Они сидели рядом с маленьким выступом, врезающимся в трибуны. На нем время от времени появлялись артисты, отвлекая зрителей от арены. Представление шло своим ходом. Как вчера, позавчера и много месяцев до этого.
Но сегодня все было не так. Для Антона. Руки непривычно потели, не желая удерживать партнера, голова, прежде ясная, теперь наполнялась мыслями и сожалениями, ворующими внимание у незадачливого акробата…
Они – Марта и девочка рядом с ней, лет семи, такая же скуластая и худая, как ее мать, — внимательно смотрели вверх, ловя каждое движение воздушных гимнастов. Агния – с восхищением, страхом и крепко сжатыми кулачками. Марта – со спокойной уверенностью, что ребята сделают все, как нужно…
…Десять лет назад Марта, улыбчивая, чуть резковатая в движениях девчонка стояла в приемной Барыни. Барыня, Пряжникова Ольга Борисовна, в прошлом известная артистка цирковой труппы, теперь набирала людей в свой «бизнес». Акробатические номера, выступления, гастроли приносили неплохие деньги, а с уходом прежнего владельца их труппы Ольга стала полноправной хозяйкой сего заведения.
Ольга Борисовна строго и немного пренебрежительно посмотрела на конкурсантку, оценивая ее, как лошадь при покупке.
-Хорошо. Я тебя возьму, — сразу на «ты» обратилась женщина к стоявшей перед ней гимнастке. – Но учти, у нас все строго. У меня все строго! – поправилась она. – Романы, интрижки, любовь к сладкому, сдобному и так далее – все за дверью. Это понятно?
-Да, — уверенно сказала Марта.
Девушка долго шла к своей цели, от многого отказалась, чтобы, выйдя из циркового училища, войти в эти двери. В двери «Акробатов имени Пряжниковой».
Мать осталась в небольшом, захолустном городке, благословив дочь на гимнастические подвиги в столице, отец был там же, с женой, но только чуть правее, три остановки на автобусе, за железной оградой кладбища. Он-то и заронил в дочь мечту о цирке. Простой рабочий человек, слесарь-сантехник, он включал по вечерам телевизор, звал Марту, и они вместе смотрели выступления цирковых артистов. Новая ли программа, или повтор, все досматривалось до конца, до последнего титра.
-Папка! Я тоже так буду! – уверенно говорила дочь, прижавшись к большой отцовской ладони щекой.
-Будешь! Еще лучше будешь! – отвечал ей папа и ерошил короткие, почти «под мальчика» подстриженные волосы дочери.
Учеба давалась нелегко. То ли особенности строения, то ли закостенелость тела, поздновато начавшего свой путь к гуттаперчевой гибкости, мешали девочке, вынуждая до боли, до судорог в уставших мышцах выполнять упражнения раз за разом.
-Марта, а почему именно акробатика? – тихо спросил ее тренер после очередного занятия. – Ничего другого не хотите попробовать? Видов спорта много, у вас хорошая подготовка, такие везде нужны.
-Ну, что вы! Скажете тоже, Павел Павлович! Я хочу в цирк. Я решила…
Павел Павлович пожал плечами. Упорство может свернуть горы, а этой малышке его не занимать. Вот только он-то, тренер, слышал, как тихо стонет она, выполняя раз за разом задания программы.
Через много лет именно к нему, не к матери, не к друзьям по труппе, а к Павлу Павловичу, она придет за советом. Тогда он перечеркнет всю ее жизнь, сказав всего несколько слов. Она будет злиться, ругать своего наставника, проклинать саму возможность прислушаться к его совету, но именно он, почти лысый, уже с по-старчески отвисшей на шее кожей, но крепкими, чуть кривоватыми ногами, мужчина станет для девчонки «зеленым светом» в новый мир, который будет ничуть не хуже прежнего…
А пока Марта стояла перед Пряжниковой и чувствовала на себе ее цепкий, колючий взгляд.
Нет! У Ольги Борисовны Пряжниковой здесь не было сына, которого она боялась потерять, отдав одной из этих расфуфыренных, мускулистых девиц, мужа, который мог бы засмотреться на свежую, пылающую страстью молодость, проклиная ее старость.
Ольга просто не доверяла людям, будь то ее родственники, коллеги, подчиненные. Всегда с подозрением, с оговоркой, с расчетом на то, что если и предадут, то хуже будет только им – такова была манера ее жизни.
-Всё. Иди. Вот бумаги, я подписала, — она бросила на стол документы, Марта их быстро подобрала и, поблагодарив, вышла. Барыня приняла ее.
