«Собери Сережку, — писала жена в подробной инструкции, которая даже не помещалась на экране телефона. — Надень ему чистые носки — они приготовлены и лежат рядом с остальной одеждой, а не в корзине с грязным бельем. И не на сушилке, те, которые якобы досохнут в процессе носки. Надевая оставшиеся предметы одежды, думай хотя бы немного о ребенке, а не о процессе создания новой компьютерной программы. Не забудь, вначале надевается футболка, а затем уже кофта, а не наоборот! Попробуй в этот раз обуть Сережу в уличную обувь, а не вывести на улицу в домашних тапочках, или вовсе без оных!».
Список продолжался в том же духе, и я с трудом дошел до конца этой депеши. Ну и что с того, что все эти случаи, как с футболкой, надетой поверх другой одежды, так и с не переобутыми тапочками имели место быть? Я же, и так, знаю, как правильно! И не нужно обвинять меня в том, что одевая ребенка, я думаю о работе. Если я не буду думать о работе, то этого самого ребенка вскоре не во что будет одевать.
Я еще долго ворчал себе под нос, не желая признавать обоснованность обвинений супруги. Но, войдя в комнату сына, я попросту не обнаружил предмет моего внутреннего спора.
— Не смешно, Сережа! — сказал я, заглядывая под кровать. — Если мы опоздаем, я буду уволен, — я открыл шкаф и сдвинул в сторону одежду. — Уволен, значит никакого нового планшета! — я резко распахнул шторы, — и придется продать старый.
Когда после этой фразы ребенок не выпрыгнул из своего укрытия, громко вопя: «Нееет!», я начал волноваться. Санузел у нас совмещенный и там сына не было, потому что я сам только что вышел оттуда, где и читал инструкцию жены.
Мельком взглянув на настенные часы в коридоре, я в красках высказался и тут же сам себя похлопал по губам. Вихрем пронесшись по квартире, распахивая дверцы шкафов и даже мизерные ящички тумбочек, куда мог поместиться разве что хомячок, я приговаривал:
— Сережка, если ты прямо сейчас появишься, я отдам тебе свой телефон на целый день! И даже разрешу взять его с собой в детский сад!
Затем мой тон менялся, и я елейно ласковым голосом говорил:
— Сереженька, а ты знаешь, что такое солдатский ремень? Выходи, папа тебе покажет!
Когда были проверены все доступные и не доступные места в доме, я запаниковал. За потерю сына жена точно меня по головке не погладит. Она не будет со мной разговаривать две вечности подряд. А потом может еще и устроить постельный бойкот, аргументируя его тем, что мне все равно нельзя доверять детей, которые получаются в результате.
Откровенно придя в ужас, я зачем-то распахнул входную дверь.
— Аааа! — донеслось из-за дверей.
— Аааааа! — заорал я, не сразу поняв, что, наконец, отыскал пропажу.
Вот, как после этого можно строго следовать инструкциям, полученным от жены? Тут главное не перепутать и привести в детский сад именно этого маленького издевателя, а не бомжа Иваныча, торчащего во дворе нашего дома.
В результате утреннего квеста, когда я, наконец, плюхнулся в рабочее кресло, мне казалось, что все мои силы уже на исходе. И вместо нескольких утренних часов, прошла целая жизнь. И сам я уже седовласый старик, а не тридцатипятилетний сотрудник преуспевающей компании. Поэтому меня несколько удивила прозвучавшая над моим ухом фраза:
— Ваня, ты, как всегда, красавчик!
Похвала исходила из уст секретарши Виктории. Вначале я подумал, что вполне возможно сам надел футболку поверх свитера, или пришел на работу в домашних тапочках, или даже в одних носках. Но по-быстрому произведя внешний осмотр и на всякий случай ощупав голову, я расплылся в улыбке.
— Спасибо, Вика.
Приятно услышать похвалу от красивой девушки. Грудь сразу раздувается, бицепсы на руках увеличиваются в размерах, а самомнение несется вверх, перепрыгивая через несколько ступенек разом.
С того самого дня я стал замечать увеличенное внимание Виктории в отношении моей персоны. Моя почта обрабатывалась быстрее всех, у меня никогда не заканчивались канцелярские принадлежности и принтер был полон бумаги. Но это еще ничего. Виктория, проходя мимо, как бы невзначай касалась то моей руки, то плеча. При этом, улыбнувшись, как бы по-дружески поглаживала меня.
Вскоре все эти изменения в поведении секретарши стали заметны моим коллегам, и парни наперебой раздавали мне советы.
— Вот, повезло тебе, Иван!
— Такую красоту отхватил!
— Не хватал я никого! — отмахивался я.
