Саша всегда готовилась к Новому Году заранее. Сотни родственников, разбросанных по необъятным просторам земного шара — сестра, двоюродные братья, их дети, дети детей,- всех нужно было поздравить, не забыть, не обделить своим вниманием. И так было всегда.
Александра, встав у большого, светлого окна, отодвинула рукой тяжелую гобеленовую штору и смотрела, как тихо, томно и нежно падает снег, как малышня, гогоча и пинаясь, рассыпалась бусинками разноцветных комбинезонов по горке и теперь, подпихивая под себя картонки, лихо скатывается с ледяной горки, норовя в конце бухнуться набок, да так, чтобы остальные врезались в тебя, и устроилась настоящая куча-мала.
Снег в этом году выпал уже к концу октября. Уверенным, толстым пледом он сразу, в одну ночь, лег на землю, да так и остался лежать, чуть махрясь от городского дымного тепла.
И Саша знала, как только выпадет первый снег, пора подумать о новогодних подарках.
Для этих целей в комоде всегда хранился большой, на толстой металлической пружине, блокнот. Его Сашенька завела еще много лет назад
Для каждого члена семьи была здесь отведена целая страница. Вверху красивым, каллиграфическим почерком обязательно написано имя, дальше Саша, художник-портретист, самоучка, но большая умница, рисовала личико человека, мальчишки и девчонки, взрослого и не очень, — все выходили у нее веселыми, довольными, в общем, такими, какими хотела бы видеть их сама Саша.
А уж дальше шел целый список того, что им дарилось, год за годом.
Первой в очереди на подарок всегда стояла сестра Анюта.
Ее личико, такое, каким оно было в годы их с Сашкой юности, круглое, с щечками, что наливались румянцем всякий раз, как Аня приходила от чего-то в восторг, с бровками, что собирались с одну нить, если девушка сердилась, с губами, пухленькими, в складочках, как будто сделанных с запасом на улыбку…
Первым взрослым подарком, что когда-то подарила сестре Александра, был чайный сервиз…
…-Смотри! — восхищенно показала Аня на цветное фото в журнале. Там, на картинке, семья сидела за красиво накрытым столом, посередине большим розовато-белым цветком громоздился торт, и женщина, видимо, мать семейства, раскладывала его кусочки по тарелочкам.
А рядом с каждым членом семьи, поблескивая золотой каймой, стояли чашечки. Белые, тонкой работы, как будто ракушки, выловленные из моря, они светились изнутри налитым крепким чаем. Золотые нити-паутинки ложились на белый фарфор, расчерчивая его на игривые ромбики.
-Подумаешь! — Саша пожала плечами. — Да таких чашек нужно выпить три или четыре, чтобы съесть кусок торта. — Ерунда!
-Ничего ты не понимаешь! А еще художник… — Аня вздохнула. — Это ж какая изящная вещь! Каждая чашечка как лилия на блюдце! Вот бы и мне такой сервиз…
Аня любила гостей, любила, когда все собирались за праздничным столом. Женщины непременно в нарядных платьях, с прическами и украшениями, мужчины в галантных, торжественных костюмах…
И чтобы посуда была под стать атмосфере, чтобы пузатенькие супницы и вытянутые блюда с рыбой и закусками украшали собой праздник. А пузырьки шампанского стремительно взбегали ввысь, щекоча стенки изящных, прозрачных бокалов…
Аня сама была, казалось, вся изысканная, сделанная из тонкого фарфора, не терпящая грубости и пошлости.
-Ладно. Анька, вот вырасту, куплю тебе такой. На Новый Год! Но, мне кажется, что ты просто в мальчишку влюбилась, что здесь за столом сидит, — Саша ткнула пальцем в изображение.
-Брось! Я его и не заметила! — сразу нахмурилась Анна. -Да и куда нам с тобой до таких покупок! Этот сервиз, наверное, миллионы стоит!
-Ничего. надо будет, найдем…
…С тех пор прошло много лет. Девочки выросли, каждая пошла своей дорогой. Саша, простая, деятельная, непритязательная, устроилась работать на фабрику, где раскрашивала стеклянные игрушки. Их хорошо разбирали, особенно в зимнее время, Саша стала много зарабатывать. Скоро сделанные ею вещицы привлекли внимание дизайнеров, она стала работать над частными заказами, потом занималась росписями стен, окон.
