-Нет, ну скажи, Валер, правда ведь хорошая картина?- вертела головой Вера Николаевна, всё время оглядываясь на заднее сиденье, где стояла большая картина, изображающая морской бриз. — Как ты думаешь, Пете понравится?
-Не отвлекай меня от дороги, — беззлобно усмехался Валерий Сергеевич крепко держась за баранку своих стареньких жигулей и подслеповато вглядываясь в дорогу.
Мужчина с опозданием вспомнил, что снова забыл дома свои очки. Вот не привык он к нем и все! Не привык быть слепым. Совсем недавно мужчина отличался богатырским здоровьем и до последнего ему не верилось, что он стареет настолько, что ему требуются очки и корвалол.
Вера еще рядом тарахтит. Мешает машину вести. Жигуленок затроил. Завтра надо будет под капот заглянуть.
Валерий Сергеевич мужчина основательный. Все привык делать своими руками. Машине тридцать пять лет. Другой бы давно ее в металлолом сдал, а у Валерия она до сих пор на ходу. Ездил он на ней нечасто, это да. Но машинка ухоженная, хоть и старенькая. Сегодня пришлось выгнать ее из гаража-ракушки. Как-никак, такое событие! День рождения у единственного сына Пети.
Картину они купили загодя. Вера долго выбирала подарок, а возле этой картины залипла. Море очень понравилось.
Вера Николаевна решила, что эта картина будет прекрасно смотреться в гостиной нового дома Петра. Валера был в этом не очень уверен. Там всё по-новомодному, у Петьки. Впишется ли в этот интерьер картина в простой деревянной раме?
Да, в конце концов, это не так важно. Вера радуется картине, как девчонка. Предвкушает, как её Пете подарит. Главное ведь не подарок, а внимание.
Сына родители поздравили еще с утра, позвонив по телефону. Петя сказал, что день рождения отмечать не собирается.
-Мы сегодня с Олесей вдвоем посидим. А к вам завтра заедем, с тортиком. Попьем чаю.
Так сказал Петр. Но Веру Николаевну было не остановить.
-Валера, это он серьезно говорит? Он думает мы не приедем его поздравить? Насидится он еще со своей Олесей. Мы же не целый день у них торчать будем.
Подарим картину, посидим чуток и уедем.
Валерий Сергеевич тоже так считал. Отмечает там Петька день рождения, не отмечает, неважно. Они родители и в этот день сына поздравить обязаны. Вот и выгнал мужчина из «ракушки» свой старенький жигуленок. Аккуратно поставил на заднее сиденье картину. Поехали они с женой в новый район города.
В этом районе были одни особняки. Вера смотрела на некоторые дома, приоткрыв рот.
-Смотри, Валера, смотри, целый замок. Ох, я так горжусь нашим Петей. Он такой молодец, выбился в люди, дом построил. Все, как мы с тобой когда-то мечтали. Им с Олесей теперь только ребеночка не хватает, но я думаю, за этим дело не заржавеет.
Белые жигули подрулили к высоким, украшенным коваными завитушками воротам. Валерий Сергеевич с недоумением посмотрел на внедорожник и еще одну иномарку возле ворот сына.
-Странно. Петя говорил, что отмечать не будет. А чьи же тогда это машины?
Вера на машины внимания не обратила. Выйдя из машины, она заспешила к воротам. Подергав красивую изогнутую ручку, поняла, что калитка заперта, и позвонила в звонок. Валерий Сергеевич, пыхтя, достал громоздкую картину и встал рядом с женой. Только сейчас они поняли, что во дворе у сына очень шумно для того, кто не хотел отмечать день рождения. Людские голоса, музыка, смех. Несет дымком и запахом шашлыка.
Калитку родителям открыл сам Пётр. Открыл и будто испугался. Резко оглянулся во двор, сделал шаг вперед и потянул за собой калитку, преграждая вход родителям.
-Вы зачем приехали? — зашипел мужчина. — Я же вам говорил, что не надо. Я сам завтра к вам заеду.
-Да ты что, Петя? — растерянно заморгала глазами Вера Николаевна. — Мы же поздравить тебя хотели. А кто там у тебя, гости?
-Вот именно, мама, гости. У меня генеральный директор фирмы с женой в гостях. И еще несколько человек. Все важные персоны.
-Ну так представь нас этим своим важным персонам.
-Мама, ты что с ума сошла? — Петр все время озирался на калитку и разговаривал шепотом. — Я не могу вас им представить. Они думают, что я из нормальной семьи.