— Ну, так все еще впереди! Ты видел, как она на тебя смотрит? Только помани и она твоя!
— Пацаны, я вроде как женат! — оправдывался я.
— Так Вика — звезда! Измена со звездой не считается.
— Все! Закрыли тему, так вы договоритесь до того, что мой брак не считается, потому что я лысею. Кстати! Я же лысею! Может быть, Вика плохо видит?
— Наверно она где-то прочла, что лысые — более секси! — заржал охранник Сева.
— То-то я смотрю, ты весь такой сексуальный, — парировал я, намекая на его бритую голову.
Подколы подколами, но интерес Вики к моей персоне вскоре перешел все границы. Девушка просто подкараулила меня однажды в узком коридоре и, прижавшись всем телом, проговорила низким, чуть хрипловатым голосом:
— Лермонтова 5 квартира 130, приходи вечером, я жду.
После этого Вика, как ни в чем не бывало пошла по своим делам. А я еще несколько секунд стоял как столб. Когда я пришел в себя то, тут же произнес вслух, чтобы лучше дошло: «Рядовой, Поляковский! Отставить пускать слюни на ворот рубахи! Враг не дремлет! Держать позицию!». Именно таким тоном разговаривал наш старший прапорщик, во времена моей службы в армии. Так что это срабатывало в ста процентов случаев.
Через час на Викин компьютер пришло послание. Я мягко, но вполне доходчиво пояснял девушке, что она ошиблась адресом и вечера я всегда провожу сугубо в кругу своей семьи. Так же я просил ее не тратить время и заняться поиском более перспективного варианта.
Вика ничего не ответила. Наверняка обиделась, но информацию похоже приняла к сведению.
В тот же вечер, возвращаясь домой, я увидел отъезжающую от подъезда машину начальника моей жены. Я понимал, что это паранойя, но ничего не мог с собой поделать. Мне не нравилось, что этот тип разъезжает с Настей в машине один на один. Жена прекрасно знала мою реакцию и, как мне казалось, давно урегулировала этот вопрос. Но…, машина начальника только что скрылась за поворотом, а Настя, не замечая меня, смотрела ему вслед.
— О чем-то задумалась? — спросил я супругу, останавливаясь рядом.
— О! Привет! — машинально проговорила она.
— Павел Александрович был настолько любезен, что подвез тебя до дома? — ехидно произнес я.
— Да уж, так получилось, — жена с вызовом посмотрела на меня.
— Шикарный мужчина и тачка у него шикарная, — продолжал я.
— У него все шикарное и чувство юмора, между прочим, — Настя, бросив в мою сторону уничижительный взгляд, вошла в подъезд. А я поплелся следом.
— Что же ты все еще рядом с бедным айтишником, раз на тебя запал такой образчик?
— Иван Поляковский! Еще одно твое слово и я брошусь догонять автомобиль, показавшийся тебе таким шикарным!
— Пожалуйста! Скатертью дорожка! — кривлялся я.
Сам не понимаю, что на меня нашло. На самом деле, я никогда по настоящему не ревновал Настю к начальнику. Мне просто было не очень приятно видеть ее на переднем сиденье чужого авто. Но не более. А тут меня так понесло, что я уже не мог остановиться.
— Ты сейчас говоришь серьезно? — голос Насти зазвенел.
— Вполне серьезно!
Жена, не сказав больше ни слова, развернулась и пошла вниз. А я стоял и смотрел ей вслед, не понимая, что хочу сделать. Догнать ее. Остановить. Попросить прощения. Или продолжать тешить свое самолюбие.
— Ну и пусть идет! — вслух сказал я и вошел в квартиру. Уже оттуда я вызвал такси и будто во сне ввел адрес Лермонтова 5.
Подъехав к дому Вики я немного отрезвился и чуть было не повернул назад. Но в этот момент, словно ни откуда возникла сама Виктория и, опершись на полуоткрытое окно автомобиля, протянула:
— Привет!
Я вышел из машины и как баран на привязи пошел вслед за ней. Как только мы поднялись в квартиру, Вика, скинув туфли, обвила меня за шею. В ноздри ударил чужой запах парфюма. Какой-то инородный и даже не слишком приятный. На секунду мне показалось, что я стою на краю пропасти, и от падения меня отделяет лишь один малюсенький шаг. Я ясно представил свое распластанное на дне ущелья тело, которое даже стервятники оказываются жрать, потому что оно пахнет духами Вики.
Вид собственного гнилого тела очень быстро привел меня в чувство и я с силой убрав руки Вики со своей шеи, спросил:
— Вика, колись, чего ты ко мне пристала? Во внезапно возникшую любовь я не поверю. Особых достоинств, чтобы вызвать подобную страсть, у меня тоже нет. Тогда что?