Аня, усидчивая, вдумчивая, не терпящая суеты, посвятила себя работе в одной небольшой конторе. Бумаги, всегда правильно и вовремя оформленные, покоряли любую комиссию, снимали сразу все вопросы. Аня укрепилась в своей должности, а потом доросла до начальника отдела.
Жизнь шла своим чередом, меняя, как перчатки, яркую, фееричную осень на белую, спокойную зиму, потом на кружевную весну и жаркое, наполненное криками чаек, лето. а мечта все жила, затаившись где-то глубоко внутри…
…В тот день Саша совершенно случайно зашла в антикварный магазин. Она искала что-то, что могло бы украсить интерьер дома, где жил капризный заказчик.
Александра медленно, чуть прищурившись, обходила магазин, рассматривая каждую вещь, что была выставлена на продажу.
-Не то! Все не то! — тоскливо думала она и уже собралась уходить, как вдруг ее взгляд упал на круглый, стоящий чуть в стороне, стол. Сделанный из массива дерева и покрытый лаком. он важно расставил искривлённые ноги с львиными лапами на концах. Но Саше понравился даже не он сам, а то, что стояло сверху.
-Так это ж тот самый сервиз! — не сдержала она восхищенного вздоха. Память как будто выплеснула сюда, в этот невзрачный антикварный магазин, ту самую картинку из журнала. Как будто семья с той фотографии совсем скоро придут, займут свои места, а кухарка внесет в комнату огромный торт и поставит его на середину стола…
-Вас интересуют сервизы? — раздался за спиной девушки голос продавца.
Саша обернулась. Коренастый, широкоплечий, весь какой-то квадратный, мужчина, поправив очки, внимательно смотрел на гостью.
-Что?
-Сервиз. Он из Франции, хранился в одной семье, да вот те, э-э-э, разорились, все распродали. Теперь эта красота стоит у меня.
-Да, сервиз превосходен! Знаете, я видела такой на картинке в одном журнале.
-Возможно. А теперь видите воочию, — улыбнулся мужчина.
Саша вдруг поняла, что у нее уже есть подарок для сестры, непременно на Новый год, когда случается все самое волшебное и неожиданное.
-А сколько он стоит? — как будто безразлично спросила она, а сама скрестила в кармане пальцы «на удачу». Пусть цена окажется не слишком высока!…
-Сто тысяч, — спокойно рассматривая лицо девушки, ответил продавец.
-Да ну вас! — не сдержавшись от удивления, Саша махнула рукой. — Вот за эти шесть чашек, потертых с одной стороны от прикосновения чужих губ?! Это немыслимо!
-Да, вы, я смотрю, умеете торговаться! — довольно крякнул мужчина и провел рукой по своей косматой прическе. — Дорогой фарфор, полная сохранность всех предметов. таких сервизов сохранилось всего три. Два — в России, еще один где-то в Англии. так что за меньшую цену и не продам!
-Сто тысяч…- Саша мысленно ужасалась. — Слишком дорого…
-Так что, барышня, берете?
-Мне нужно подумать. А вдруг вы обманываете? Вдруг это простая штамповка?!
-Знаете, — обиженно нахохлился квадратный продавец. — Я занимаюсь своим делом уже тридцать лет, я антиквар со стажем и никогда, слышите, никогда не обманывал своих клиентов. Я ценю, уважаю людей, которые приносят мне свои деньги взамен на красоту. Не верите, так уходите отсюда! Еще никто не подозревал меня во лжи! Уходите!
Мужчина так разозлился, что его лицо стало пунцовым, руки задрожали. Саша, боясь, что продавец прямо сейчас упадет с инфарктом, пулей выскочила из магазина, не забыв, тем не менее, схватить с прилавка визитку.
«Романов и сын» — значилось на карточке. — «Антикварная лавка для ваших капризов».
-Да уж, капризов, — вздохнула Саша.
Было бы, здорово, конечно, подарить сервиз Аньке, она так его хотела, но Александра только начала ремонт в квартире, залезла в неприятный кредит и теперь на всем экономила.