-А чем это мы ненормальная семья? — побагровел, Валерий Сергеевич продолжая держать в руках ставшую вдруг неимоверно тяжелой картину.
-Пап, вот как тебе это объяснить, если ты сам не видишь? Вы на себя в зеркало давно смотрели? Вот ты, мам, когда перестанешь ходить в этом своем платке? Ему уже лет двадцать. И одеваетесь вы в дешевских магазинах. Это сразу видно. Папа, у тебя колени отвисли. Понимаете, у меня сейчас в гостях такие люди, что вы явно не ко двору придетесь. Мне будет стыдно за вас.
-Стыдно, значит, за нас? — сквозь зубы процедил красный, как рак Валерий Сергеевич и попытался сунуть в руки Петра картину. — На, это тебе наш подарок, сынок.
Петя отдёрнул руки.
-Я не могу это взять. Как я пронесу это убожество через двор? Все увидят, посмеются, будут спрашивать.
-Убожество, значит? — кивнул Валерий Сергеевич и, размахнувшись, выкинул картину на дорогу. Схватив за руку жену, потащил её к машине. — Поехали, Вера. Мы тут ни ко двору. Рылом не вышли для нашего сыночка-аристократа. У меня коленки висят, у тебя вон платок.
Петя еще немного постоял возле калитки, наблюдая, как белые жигули, сделав полукруг, проехали по картине и скрылись из виду. Мужчине было не по себе от того, что произошло. Вот зачем они приехали? И сами расстроились, и ему чуть всё не испортили. Петр стыдился своих родителей. Началось это не сейчас, а ещё в школе, когда на родительские собрания мама приходила в этом своём платочке и в цветастой турецкой юбке, вышедшей из моды ещё лет десять назад. Это всё настолько не сочеталось, что мама выглядела деревенской бабой. Пете уже тогда казалось, что над ним посмеиваются одноклассники. А это они еще его папу не видели, который донашивал одежду до дыр и не вылазил из промасленной, испачканной мазутом робы! Тогда Петя робко просил маму снимать платок хотя бы тогда, когда она ходит на собрание. А женщина посмеивалась, не понимая, на что намекает сын.
Да, родители Петра были простыми трудягами. Отец работал на тракторе в водоканале, мама на швейной фабрике. Они всю жизнь подчеркивали свое простое происхождение, будто кичились им. А Петю это коробило. Еще со школы ему хотелось выбиться в люди. Ездить на дорогой машине, а не на Жигулях. Жить в огромном доме, с красавицей женой. И почти все сбылось. Дом построил, Олеся у него красавица. Машина хорошая, а может будет еще лучше.
Сегодня для Пети был не только день рождения, а еще и решающий день.
Он пригласил владельца фирмы и по совместительству её генерального директора. Пригласил не просто так. Генеральный директор давно выказывал желание пообщаться с ним в неформальной обстановке, намекая на то, что в скором времени понадобится человек на его место. Сам же Рашид Азатович собирался перебраться за границу и надеялся, что после его отъезда фирма также будет процветать под руководством нового директора. Пётр грезил этим местом. Больше подходящей кандидатуры на него не было, так казалось Петру.
Столы для празднования накрыли во дворе. Петя даже официантов нанял. Все шло прекрасно, Рашид Азатович выглядел довольным. И тут родители! Что Петя мог сделать? Завести их, посадить за стол? Это все равно, что медведя в посудную лавку завести. Они даже столовыми приборами пользоваться не умеют.
Еще утром, когда родители позвонили, Олеся ужаснулась.
-Петь, ты ведь их не позвал? Я ничего против твоих родителей не имею, но их присутствие будет очень неуместно.
-Сам понимаю, — буркнул тогда мужчина. — Сказал, что не буду отмечать.
Пётр проводил взглядом Жигули и, решив вернуться к гостям, заметил, что калитка была прикрыта всё-таки неплотно. Оставалась щель. И именно Рашид Азатович, сидевший за столом напротив калитки, мог видеть незваных гостей. Пётр вошёл во двор с улыбкой, надеясь, что пронесло.
Однако не пронесло. Рашид Азатович поинтересовался:
-Что, кто-то поздравить приходил?
-Ой, да нет. Я даже не знаю, кто это. Ошиблись адресом, — небрежно махнул рукой Петр.