— Ничего, — сказала Вика, но я успел заметить промелькнувший в ее глазах страх.
— Все любопытственнее и любопытственнее, — произнес я любимую фразу Алисы и мою тоже. — Напомни, где ты у нас работала ранее?
Вика, молча, скрестила на груди руки, все еще изображая из себя взбесившуюся нимфоманку.
— Я же все равно это выясню, чего тянуть время?
Видимо, наконец, осознав, что я действительно догадался о причинах ее нездоровой страсти, а также, представив возможные для себя последствия, Вика затрясла головой.
— Я ничего не сделала, честно!
Лицо ее было таким испуганным, что на нем, наконец, проступили нормальные человеческие черты. Передо мной стояла обычная девчонка. Глупая и наивная. Такое выражение лица, кстати, ей шло намного больше. Даже губы, будто, немного уменьшились в размерах.
— Ладно, скажи своему заказчику, что не справилась. Я никак не соблазнился на твои прелести, и ты не смогла подобраться к моей разработке. Уж лучше ты попадешь под немилость Сомова, чем нашего шефа.
Дело в том, что с Виталиком Сомовым мы учились на одном курсе, и некоторых успехов в сфере информационных технологий добивались тоже вместе. Но вот последняя моя разработка была именно моей, и не давала покоя моему однокурснику. Вот он, видимо, и подослал ко мне Вику.
— Но ты действительно мне нравишься, — упрямо заявила Виктория, — у нас могло бы все получиться, если бы…
— Ни каких, если бы! — перебил я, — ты, вообще в курсе, что я женат?
— Но ты же приехал сюда! — лукаво улыбнулась девушка.
О Боже! Я, и правда, приехал сюда! Мало того, для этого я еще и обвинил собственную жену в том, что собирался сделать сам! Ладно! Положим, я не планировал этого. Но, это меня не оправдывает. Я совершил некоторые действия, вызвал такси, отправился на определенный адрес. Для чего? Чтобы обличить план Сомова? Нет, дорогой! Ехал ты сюда не из-за Сомова! О! Все! Это конец! Дайте мне пепла, я посыплю им свою бедную голову и отправлюсь молить Настю о прощении.
Всю дорогу до дома я повторял про себя словосочетание: «Неверный муж!» и молил небо о том, чтобы жена была дома. И я мог покаяться и, что там еще требуется для прощения неверных мужей?
Подойдя к двери, я прислушался. Из квартиры не доносилось ни звука. «Правильно! Так тебе и надо!, — подумал я, — Настя ушла от тебя и Сережку с собой прихватила!». Как же я теперь буду жить без его утренних криков в выходной день: «Папа, я разгадал твой пароль на компьютере?».
— Мама, я разгадал пароль на папином компьютере! — донеслось из-за двери.
Ура! Мой гениальный сын снова взломал мой пароль! Я чуть не подпрыгнул от радости, а потом, взяв себя в руки, тихонько открыл дверь своим ключом.
Настя, что-то готовила на кухне. Я подошел и встал сзади нее.
— Прости меня, пожалуйста, — промямлил я, опустив голову.
— Прощаю. Руки вымой и садись за стол. По случаю твоей истерии я приготовила твои любимые отбивные. Угадай кого я представляла, колотя молотком по кускам мяса?
— Если честно, я заслужил, получить этим самым молотком по моей глупой голове.
— Что ты натворил, чудовище мое?
Я сел на стул и все честно рассказал ей. После моих признаний Настя долго молчала, а потом заржала, как ненормальная.
— Только ты Поляковский можешь изменить, не изменяя!
— Что такое? — воскликнул я, недоверчиво глядя на нее, — это не считается изменой?
— Думаю, каждый мужчина, хоть раз в жизни заглядывался на хорошенькую девушку. А, если учесть, какая атака на тебя была произведена, то отказав ей, ты вовсе совершил геройский поступок.
Я пару раз моргнул, все еще не в силах поверить в то, что меня так быстро простили. Увидев мою, почти довольную рожу, Настя взяла в руки отбивной молоток.
— Однако имей в виду, если ты еще раз бросишь взгляд налево, я лично…
Я не дал ей возможности договорить. Уж очень соблазнительным был ее грозный вид. К тому же мне не хотелось знать, что именно меня ожидает, если я вдруг, действительно заделаюсь неверным мужем.
Как только я ненадолго выпустил жену из своих объятий, она, прищурившись, спросила:
— Кстати, почему ты опять надел ребенку носки из корзины с грязным бельем?
И как она различает эти предметы одежды? Не понимаю!
Автор Светлана Юферева