-Папка! Ну, теперь держись! – прошептала девушка и поспешила в отдел кадров…
Так началась новая жизнь. Тренировки, репетиции, прогоны, еще раз тренировки, хореография. Сон, глубокий, мгновенный, черный, подушка, теплая, как отцовская ладонь, потом внезапный подъем, как будто разрезали тонкую, шелковую ткань, и этот звук ворвался в сознание острым свистом, завтрак с обязательным кусочком хлеба, намазанного сливочным маслом, и бегом туда, где уже собиралась труппа.
Пряжникова редко посещала репетиции. Это было для ее ослабевшего, ноющего от растекающегося ревматизма тела слишком сложно. Ей был важен результат, а остальное сделают с умом нанятые люди – тренеры, врачи, костюмеры, режиссеры.
В пару с Антоном Марту предложил поставить один из тренеров.
Нужно было сделать новый, запоминающийся номер воздушных гимнастов.
-Марта, Антон, — обратился к ним тренер. – Вот, решили вас вместе поставить. За два месяца надо сделать. К гастролям Ольга Борисовна очень надеяться увидеть что-то новенькое.
Ребята молча кивнули.
-Содержание номера мы осудим после обеда. Какие-то возражения есть?
Оба отрицательно помотали головами.
-Ну, раз вы согласны, так что ж время терять!…
Они были под куполом и ни о чем не думали. Только слаженная работа рук и ног, напряжение мышц, музыка, руководящая их действиями, и доверие.
Марта доверяла своему партнеру без остатка, без единой капли сомнений. Его руки надежны и крепки. Он не станет рисковать понапрасну, он аккуратно отработает номер, понимая, что от его точности зависят две жизни.
Выступать перед публикой было страшно, но и легко одновременно. Софиты, бьющие в глаза, не давали рассмотреть зияющую бездну арены внизу. Двадцать пять метров просто растворялись в слезящемся от яркого луча взгляде. Мир сжимался до уровня сферы, в которой вращались два тела. Два существа, объединенные уже не номером, не желанием тренера создать новый хит, а глубокими, как им самим казалось, чувствами, чем-то недосказанным, и от того еще более трогательным, летали там, высоко, заставляя зрителей поднять головы, затаив дыхание.
Антон часто приглашал Марту в клуб после работы. Она соглашалась. Музыка, танцы, растворившись в толпе таких же простых посетителей, как и ты, помогали расслабиться.
Конечно, Марта любила быть в центре внимания, любила, когда трибуны взрывались аплодисментами. Тогда ей хотелось буквально разорваться на куски от счастья, глаза светились восторгом.
А потом Антон уводил ее в безликую, раскачивающуюся в такт музыке толпу посетителей клуба. И там ей тоже было хорошо. Душа отдыхала, сливаясь с чужими душами в едином ритме мелодий.
-Может, сегодня переночуешь у меня? – он сказал это так буднично, так просто, что она даже сначала не поняла, о чем он.
-Ну, так что? Ко мне? – уточнил он.
Марта кивнула. Думать и сомневаться не хотелось. Сейчас бы забраться на диван, взять папину ладонь и, уткнувшись в нее взлохмаченной макушкой, поспать. Но папы не было, зато был этот мужчина, чьи руки надежно держат ее каждый день, не давая разбиться.
-Поехали. Давай по дороге купим что-нибудь сладкое. Так хочется…
Антон покачал головой. Марта хоть и была стройной и худощавой девушкой, но в последнее время стала набирать вес.
-Лучше фруктов! – пожал он плечами.
-С пирожным, — улыбнулась Марта.
-Ну что с тобой делать! Завтра встанешь и не влезешь в свой костюм! Вот Пряжникова будет злиться!…
…Пряжникова злилась. Но не по этому поводу. Связь, незримая, не сотканная из нитей канатов, но от этого не менее крепкая, протянувшаяся между двумя воздушными гимнастами, ее раздражала. Сначала они просто будут играть в любовь, потом поженятся, а там и декрет. Опять ищи замену, оттачивай номер…
-Антон! – она вызвала молодого человека в обеденный перерыв.- Ты что творишь?
-Что? – спокойно ответил он вопросом на вопрос.
-Мы, кажется, договаривались, что в нашей труппе никаких увлечений! Вы сами себе вредите! Ты думаешь, это так романтично – она гимнастка, ты ее партнер, вы каждый день висите на волосок от смерти, но любовь творит чудеса, и вы победите все невзгоды?