-Ладно, что-нибудь придумаем! — решила она.
Когда девушка уже вышла из магазина, к кричащему мужчине подошел сзади человек помоложе.
-Пап, да не горячись ты так! — сказал он.
-Ты слышал? Нет, ты слышал? Я продаю фальшивки, штамповки?! Как она могла!
-Не обращай внимание! Она просто хочет купить этот сервиз, да только денег нет, вот и колется, словно ежик.
-Ладно, Андрюша, ладно, я уже успокоился, — мужчина, держась за грудь и чувствуя, как сердце больно ударяется о чуть сплющенные ребра, сел в кресло и запрокинул голову назад. — Принеси, пожалуйста, воды.
Андрей принес стакан с сердечными каплями, сел рядом с отцом на подлокотник и вздохнул. В последнее время отец стал все чаще жаловаться на здоровье, но храбрился и отказывался хоть немного утихомирить свой буйный нрав.
-Все, все хорошо. Сынок, ты иди. Я немного посижу здесь…
Андрей ушел, а косматый, раскрасневшийся Яков закрыл глаза и прислушался к своим воспоминаниям…
…Мама, смешливая, радостная от того, что сегодня ее День Рождения, надела свое лучшее платье. Она сшила его специально для праздника, сделала красивую прическу, заставила сына тоже нарядиться, а мужу велела примерить новый, темно-синий, почти черный костюм и, наконец, привести в порядок непослушный вихор волос на голове.
В тот День Рождения Яков, совсем еще мальчишка, сидел за столом, а перед ним стояла чашечка тонкого фарфора, с золотой сеточкой на боках, с желтой каймой по верху и лёгким блюдцем, звенящим от каждого соприкосновения с дном изящного сосуда.
-С Днем Рождения, любимая! — сказал тогда отец, и из кухни принесли большой, розово-белый от застывшей мастики и крема торт.
Мама, улыбаясь, задула свечи, слегка вздохнула от несбыточности загаданного желания и раздала угощение по кусочку всем родным, что собрались за столом.
Отец Якова тогда сфотографировал их. Он поставил фотоаппарат на большую треногу, что-то нажал и отбежал на свое место. Раздался щелчок, вспышка, пленка навсегда запечатлела, как улыбается именинница, глядя влюбленными глазами на своего супруга.
Тогда матери Якова исполнилось сорок три. До следующего Дня Рождения женщина не дожила, попав под колеса машины. Глупая, страшная авария в один из дождливых ноябрьских дней сделала одного мужчину вдовцом, а другого — сиротой. И только фотография в узкой, под дуб, рамке, хранила улыбку той женщины, что год назад отметила свой последний День Рождения…
…А через много лет Яков по просьбе друга разрешил напечатать снимок в одном светском журнале…
А еще через десять лет Яков выставил сервиз в своем магазине.
-Но, папа, это же память! — возмутился тогда Андрей. — Зачем ты делаешь это?!
-Ничего. Память, — тут Яков прижал руку к голове. — Она здесь. А чашки — это просто чашки. Зато у нас будут деньги, мы уедем куда-нибудь. Ты же знаешь, как я мечтаю еще раз побывать в Италии, еще раз пройтись по тем улочкам, где гулял с матерью…
Андрей только пожал плечами…
…Яков вздрогнул, смахнув последние минуты воспоминаний и ушел к себе в комнату…
…Александра пришла через неделю. Она, робко просунув голову в дверной проем и оглядевшись, тихо спросила, можно ли войти.
-Да, конечно, что вы хотели? — Андрей шагнул в полоску света, вынырнув из-за большого шкафа, что стоял здесь уже года два, да так и не нашел своего покупателя.
-Извините, — Саша смутилась под взглядом молодого мужчины. — Наверное, я в прошлый раз обидела вашего компаньона. Вы простите меня! Я…
-Ничего. Вы за сервизом?
Девушка кивнула.
-Возможно, я могу предложить вам что-то еще? У нас есть отличные обеденные наборы, изысканные, не современная дешевка. Пойдемте, я покажу!
