Таня проснулась и взглянула на часы. Пора было подниматься. Ноябрь с тёмными холодными утренниками не радовал. Но у девушки были свои увлечения и радости. Сейчас она торопилась наполнить кормушки для птиц, которые она приладила на своём подоконнике.
Так было удобно кормить птиц: открыла окно и насыпала в пластиковую коробку семечек. Прилетали синицы, воробьи, голуби. Клевали угощение, шумели, толкались и разбрасывали семечки на сугроб под окошком первого этажа. Но и там зерно и семечки не пропадали: их хватали воробьи, ничего не оставалось.
Таня жила одна, ей было уже двадцать девять лет, и родители давно отселили свою дочь в отдельную квартиру, чтобы она устраивала свою личную жизнь. Но жизнь не устраивалась, несмотря на то, что недостатка в общении девушка не испытывала.
Она трудилась в музее вот уже несколько лет, любила свою работу, была общительной, улыбчивой, и в то же время скромной.
— Неужели ваша дочка себе из числа посетителей не может ухажёра найти? – спрашивали соседи мать Тани Ирину Станиславовну.
— Она несовременная. Так мы её воспитали. Не кидается на каждого, кто только посмотрит. Не подпускает к себе близко быстро. А парни теперь избалованные, сразу всего хотят. Она не из тех… — с печалью отвечала Ирина Станиславовна, — слишком серьёзно относится к браку.
— Так это хорошо, она обязательно будет счастливой, — говорили соседи, — себе цену знает, и правильно. Так и надо.
Таня в душе очень хотела любить. Но претендентов, как ни странно, на её вкус не было. Девушка часто оглядывала себя в зеркало и думала: «Ну, что во мне не так? Вроде не уродина. Хоть и не красавица писаная. И где же мой суженый ряженый ходит-бродит, Господи?»
Зиму Таня не любила из-за холода. Она куталась в тёплый халат, надевала шерстяные носки вечерами и садилась за книги, или вязала.
— Ну, старушка старушкой! – смеялась соседка Нина Сергеевна, заходившая на чай, — смотри я тебе пирогов принесла. Твои ватрушки в прошлый раз меня восхитили. А отведай-ка моих пирогов с капустой…
— Ага, вот растолстею с пирогов и плюшек, и тогда точно никто меня замуж не возьмёт, — уныла отвечала Таня, ставя па плиту чайник.
— Это ты зря. Я вот верю, что есть на всё воля Божья. И у каждого своя судьба. Время, значит, твоё ещё не пришло, Танечка. А ты жди. И надейся, милая. И всё сбудется. Молись, проси у Бога. Как же сказано в писании: «Просите, и будет дано вам…» Не стесняйся, проси.
Таня вставала по утрам, ежилась от прохлады, пока скидывала ночнушку, и смотрела в окошко. Вот они! Снова прилетели и уже ждут с утра пораньше, хотя ещё только светает. Синички и воробьи сидят на берёзе. А голуби смотрят с крыши соседнего дома.
Голуби прилетали всегда одни и те же. Сизый, белый особенно запомнились, потому что стали почти ручными. Белый голубок даже не улетал, когда Таня открывала окошко, чтобы добавить семечек в коробку. Он пятился на самый конец подоконника и смотрел на щедрую руку, полную семечек. А как только окошко закрывалось, то смело подбегал к кормушке и начинал клевать.
— Эх, ты, беленький. Какой же ты хороший. Похоже, что молодой. Этого года. Потому и смелый, что глуповатый ещё, — улыбалась девушка. Настроение у неё было хорошим весь день, когда она видела своего крылатого друга.
Слова соседки запали Тане в душу. Она стала мысленно просить у Бога хорошего парня, чтобы любить его всем сердцем, и быть счастливой. Но дни шли, и зима всё хозяйничала с морозами и метелями. А Таня смахивала по утрам снег с подоконника, вытряхивала его из кормушки и снова сыпала свои семечки, зная, что прилетят её пернатые подопечные. А сама торопилась на работу.
После Нового года пришёл в музей новый работник. Говорили, что он был родственником главного бухгалтера и прилетел в Тверь из Екатеринбурга.
Таня увидела его в первый же день, когда он вошёл в кабинет и поздоровался со всеми, краснея. Белобрысый парень с историческим образованием уже имел опыт работы в музее и солидное портфолио, поэтому сразу занял место научного сотрудника.
Таня отметила его обаяние, начитанность и скромность, которая особенно ей пришлась по душе. А он попросил её познакомить с музеем, территорией и показать экспозицию. Как раз приехала группа туристов, и Татьяна пригласила послушать её экскурсию и Александра.
— Вот теперь мы стали ближе знакомы, — сказал он после того, как группа довольных слушателей уехала, и Таня улыбнулась ему.
— Есть вопросы? – поинтересовалась она.