-Ну… — так далеко Антон не загадывал. Он даже не знал, любит ли он Марту, или просто увлекся ею.
-А я тебе скажу! – резко оборвала его мысли женщина, скрючившаяся в кресле. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Имей в виду, если решите завести ребенка, — тут она прямо-таки с отвращением выдохнула. – Уйдете оба.
Антон хотел, было, возразить, но Барыня вскинула на него свои маленькие, обведенные черным карандашом глаза, и кивнула на дверь.
-Всё! Иди, мне работать надо.
Парень в задумчивости вышел из кабинета. Карьера его только начиналась, Барыня продвигала этого гимнаста, выделив его из толпы, стоит ли сейчас рисковать всем ради сомнительной любви к Марте?
-Зачем она тебя вызывала? – тихо спросила Марта на тренировке.
-Сказала, что если ты забеременеешь, то уволит нас обоих.
-Глупости какие! – Марта усмехнулась. – Какой ребенок!
-Вот именно, ерунда все это. Я вообще к детям отношусь крайне холодно, — спокойно говорил Антон, разминая мышцы. Только хомут на шею вешать, а потом знай себе тяни, а они погоняют!
Марта ничего не ответила, задумавшись над тем, что он ей сказал. Дети, семья – это было еще так далеко, еще не ко времени…
… Сегодня было особенное выступление. Пряжникова пригласила какого-то именитого друга, обещавшего проспонсировать гастроли. Артисты старались, как могли.
Номер Антона и Марты был в конце программы. Все шло, как обычно, но потом, выполняя очередной трюк, Марта почувствовала, как канат, с которым она была сейчас единым целым, вдруг резко поднялся вверх. Плечо пронзила острая, нестерпимо колющая боль. Марта охнула, но звуки оркестра подавили ее вздох. Антон ничего не заметил. В нужный момент он протянул руку, чтобы схватить партнершу за запястье, но что-то пошло не так. Марта протянула не ту руку, номер сбился. Оставшиеся тридцать секунд артисты просто болтались наверху, стараясь хоть как-то выкрутиться из положения.
-Что? – на ухо крикнул Антон Марте.
-Плечо! – прошептала она…
Слишком резкий подъем гимнастки, ошибка ассистента, которому показалось, что она «летает» слишком низко – все это Марта прокручивала у себя в голове тысячу раз, пока ждала вердикта врачей.
-Ты порвала плечо. Связки. Это как минимум на полгода, — спокойно сказал доктор. – Надо набраться терпения, иначе все будет только хуже!
Фиксирующие повязки мешали нормально двигаться, таблетки помогали лишь на некоторое время, потом боль опять разливалась по всей груди.
-Антош! Заберешь меня из клиники? – Марта сидела в кафе. От волнения и удручающих прогнозов становилось дурно.
-Через полчаса, не раньше. Барыня к себе вызывает. Ты там держись!
-Ага…
А за что ей было держаться? Пряжникова, узнав о степени травмы, тут же сообщила, что контракт с Мартой разрывает. Деньги, конечно, она ей выплатит, но на большее пусть не рассчитывает. Бывает всякое, Ольга Борисовна, конечно, понимала это, но работа не может ждать!
А, может быть, держаться за Антона? Но ему скоро найдут новую партнершу. Он все реже будет звонить Марте, интересуясь ее здоровьем. А потом его телефон замолчит навсегда. Ведь сменить номер очень легко…
Только через неделю, когда Марта приедет в больницу на очередное обследование перед операцией, ее попросят сдать кровь на целый список показателей. Небольшая анемия, чуть прыгают показатели биохимии, но все это на фоне нормально протекающей беременности.
-Вы поймите! Ребенок сейчас наиболее уязвим для препаратов, что вы принимаете. Нужно быть осторожнее. Операцию мы проведем, но беременность все немного меняет.
-Беременность? Усложняет? – Марта эхом повторяла слова врача. –Но я не хочу! Сейчас не хочу!
-Понимаю, вы удивлены, напуганы. Но уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы с ребенком ничего не случилось!
Марта шла по больничному коридору и быстро набирала номер Антона. Но телефон выскользнул из рук, упал на кафельный пол и разбился.
-Ну, что ж вы такая растяпа! – укоризненно сказал за ее спиной какой-то старичок. – Возьмите мой, позвоните!
Но девушка замерев, только отрицательно помотала головой. Антону не стоит знать о том, что они совершили ошибку. Она все исправит сама, вернется на арену и снова станет его партнершей, нужно только договориться с врачами.