-Спасибо, но… Тот сервиз еще не купили? — Саша затаила дыхание в ожидании ответа.
-Знаете, нет. Как будто заговоренный! — Андрей вел гостью мимо прилавков со старинными украшениями, мимо ламп со змеиными, вскинувшимися для атаки головами, мимо статуэток кошек, тонких, изгибающих спины, и игриво похлопывающих хвостами по столу, мимо былого величия, которое сегодня продается сомнительным ценителям прекрасного.
-Вот он, — Андрей кивнул на стол. — Весь набор.
-Я принесла деньги, — Саша протянула конверт. — Здесь ровно сто.
Андрей вдруг почувствовал, как злость, собственническая, детская, наполняет его, захлестывает волной негодования.
-Но сервиз стоит сто пятьдесят, — пожав плечами, ответил он.
-Что? Но в тот раз мне сказали…
-Мой отец стар, он перепутал цену. В общем, я не могу продать вам этот товар.
Саша рассердилась. Она только что отказалась от поездки в отпуск, сняла все до копеечки, чтобы Анька получила то, о чем так мечтала. А Новый Год уже через полтора месяца…
-Почему вы так поступаете? — вдруг спросила она, смотря в спину уходящему Андрею. — Зачем обманываете меня?
Он круто развернулся.
-Потому что вы не достойны такой вещи. Для вас это просто безделушка. Будете хвастаться перед гостями, закатывая глаза, называть цену и поджимать губы, потому что деньги-то были не лишние… А потом, через год или два, перебьете все, потому что это просто посуда… А для меня это кусок жизни. И для отца тоже…
-Да откуда вы знаете?! — Саша раскраснелась, поминутно сдувала челку со лба и теребила руками рукав свитера. — Чушь! Полная чушь! Я хотела купить этот сервиз, потому что моя сестра мечтала о нем лет с пятнадцати, потому что она увидела его на фотографии в журнале и влюбилась. Это был бы мой подарок на Новый год. Позовите мне вашего отца! Я договаривалась о цене с ним.
-Он занят. Сегодня я тут главный.
-Андрей! Андрей, что за шум? — из-за шторы, отделяющей магазин от склада, показался отец молодого человека.
-Я принесла деньги. Сто тысяч. Я покупаю сервиз! — зло взглянув на парня, сказала Саша. — Мы с вами договаривались.
Яков растерянно взглянул на сына. Тот лишь развел руками.
Престарелый мужчина вдруг почувствовал, как трудно ему будет расстаться с вещами матери, как пусто станет в магазине без этого старого сервиза. Сам того не ведая, Яков воссоздал на столе тот самый вечер, последний День Рождения. Нет самой женщины, нет того дома, где она жила, скоро не станет и тех милых безделушек, что хранят прикосновения ее рук…
-Так вы продаете или нет? — Александре надоело стоять, ощущая в руках тяжесть конверта с купюрами.
Яков вздохнул.
-Да. Куда доставить товар? Мой сын, Андрей, — тут Яков погладил по спине молодого человека. — Привезет вас сервиз. Мы упакуем все очень аккуратно. Только скажите адрес.
Саша, сомневаясь, можно ли доверять этому Андрею, помолчала, а потом все же написала на листочке Анин адрес.
-Сюда. И, если можно, в канун Нового года. У меня дома ремонт, пусть набор пока побудет у вас.
Яков улыбнулся, ведь ему дали возможность еще месяц, последний, быстрый, как тройка лошадей, мчащаяся галопом по пустой дороге, полюбоваться частью своего прошлого.
-Хорошо! Спасибо вам! — Яков кивнул на прощание. — Все сделаем в срок!
Андрей еще долго смотрел вслед Саше. Ох, как он ненавидел ее в этот момент.
-Жесткая, крикливая, делец в юбке! — шептал он…
…Декабрь в тот год прошел как-то слишком быстро. Саша еле-еле выкроила время, чтобы нарядить дома елку. Та, пластмассовая, кривобокая, никак не желала стоять у стены, заваливаясь вперед. Саша, покряхтев, решала вбить гвоздик в стену и привязать елку веревкой.
