Валентина Михайловна медленно прогуливалась по аллее парка. С тех пор, как она стала вдовой, дел поубавилось, не за кем стало ухаживать. Первые годы без мужа женщина места себе не находила, но потом по настоянию дочери стала следить за своим здоровьем, ведь годы уже немолодые.
К тому же, у Валентины Михайловны так и не получилось жить только для себя. Чтобы избегать наплывов депрессивного настроения, она стала два раза в неделю ездить к внукам, а в будние дни каждый день выходила на длительные прогулки в парк. Не пропускала прогулки и в ненастье.
— Мне в дождик легче дышится, — говорила Валентина Михайловна своим соседям, которые, встречая её в коридоре, предупреждали:
— Там дождь накрапывает. Зонтик взяли?
Сегодня Валентина Михайловна снова шагала по лужам в резиновых сапожках. Она смотрела на опавшие мокрые листья. На дожде они казались более яркими — залюбуешься.
Вдруг она услышала незнакомый голос:
— Валюша, это ты?
Валентина Михайловна стала оглядываться и увидела у скамейки пенсионера, который складывал зонтик и всматривался в её лицо.
— Я, — ответила она и тоже внимательно посмотрела ему в лицо. Оно показалось ей знакомым.
— Не узнаешь? – с улыбкой проговорил мужчина, — да я Вовка Киселёв. Твой одноклассник. Эх, Валя, Валя… Не узнала…
— Прости, конечно, не сразу узнала, столько лет прошло, но виделись мы иногда, только в последний раз и не вспомню, когда это было…
— И я не вспомню, но тебя никогда не забывал. Ведь я был в тебя влюблённый все школьные годы, — нараспев сказал Владимир.
— Неужто? – рассмеялась Валентина Михайловна, — а что ж раньше-то молчал, не признавался?
— Не мог, трусил, считал себя недостойным. Честно… Но никогда тебя не забывал.
— Ну, а сейчас зачем мне это рассказал? – продолжала улыбаться Валентина Михайловна, — не поздно ли?
— Ну, может поздно. Конечно, поздно. Я и сам не знаю, зачем рассказал. Но мне хочется, чтобы ты знала… Мне так будет теплее на свете жить…
— А жена? Главное – чтобы жена не знала, что ты мне позднее признание сделал, — вдруг ей будет неприятно… Хотя что уже… Жизнь прожита.
— Жене теперь всё равно, — нахмурился Владимир, — её нет на свете. Уже пять лет как один живу.
— Сочувствую и понимаю тебя, — ответила Валентина Михайловна и, кивнув на прощание, пошла дальше по своему привычному маршруту. Пройдя несколько десятков шагов, она оглянулась и увидела, что её одноклассник всё стоит на прежнем месте и смотрит ей вслед…
Через пару недель Валентина Михайловна снова встретила Владимира на том же месте. Он шёл по аллее и улыбался.
— Как я рад нашей встрече, — первым заговорил Владимир, — жалел, что не спросил, когда ты гуляешь тут, я бы с удовольствием присоединился. Вместе ведь веселее…
— Пожалуйста, мне не жалко, — ответила Валентина, поздоровавшись, — как дела?
Владимир стал рассказывать о себе, о своей бывшей работе на заводе, командировках в столицу, о семье и друзьях. Он говорил много, охотно, сбивчиво, будто старался за эту прогулку рассказать как можно больше о себе.
Привычная, тихая, полная созерцания, прогулка Валентины была нарушена. Через час она сказала собеседнику, что ей пора домой. Он проводил её до двора и предложил чаще гулять вместе. Валя кивнула и скрылась в подъезде.
Теперь они гуляли вместе почти каждый день. Владимир говорил без умолку, Валя понимала, что от одиночества он выговаривается. А может, старается её развлечь разговорами. Но после недели таких встреч Валентина Михайловна поняла, что скучает по своим тихим прогулкам в одиночестве. Владимир, наоборот, радовался и улыбался, не замечая грустного настроения Вали.