Но ребенок уже жил внутри. Он боролся, стараясь выжить изо всех сил. То ли он, то ли Высшие силы, сжалившись над глупой девчонкой, сделали так, что она надолго попала в больницу, а прерывание беременности только бы ухудшило ситуацию.
Марта позвонила Павлу Павловичу однажды вечером. Она нашла его телефон в записной книжке и, поколебавшись, набрала номер.
-Да! Кто это? – сонно спросил он.
-Пал Палыч! Это я, Марта. Помните?
Он вспомнил. Пожилой тренер и не забывал о своей юной воспитаннице. Он уже был наслышан об ее успехах, еще о травме, что поставила жирную запятую на карьере артистки.
-Да, Матреша, помню, узнал! – он так называл ее и раньше, Марта не обижалась.
-Можно мне с вами поговорить? Мне нужно посоветоваться!
-Давай-давай! Хочешь, я приеду?…
Уже через полчаса они сидели на кухне. Марта, бледная, с синяками под глазами, смотрела на учителя и плакала.
— Обидно тебе, да? Ты так много всего сделала, так высоко прыгнула, а теперь упала?
Она кивала.
-И подняться не смогу, — тихо закончила она за гостя. – Плечо заживет, а вот ребенок никуда не денется. Пряжникова больше меня у себя видеть не хочет, надо будет искать другое место. Мама…
-Подожди! А ты вообще уверена, что восстановишься? Такая травма обманчива. Никто не даст гарантий, что, даже сделав все, что говорят врачи, ты снова будешь «летать» под куполом.
-Бросьте! Зачем вы-то так!? Это жестоко! Я любила то, чем занималась. Да, мне давалось все не так легко, как остальным, но я справилась! Я жила, понимаете! Я не могу вот так перечеркнуть все из-за одной ошибки!…
Она вдруг осеклась, глядя в строгие, такие вдруг чужие, холодные глаза тренера.
-Так ты позвала меня, чтобы я благословил это самое? – слова резко вырывались из его рта, руки мелко тряслись. – Да зачем тебе этот цирк, глупая ты баба! Ну, пару-тройку дет, ну, десяток, еще полетаешь, а потом все, на землю упадешь и будешь по ней ходить, как все. И что у тебя останется? Пустота у тебя останется! Никому ты будешь не нужна!
-Врете! Вы все врете! Я буду нужна, я пойду тренером работать! Я…
-Иди, хоть на все четыре стороны иди, раз мать-кукушка ты! – злобно ударил кулаком Павел Павлович. – Ради карьеры она, видите ли, человека губит! Фу! Да я после такого разговаривать с тобой не хочу!
Он вскочил и стал быстро ходить по кухне из угла в угол. Шторки на окне ритмично колыхались в такт его шагам. И вдруг он напомнил Марте отца. То ли освещение так падало, то ли ее расстроенный ум, то ли еще что-то, но казалось, будто папа кричит на нее, а не этот чужой мужчина.
-В-общем, так, — помолчав еще и немного успокоившись, продолжил Павел Павлович. – В цирк, как известно, нельзя прийти, влюбиться и уйти вот так, по чьему-то приказу, по воле кого-то другого. Так не получится. Ты уже заразилась этим вирусом, состоящим из аплодисментов, риска и красочного шоу. И вылечить себя ты можешь только сама. Но на арене, на этих ваших кульбитах жизнь не заканчивается. Дай жизни шанс сделать тебя счастливой!
Он вздохнул, глядя на поникшую девушку, сидящую на стуле, и ушел. Решение она примет уже сама, сидя в пустой квартире…
…В положенный срок Марта родила девочку. Агния была маленьким, орущим бесенком.
Марта решила уехать на время к матери.
-Мам! Я понимаю, что ты болеешь! Но хоть чуть-чуть помоги! Я не справляюсь! – чуть не плача, говорила она в трубку.
-Ладно. Но чем же я тебе…
-Всем, мама! Всем!
Девочка плакала практически постоянно. Плохой аппетит, постоянные диатезы, сон, прерывистый, тревожный, настораживали врачей. Агнию с Мартой положили на обследование.
-Ну, что говорят? – мать пришла навестить своих девочек в больницу, села на кровать и погладила Марту по руке.