-Ничего, гирлянды замаскируют этот кошмар! — подумала она. — Да и потом, все равно у Аньки будем встречать. Только бы этот Андрей все привез вовремя!
…Через пять минут гвоздь, нагнувшись вниз, торчал из стены, Саша сидела на полу, схватившись за ногу, а на пороге ее квартиры стоял сосед снизу, пришедший, чтобы ругаться из-за полуночных ударов молотка по бетону.
-У вас дверь была открыта, — растерянно сказал он, видя, как Саша корчится от боли. — Я зашел…
-А теперь выйдете отсюда, — рявкнула на него девушка. — Вы кто?
-Я ваш сосед снизу. Мне бы поспать, а вы стучите…
Он медленно осмотрел кривую елку, столь же кривой гвоздь, молоток, валяющийся на полу, табуретку без ножки и Александру, с ножкой, только распухшей и уже начавшей синеть.
-Вам надо в больницу, а гвоздь я потом выну. Тут дюбель надо! — быстро сказал он.
-Дюбеля нет, — угрюмо ответила Саша. — Машина у вас есть?…
Виталик, так представился сосед, отвез Сашку в травмпункт, потом домой, сделал крепкого чаю и смотрел, как девушка с белой, недвижимой ногой, втягивает горячий напиток, сложив губы трубочкой.
-Виталий, вы меня, конечно, извините, — Саша, чуть покраснев, посмотрела на гостя. — Вы завтра свободны? На вечер.
-Ну, свободен. А что?
-Довезете меня до моей сестры? Надо будет еще меня выгрузить. Поможете?
Виталик, подумав, кивнул.
-Но при одном условии! — хитро сказал он.
-Да тьфу на вас! Небось что-нибудь гадкое! Учтите, до молотка я и сейчас могу дотянуться!
-Нет, я хотел предложить немного украсить ваш белый ботфорт! — мужчина кивнул на гипс. — А то праздник, все-таки! Ну, елочки, там, всякие, санки деда Мороза…
-Нет, — отрезала Саша. — Он будет белый. Не повезете?
-Повезу, — Виталик махнул рукой. — Надо же знакомиться с будущими родственниками! — добавил он тихо и ушел к себе, досыпать…
…-Анечка! Я выезжаю, только я не одна, — шептала в трубку Саша.
-А с кем? — удивилась Анна.
-С сопровождением. Я вчера ногу сломала…
Аня немного подышала в трубку.
-Ну, ты даешь!…
…Виталик помог Саше доковылять до квартиры сестры, поставил вверенную ему сумку на пол и хотел уже уйти, но Саша остановила.
-Попейте с нами чай! Пожалуйста!
Виталик быстро посмотрел на часы, кивнул и зашел в квартиру.
А через минут пятнадцать в дверь опять позвонили. Аня, удивленно посмотрев на сестру, пошла открывать.
-Вы Анна Маркова? — Андрей стоял на пороге, аккуратно держа красиво запакованную коробку. Отец уговорил его надеть самый лучший костюм и начистить ботинки.
— Да, я Анна, — кивнула хозяйка.
-Тогда это вам. Куда можно поставить? Осторожно, очень хрупкое!
-Да что это?!
-Ань, это мой подарок тебе, — Саша сидела в гостиной и прислушивалась к разговору в прихожей. — Проводи молодого человека сюда, пожалуйста!
Андрей раскрыл коробку и стал по одной вынимать завёрнутые в крафтовую бумагу чашки.
-Саша, что это!? — Аня замерла. — Это тот самый сервиз?! Сашка…
-Я же обещала, — пожала плечами сестра. — Получите, распишитесь!…
…На свадьбе Ани и Андрея самым довольным, казалось, был Яков. Теперь он точно знал, что сервиз, будучи продан, так и остался в его семье. И все благодаря фотографии, случайно увиденной Аней в журнале…
Саша и Виталик поженились чуть позже, когда, наконец, Саша доделала ремонт и разрешила увезти себя на море, в свадебное путешествие.
А деньги за сервиз Яков подарил молодоженам, все до копеечки…
И с тех пор каждый год список подаренных родне вещей занимал все больше и больше места в Сашином блокноте. А она только радовалась, потому что дарить у нее получалось очень хорошо…