Наконец, она не пошла на очередную прогулку. На следующий день тоже осталась дома. Всю неделю она не ходила в парк, а ездила по магазинам, ходила в музей, встречалась с внуками.
Через несколько дней в дверь позвонили. На пороге стоял Владимир. На удивлённый взгляд Вали, он спросил:
— А что случилось? Ты не заболела?
— Нет, я была занята другими делами… — ответила Валя, — а у тебя ничего не случилось?
— Нет, но ты могла бы предупредить меня. Я волновался. Нашел тебя, стоя у подъезда и опрашивая всех входящих соседей. Разве так можно?
— Что – можно? – удивилась Валя.
— Пропадать – вот что! Одевайся – и пошли гулять. Я буду ждать тебя во дворе.
Он вышел на улицу даже не спросив у Вали, хочет ли она идти гулять и какие у неё планы. Валентина Михайловна оделась и вышла во двор. Они пошли в парк и побрели по мокрой аллее, по своему привычному прогулочному маршруту.
Владимир, как и прежде, стал рассказывать о себе: что он сделал за неделю, какие продукты купил, в каком магазине и по чём. Он сообщил также в какой аптеке на неделе была скидка на лекарства, а потом начал расписывать веселье его соседей, у которых был юбилей в прошлую субботу.
Валя молча слушала, изредка посматривая на своего весёлого рассказчика. Её он ни о чем никогда не спрашивал, не интересовался её жизнью, детьми, работой, интересными событиями.
Когда пришло время расстаться, Владимир, раскрасневшийся от прогулки, с улыбкой сказал:
— Ну, что? Завтра опять тут же? Только обязательно приходи! Я буду ждать.
— Завтра я не смогу, извини. И вообще – каждый день для меня – это много. Дела. Можно раз в неделю встречаться, если хочешь. Я не против, — смущаясь, ответила она.
— А какие у тебя дела? Ты же на пенсии! – с удивлением сказал Владимир, — А воздухом дышать надо! Для здоровья это нужно. Дай-ка мне номер твоего телефона, а то опять пропадёшь, и ищи тебя…
— Да никуда я не пропаду, а номер пока не надо… — опять тихо ответила Валя, — я, знаешь, занята внуками бываю. Ты на каждый день найди себе ещё кого-то, для встреч и общения, а я так часто не могу. Дела, да и привычка уже быть одной… Извини.
Она повернулась и быстро пошла к дому. За спиной ей послышалось, что Владимир что-то говорил ей вслед, но она не слушала и не оглядывалась больше.
Дома Валя скинула пальто, подошла к окну и задумалась. «Кажется, я была вежлива с ним. Не должен обидеться… Может, поймёт, что мне такое частое общение не осилить. Вот говорун… И всё о себе, о себе… Надо же…»
Подул ветер, к окошку прилетел мокрый листок и прилип к стеклу. Валентина Михайловна вдруг вспомнила своего мужа-молчуна. Скромный и работящий Виктор никогда не был многословным. Валя часто обижалась на него, мол, слова клещами не вытянешь. А теперь, ушедший, он вызывал у неё столько нежности и тёплых воспоминаний, столько благодарности, что Вале казалось, что счастливее её и не было на свете.
— Это судьба, — тихо сказала она, — как же хорошо, что ты был у меня…Самый лучший, самый надёжный. И почему я тебе это раньше так редко говорила? Не каждой женщине так повезло. И другого мне не надо. Спасибо, Витя… Я тебя помню…
Женщина отошла от окошка и поставила чайник на плиту. На столе в хрустальной ладье советской эпохи лежали конфеты «Коровка».
— Наши с тобой любимые, Вить, — сказала Валентина Михайловна, наливая себе чай и глядя на большой портрет мужа, висящий на стене, — Как дома тепло. Завтра не пойду гулять. К внучатам нашим поеду. И конфеты им прихвачу… Пусть тоже порадуются.