— Есть и много. Но не всё сразу. Потом, по ходу работы. Мне было интересно. И это – главное. Очень лёгкая и глубокая подача материала. Создается хорошее настроение и желание почитать ту литературу, которую вы упоминали…- сказал он.
Они увлеклись разговором, ходили по музею, и Таня снова и снова рассказывала ему уже о том, как создавалась экспозиция, кто стоял у истоков создания музея и необычных находках на территории их города при раскопках…
— Вижу, как вы любите музей. Такие работники – на вес золота. Настоящие энтузиасты и просветители, — Саша поклонился и поцеловал руку Тане.
Вечером она вспоминала их разговор, и сердце её наполнялось радостью. Даже не сразу заснула она в эту ночь. Что-то изменилось в ней с этой необычной встречей. Она бы сказала, что Саша ей очень понравился, и даже больше, но знала она его один только день…
А наутро девушка снова сыпала корм своим птицам. Белый голубок уже сидел на подоконнике и его оперение от света восходящего солнца казалось нежно-розовым.
— Какой ты сегодня красавец… — сказала Таня, — я люблю тебя… иди, ешь.
Когда она пришла на работу, ей пришлось сразу ехать на автобусе за группой школьников, чтобы проводить им экскурсию по городу. Экскурсоводы музея работали по нескольким экскурсионными маршрутам, в том числе разрабатывали и тему краеведения.
Вернулась Таня через три часа, немного озябшая, но вдохновлённая встречей с любознательными старшеклассниками.
Она скинула шубку и подошла к батарее, чтобы согреть руки. В кабинет вошла её коллега, экскурсовод Лидочка.
— Слушай, тебя тут уже два раза спрашивал Голубев.
— Какой Голубев? Кто это? – равнодушно спросила Таня.
— Как какой? Наш новый сотрудник, что вчера только пришёл к нам, — ответила Лида и вышла.
— Ах, это Саша… Так он Голубев? – удивилась Таня такой родной для неё фамилии, — надо же, Голубев. И беленький, к тому же… Совершенный блондин…
Тут же ей на ум пришло сходство её прирученного белого голубя с новым её сотрудником. Она улыбнулась, и сама поразилась такому стечению обстоятельств.
— Скажи кому – не поверят, — произнесла она и тут же увидела в дверях Сашу.
— Я поверю. Только чему? – улыбался он.
— Привет, а я вот чайник поставила. Будем чай пить? – предложила она, вынимая из стола пачку печенья.
— А я как раз с небольшим угощением к чаю. Хотел тебя поблагодарить за вчерашнюю экскурсию. Не думал даже, что так меня тут тепло встретят. Да ещё и чаем поят каждые два часа!
Он положил на стол большую шоколадку и вынул из кармана пачку козинаки.
— Обожаю орешки и семечки. Они и к чаю подходят, и перекус в тоже время, — он раскрыл пачку козинаки из семечек и положил на блюдечко, поставленное Таней.
Её глаза округлились, она села за стол, а Саша взялся наливать чай и что-то рассказывал о своей бывшей работе, о семье, институте.
Она смотрела на него, улыбалась, и понимала, что влюблена с первого взгляда. И только мысль о том, что он может заметить её глупую улыбку и обожание, заставляла её контролировать себя и сдерживать свои эмоции, сохраняя мало-мальски серьёзный вид.
Их дружба становилась с каждым днём всё заметнее для всех сотрудников. Никто уже не сомневался, что пара сложится. Женщины, как особенно сентиментальные личности, с улыбкой следили за тем, как Саша и Таня приходят на работу вместе, обедать идут вместе и под руку уходят домой.
Весной они уже подали заявление в ЗАГС. Никому Таня не говорила о своих мистических догадках, лишь соседке Нине Сергеевне поведала о знакомстве с Голубевым Сашей.
— Ну, что я тебе говорила, дорогая? – обрадовалась Нина Сергеевна, — ведь молила ты Бога, так?
— Молила, не у иконы, конечно, а так, от себя просто, но искренне. Очень искренне… — ответила Таня, — и не могу поверить, что со мной это случилось. И совпадение фамилии с моим любимцем — голубем… Кстати, голубок куда-то пропал. Наверное, оттого, что весна… Они уже корм себе на проталинках находят, я рада, что дожили мы до тепла.
— Верно, дожили до тепла, — задумчиво произнесла соседка, — И ты, моя девочка, дожила до тепла, которого так всегда хотела. Теперь и в зиму ты не будешь скучать и мёрзнуть. Потому что рядом будет твоя любовь, которая греет как весеннее солнце. Счастья тебе, дорогая…
Привычка кормить птиц осталась у Тани на всю жизнь. Доброе её сердце всех старалось согреть. И в семье её тоже было тепло и солнечно от любви, которая хоть и пришла поздно, но была самой настоящей. А синицы тинькали, чирикали у её окна даже зимой, напоминая хозяйке о приходе нового дня, который так бы хорошо начать с сытного завтрака.
Елена Шаламонова
