Пришла женщина в офис. Выглядит, как цыганка. Говорит:
– Девушка, продегустируйте мой продукт, я собираюсь печь на продажу из своего, домашнего, и разносить здесь по офисам и квартирам. Никакого маргарина, только сливочное масло, яйца, мука, сахар, — и протягивает мне коржик.
По внешнему виду сначала показалось, что там должны быть орехи. Откусываю – орехов нет. Женщина смотрит с надеждой.
– Ну как? Не мало ли сахару? — спрашивает.
– Как бы… ожидалось больше. Но я не стремлюсь есть много сладкого, поэтому для меня в самый раз!
– Правда?
– Правда.
– А как вы думаете, восемьдесят рублей за такой кусочек будет нормально?
Там был кусочек даже не в пол-ладошки (маленькой, женской), а в треть.
– Семьдесят, — говорю я.
– Семьдесят?
— Шестьдесят девять.
– Ээ..
– Ну это знаете, чтобы не круглая цена.
– Да…
Я уже не стала говорить, что я бы и за 69 такой не купила, потому что в принципе не покупаю ничего, когда приносят, а только когда захожу куда-то сама.
— Я еще хочу делать пирожки с мясом, — говорит женщина. — Всё из домашнего, из своего.
Вы свинью дома, что ли, выкармливаете? — хотелось мне спросить.
— Только у меня будут не жирные жареные, а печеные, — продолжает она.
А я люблю жареные. Да и что значит нежирные? Пирожок без жира, как сало без шкурки. Вроде, оно не обязательно, но отсутствует что-то главное.
— Вы купили бы?
Ну что тут сказать? Что ответить, когда тебе дают вкусняшку? Какой правды она от меня хочет? Как можно вообще рассчитывать на правдивость человека, которого ты только что угостил?
— Вы знаете, — сказала я ей, — тут перед вами ходила женщина, она собирается открыть точку с шоколадными конфетами. Тоже носила на пробу. Пока вы будете ходить по офисам и квартирам, она может вас опередить. А еще, если вы обратили внимание, здесь есть две пекарни в шаговой доступности, магазин-бар и кафе. И два продуктовых магазина.
— Но у меня же совсем другое.
— Да, разумеется.
— У меня из своего, домашнего!
— Как люди узнают об этом?
— Я буду им говорить!
— Они поверят вам?
Тут, глядя в лицо женщины, я пожалела о своих последних словах, а она, видимо, пожалела о подаренном коржике.
Юлия Вельбой