После его слов, Рашид Азатович повел себя весьма странно. Мужчина посмотрел на швейцарские часы на своем запястье и заторопился. Еще раз поздравив именинника, он сказал, что вынужден откланяться. Петр пошел проводить директора до машины. Рашид Азатович покосился на сломанную раму картины, валявшуюся на дороге. Возле своего внедорожника повернулся к Петру.
-Я знаю, ты ждал от меня, что я озвучу свое решение относительно того, кто займет место генерального директора, когда я уеду. Я решил сделать это завтра утром на планерке.
-Да-да, конечно, — поспешно закивал Петр, понимая, что ему уже не до праздника, и он будет ждать завтрашнего утра. Так много для него значил этот пост, и так давно он его ждал!
В это самое время белый жигуленок подъезжал к частному дому с гаражом-ракушкой. Всю дорогу Валерий Сергеевич и Вера Николаевна молчали. Женщина тихонько всхлипывала и утирала уголки глаз стянутым с головы платком. Она решила сжечь платок сразу, как только войдет в дом. Валерий, крепко вцепившись в роль, вглядывался в дорогу и время от времени шумно втягивал в себя воздух. Жена понимала, что мужу нехорошо. Боялась разговорами расстроить его еще больше.
Мужчина не стал загонять машину в гараж. Вошел в дом. Его походка не была уже такой уверенной, будто мужчину пошатывало. Вера испугалась.
-Валер, ты хорошо себя чувствуешь? Что снова сердце?
-Как я должен себя чувствовать, когда только что лишился сына? — рявкнул мужчина.
Вера заплакала.
-Не говори так. Петя ошибается и он еще это поймет.
-Это мы с тобой ошиблись, Вера, — положив руку на грудь, тяжело опустился на стул мужчина. — Мы с тобой ошиблись в воспитании. Помнишь, мы всю жизнь ему вдалбливали, что мы люди простые, работяги, а он должен быть лучше нас. Должен получить высшее образование, стремиться жить лучшей жизнью. Вот он и зажил. Только в этой его лучшей жизни для нас места не оказалось. Стыдится он нас, видите ли.
Валерий странно покачнулся на стуле, так, что ножка скрипнула. Вера всплеснула руками.
-Валера, ты бы прилег. Тебе корвалольчику накапать?
-Я прилягу, прилягу. А Петьку я видеть больше не хочу. И ты ему не звони. Слышала? Не вздумай! Нечего нам со своим свиным рылом лезть к человеку из высшего общества.
На следующее утро Пётр прибыл на планёрку раньше всех. За длинным столом занял место поближе к креслу генеральному директору. Он был в радостном предвкушении. Совсем скоро он займёт это кресло, и он будет руководить планёркой. Через несколько минут радостное предвкушение Петра сменилось нокаутом, ударом под дых, как угодно это можно назвать. Лицо Пети стало растерянным, он не мог скрыть своего разочарования. Чуть не вскрикнул от досады, когда Рашид Азатович своим преемником назвал не его. Удивились все присутствующие, настолько это было неожиданно. После планерки Петя хотел выскочить из кабинета, но Рашид Азатович попросил его задержаться.
-Сядь, Петр. Я знаю, что ты расстроен и разочарован. Еще вчера я думал сделать генеральным директором тебя.
-Что же случилось? В чем я перед вами провинился? — с кривой улыбкой спросил Петр.
-Провинился, это не то слово. Ты сейчас разочаровался в моем решении, а я вчера разочаровался в тебе. Ты думаешь я не понял, что на Жигулях приезжали твои родители? Это было очевидно. Они картину тебе купили, поздравить хотели, а ты не впустил их даже во двор. Ты знаешь, я татарин, и у нас родственные связи очень сильны. Да даже и не в этом дело. Мои родители были людьми очень простыми, но будь сейчас жива моя мама, я бы ноги ей мыл. Выделил бы самое почётное место во главе стола. Мне бы в голову не пришло стесняться своих родителей, я бы ими гордился.
А ты своих прогнал. Я видел, как твой папа расстроился, как отшвырнул картину. Видел, всё понял. Не прав ты, Петя! Они тебя вырастили, сделали тем, кем ты являешься. Ты должен был их пригласить и первый тост за них сказать. Вот если бы ты это сделал, ты бы занял мое место. Может быть, когда-нибудь ты это поймешь. И лучше, чтобы это произошло, пока родители живы. А сейчас такой человек, как ты, не может руководить людьми. Я так считаю, это мое мнение.
Петр выскочил из кабинета генерального директора на ходу срывая с себя галстук. Мужчине казалось, что галстук его душит. Не хватало воздуха.