-Ой, мама… -Марта расстроено смотрела на ребенка. Стрептококк, аллергии, чего только не было у этой малышки, которая так хотела родиться на свет. – Тут лечить и лечить! А я собиралась восстановиться и работать… Мама! Это несправедливо! Мама! Оставь Агнию у себя! Я буду деньги присылать! Я…
Мать только гладила Марту по голове, потом тихо прижалась к ней, обняв, как в детстве, и прошептала:
-У нас все будет хорошо! Слышишь? Все успеешь, все сделаешь, только малую не бросай! Смотри, — тут бабушка взяла внучку на руки и поднесла к Марте. – На глаза ее посмотри! Твоего папки глаза! А ты говоришь, уехать… Куда уж теперь!…
Марта долго плакала, звонила знакомым, ища специалистов по лечению детских болезней, потом рванула с Агнией в Москву, но все в один голос твердили, что нужно ждать, быть рядом, и все наладится.
Сумасшедшая, яркая цирковая жизнь отступала все дальше и дальше, растворялась в пелене слез, испарялась шипящим гневом.
Прошел год. Агния росла, забыв и думать о том, что когда-то страдала от букета недугов. Бабушка еле поспевала за топочущим человечком, распахивающим дверцы шкафов и заглядывающим во все укромные места их небольшой квартирки.
Марта так и не восстановилась после травмы. Рука отказывалась снова наливаться силой. Плечо ныло, по мышцам пробегали судороги.
-Высокие нагрузки противопоказаны. Надо найти что-то другое! – хором говорили врачи.
И Марта нашла. Детский гимнастический центр искал тренера. Марту вязли сразу же, прочитав блестящее резюме. Теперь можно было смело писать в рекламных проспектах, что тренером является участница шоу акробатов под руководством О.Б. Пряжниковой.
-Ну, и на том спасибо, Ольга Борисовна! – про себя подумала Марта и подписала трудовой договор.
Работать с детьми ей нравилось. Здесь, конечно, не было оваций и тех ярких эмоций, которые она оставила на цирковой арене, но зато были лица детей, которые проходили путь тот же, что и сама их наставница, упорно трудясь и не оглядываясь назад.
Про Антона Марта знала немного. Мать все уговаривала сказать ему про Агнию, но Марта боялась, а потом уже и не хотела. Она слишком хорошо помнила, как он говорил о хомуте, о том, что ребенок свяжет его, не дав стать первым артистом.
-С тех пор прошло время! Он изменился, все мужчины меняются! – говорила мать.
Но Марта знала, что Антону никто не нужен, кроме него самого и арены.
Мужчина это дал ясно понять в одном из интервью. Сама мысль, что когда-то он станет отцом, вызвала у гимнаста ухмылку.
-Это уже слишком, ребята, — отшутился он. – Лучше дайте мне двадцать пять метров над ареной, даже двадцать восемь, но никакого ребенка не надо!
У него были двадцать пять метров, были травмы, аплодисменты и тишина подмосковного коттеджа. Его все утраивало. Но лишь до тех пор, пока он не увидел там, на трибуне, Марту, задравшую голову вверх. Она внимательно смотрела на него, а потом что-то быстро сказала девочке, сидящей рядом. Та заворожено моргала и комкала в руках шнурок от бинокля.
Потом свет прожекторов переместился куда-то в сторону, Антон завершил номер и ушел в гримерку.
Мужчина слышал, что Марта ушла из большого циркового творчества, что плечо так и не восстановилось, что она работает где-то, в местечковом спортивном центре, слышал Антон и то, что у нее есть дочь. Но он давно жил своей жизнью. Лены, Катерины, Даши – увлечений у мужчины было много, но ни одно из них не вставало между ним и цирком. Он этого не допускал. Ему был нужен отдых, а не семья. От семьи он устал еще в детстве, своей уже не хотелось.
Но девчонка, сидящая с Мартой, это, наверное, ее дочь… На кого же она так похожа?
Антон задумался. Но скоро его пригласили на следующее выступление, и он так и не понял, что Агния его копия, только в более нежном, девичьем варианте…
Цирк дал каждому свое и забрал то, что считал нужным. Антон взял от него славу и рискованное наслаждение, уйдя после травмы спины на покой. Теперь ему предстояло всю жизнь ходить, сгорбившись, почти как Ольга Борисовна Пряжникова, которая отчего-то звонила ему иногда, наверное, скучала.
А Марта подарила цирку нового зрителя, чистого, неискушенного, восторженного, ради которого Антон, и такие, как он, выходили на арену и взмывали ввысь. Она, отдав многое, многое и приобрела, приняв однажды верное решение.
Каждому свое…
