбе в толпе незнакомых нарядных людей, дома.
***
Вернувшись сегодня к себе в квартиру, Илья не пошел готовить ужин или готовиться к семинару: одиночество заело. Он разделся, подошел к окну и долго смотрел на редкие машины внизу, на мигающие вывески и темные окна в недостроенном доме напротив. Вид из окна квартиры не нравился Илье. Обычно он закрывал шторы даже днем, а сейчас стоял и не мог оторваться.
Внезапно его осенило. Он нашел свою мыльницу, заправил пленку, вернулся к окну и нажал на кнопку спуска затвора. Потом сделал еще одну фотографию, и еще… Снимал, пока пленка не закончилась.
***
Через несколько дней Илья у стойки в печатном салоне разглядывал фотографии.
— Очень красиво, — оценил их работник печатного салона. — Мне больше всего понравилась вон та, с окнами многоэтажки.
— Правда? Почему?
— Не знаю. Есть в ней что-то такое честное, что ли. Меня, кстати, Гена зовут. Мы с другом иногда помогаем фотографам и художникам выставки их работ организовывать. Фотографии у тебя неплохие. Если наберешь на выставку, звони. Я тебе сейчас визитку дам, держи.
Илья поблагодарил нового знакомого, сложил в конверт фотографии, визитку и вышел. Он опаздывал на работу: через два часа ему нужно быть в банкетном зале.
Эта свадьба походила на сотни других, которые он уже успел снять: невеста в белом, жених в костюме, счастливые родственники, дети, еда.
Засняв финальные кадры — невеста, жених и гости на фоне праздничного фейерверка — Илья попрощался, оставил визитку для связи и отправился к ближайшей остановке. В автобусе снова сидел у окна, разглядывая промозглый вечерний город и мысленно выбирая те его кусочки, которые хотел бы увековечить.
Когда Илья увидел в окне тот самый погнутый дорожный знак, автобус вдруг затрясся, свернул на обочину и заглох. Водитель обернулся к обеспокоенным пассажирам, крикнул:
— Что-то с мотором, дальше не поедем.
Все высыпали на улицу. Следующая остановка уже виднелась впереди. Большая часть людей направилась туда. Кто-то остался у автобуса ждать такси.
Илья хотел было тоже идти к остановке, чтобы ждать автобус, который должен был приехать на замену. А потом оглянулся и пошел в обратную сторону. Дошел до знака, достал фотоаппарат и начал снимать. Подумал: «Раз уж судьбе угодно было привести меня сюда, пока есть свободное время и куча пленки с собой, надо пользоваться шансом».
Домой он вернулся под утро: мокрый, замерзший и счастливый.
***
Его первая выставка называлась просто: «На своем месте». Илья ходил по выставочному залу и объяснял немногочисленным гостям свою идею:
— Мы, жители больших городов, одиноки, потому что не можем найти себе место в них. У нас нет на это времени, нужно учиться и работать, нужны деньги.
Посетители согласно кивали. Одна из них, девушка в розовом пуховике, спросила Илью:
— Что же нужно сделать, чтобы перестать быть одиноким?
— Видите этого мужчину на остановке, который гладит кота? — Илья показал рукой на кадр. — Я уверен, что в этот момент он не чувствовал себя одиноким.
Девушка задумчиво кивнула:
— Любовь лечит нас от одиночества.
— Не совсем любовь.
— Тогда что же?
— Свое место, — улыбнулся Илья.
После закрытия выставочного павильона он оделся и пошел домой: учиться, готовить, отдыхать. «Выставка продлится до февраля, — думал он, стоя на остановке. — Надеюсь, дед сможет приехать на новогодних праздниках».
Автор рассказа: Виктория Морхес