Петя не собирался в этот день оставаться на работе и видеть ехидные усмешки коллег. Тут все рады посплетничать и съязвить на его счёт. Пётр уехал домой. Там ждала Олеся. Жена тоже была в нетерпении.
-Ну что, Петя, что? Когда он уедет? Когда ты будешь руководить фирмой?
-Никогда! — огрызнулся мужчина. — Дура ты, Олеська, я дурак, что тебя послушался.
Олеся, выслушав что случилось и почему Рашид Азатович назначил на свое место не Петра взвыла:
-Ты что, пытаешься меня в этом обвинить? Пытаешься переложить «с больной головы на здоровую»? Это все твои родители виноваты. Говорили же им не приезжать.
-В чем они виноваты, Олесь? — схватился за голову Пётр. -В том, что любят меня и хотели поздравить. Это я дурак, да дурак. Генеральный на многое раскрыл мне глаза. Знаешь, до его слов я не понимал, как выглядит мой поступок со стороны. Не понимал, какую боль причинил родителям. Они родители, они всегда простят. Я это знал. А вот сейчас ставлю себя на их место. Мама, наверное, плакала, а отец…. у него ведь сердце…. Всё, Олесь, я поехал к ним, поехал просить прощения.
-Да подожди ты, Петь, никуда твои родители не денутся. Надо думать, как исправить положение, пока твой генеральный директор окончательно не свалил за границу. Может, можно ещё что-то сделать.
-Ты так ничего и не поняла, — Пётр сердито зыркнул на жену и ушёл.
Он поехал к родителям. Долго сидел в машине возле их дома. Не мог решиться войти. Было стыдно, да, стыдно! Как-то уже и не верилось, что он так легко сказал вчера такие жестокие слова. Будто это и не он говорил. Повышение ему разум затмило.
Петя сидел в машине, пока на улицу не вышел его отец. Вышел, сложил руки на груди, посмотрел исподлобья.
-Долго сидеть собираешься?
Петр вышел из машины, как провинившийся школьник, низко опустив голову.
-Папа, я…
-В дом заходи, — жестко бросил Валерий Сергеевич. -Чего мы на улице разборки устраивать будем?
Валерий пошел вперед и, войдя в дом, громко крикнул:
-Вера, встречай, наш аристократ пришел. Стели ему красную дорожку, а то ножки замарает.
Вера Николаевна вышла из комнаты и застыла, укоризненно глядя на сына.
-Папа, мама, простите меня, пожалуйста, я был неправ.
-Неправ, да? — визгливо вскрикнула Вера Николаевна. — А ты знаешь, что у твоего отца вечером сердцем плохо было? У человека, который горбатился всю жизнь, чтобы вырастить тебя, дать тебе образование. Чтобы ты стал обеспеченным человеком и смог жить в хорошем доме твой папа ходил в мазуте, с отвисшими коленками, как ты вчера выразился. Все для того, чтобы лишний раз не тратиться и копить деньги на твой институт.
-Простите, я неправ, — талдычил Петр, все еще не поднимая головы.
-Ты, конечно, неправ, — сказал Валерий Сергеевич, — но меня больше интересует другое. Ты говоришь это, чтобы мы не сердились или на самом деле понял? Вот в чем вопрос.
-Понял, папа, правда понял, — поднял глаза Петя. — Знаешь, не буду скрывать, понял не сам. Мне помогли. Вчера у меня гостил генеральный директор и он вас видел. Сегодня он отказал мне в должности и прочитал такую отповедь! Он сказал, как вел бы себя, если была жива его мама. И тут я задумался. Представил, что вот вас нет. Не к кому прийти, дом пустой. Так тошно мне стало. Олеся, она жена, но ближе вас всё равно никого нет. Я дурак. Впредь я лучше язык себе откушу, чем сказать вам подобное. Простите меня. Пап, у нас в доме столько еды осталось. Может быть, поедем к нам? Отметим мой день рождения по-настоящему. В семейном кругу.
-Что ж, поедем, — усмехнулся Валерий Сергеевич. — А ты не боишься, что мы своими отвислыми коленками и платками испортим карму твоего аристократического жилья?
-Пап, ну перестань, пожалуйста. Вы простите меня или нет?
-Простим, конечно, — махнула ладошкой Вера Николаевна. — Мы же твои родители, а ты наш единственный сын. Хотели бы на тебя злиться, и то долго не смогли бы. Сейчас найду новый платок и мы поедем к тебе.
Ирина Ас.
