Костя пришел домой мрачнее тучи. Последнее время он часто приходил из школы в таком настроении. Ещё и тройки стал приносить, чего раньше не случалось.
— Ты что, опять пошёл в школу с невыученными уроками, и схватил трояк? – спросила Люба.
Она смотрела на сына очень внимательно. Не за горами переходный возраст. Гормоны. Трудно справиться с ребенком в этот период. Или, тринадцать – это уже самый переходный и есть? Косте было двенадцать, тринадцать должно было исполниться на следующей неделе.
— Нету у меня троек, – невежливо ответил Костя.
И попытался пройти мимо матери в свою комнату.
— Подожди! Если получил плохую оценку, так и скажи. Зачем врать?
— Зачем врать? — неприятно усмехнулся мальчик. – Какой прекрасный вопрос! Задай его себе.
Любе стало не по себе, как и всегда, когда она слышала хотя бы намек на свое вранье. Женщина старалась жить правильно и честно, но ложь была в её жизни… одна, но глобальная. Неужели, кто-то рассказал Косте?!
Вечером пришёл с работы Игорь. Люба схватила его за руку и утащила на кухню:
— Мне кажется, он знает! – торжественным шепотом сообщила она.
Лицо Любы при этом было преисполнено трагизма.
— Дорогая, — негромко ответил муж, — тебе всегда так кажется. Не обязательно он знает. Плохое настроение? Так мало ли, может быть, у человека свои проблемы.
— Какие проблемы в двенадцать лет?!
— Ну… двойку получил. От учителя получил. С другом поссорился. В девочку влюбился… — перечислял Игорь.
— Ладно-ладно, я поняла. Так что, думаешь не стоит соваться к нему с этим разговором?
— Думаю, раз уж мы решили молчать – до совершеннолетия будем молчать. Осталось-то шесть лет! А точнее, пять, считай.
— Я чувствую, ему кто-то проболтался!
— Ты это каждый раз чувствуешь. Чуть что.
Игорь пытался её успокоить, конечно, но не так-то просто это было сделать. А с другой стороны, что было делать? Пускаться в объяснения, кто кому кем приходится, едва Костя научился говорить?
Люба родилась в деревне. И встречалась со своим одноклассником. Она не выходила за него замуж, но сына родила. И почти тут же пожалела об этом. Нет, не о том, что родился сын – это было счастье для Любы в её девятнадцать. Пожалела, что родила от Пашки – тот решил, что теперь-то она никуда от него не денется. Начал где-то гулять с дружками до утра, а возвращаясь домой, требовал от Любы горячий ужин и супружеский долг.
— Какой тебе долг? – возмущалась она. – Я тебе не супруга, да ты пьяный к тому же.
Павлу было наплевать, что весь день Люба сидела с ребенком, устала, и хочет спать. Он кричал на неё, будил Костика, однажды ударил девушку.
Она уходила к родителям. Потом Паша приходил трезвый, просил прощения, что-то обещал. Люба возвращалась. Трезвым и добрым Павел был неделю, а потом всё начиналось по новой.
Люба однажды уложила Костю спать у матери в доме и попросила последить, а сама пошла за грибами. Картошка у них с Пашей была своя, с огорода. Грибы с картошкой и сметанкой – милое дело. В те редкие дни, когда Паша не пил и калымил на тракторе, водились у них какие-то деньги, но Любе мало что оттуда перепадало. Она покупала Косте всё необходимое с пособия, да родители помогали. Но как бы не было сложно, а в чём-то Пашка был прав: обед на столе должен быть. Пустая картошка надоела, почему бы не разнообразить её грибами?
Места у них были спокойные. Никаких происшествий не случалось. Люба шла и пыталась радоваться тишине леса после дождя, пробивающемуся сквозь ветви деревьев солнцу. Грибочкам, встречающимся на пути. Некоторые так хорошо прятались, что только опытный взгляд бывалого грибника мог заметить добычу. Ну, или острый взгляд молодой девушки.
Радоваться получалось так себе. Мысли постоянно скатывались к своей беспросветной жизни. Придет Павел вечером и трезвый? Или под утро, и пьяный. Начнет нервы опять мотать. И какой у неё выход? Мать говорит: какой бы ни был, а мужик. Отец ребенка. Какой? Никакой почти всегда.
— Девушка! – окликнули Любу.
Она подскочила и выронила корзинку. Стало страшно.
Девушка повернулась и увидела черный внедорожник и двоих парней в нем. Стало ещё страшнее. Люба мысленно заметалась: куда бежать? В какую сторону? Машина за ней по кустам не проедет, а если пешком догонят?
— Девушка, где тут Снегиревка? – снова обратился к ней парень, высунувшись из окна.
Потом посмотрел на её рассыпавшиеся грибы, выскочил из машины, подошёл, быстро собрал всё в корзину и вложил плетеную ручку в руку Любы.
Она попыталась облизать губы пересохшим языком, и кое как ворочая им, подсказала, где нужная деревня.
— Вот спасибо! – обрадовался парень. – А то заблудились мы. Навигатор замолчал в вашем лесу, и непонятно, куда ехать.
Он не уходил. Она же подсказала им дорогу, почему он не уходит и не уезжает? Страх, кстати, прошёл. От парня не исходило никакой угрозы. Наоборот, с ним рядом стало как-то спокойно. А он всё медлил… потом сказал:
— Я – Игорь. А тебя как зовут?
— Люба.
— Люба. Любовь… надо же! Я думал, сейчас так уж и не зовут никого.
— Я деревенская, – она вздернула нос. – У нас зовут. Пропустите, я пройду.
— Да-да. Пожалуйста.
Люба обошла его, по-прежнему стоящего на одном месте, и вдруг почувствовала, что тоже не хочет уходить. Но что она может предложить ему? Мать-одиночка. Да и потом, он такой красивый… у парня точно есть любимая, а может и жена.
— А ты же в ту сторону идешь, да? – спросил Игорь. – Ну, Снегиревка там, ты сама нам показала.
Он пошел с ней. Собирал грибы и подкладывал Любе в корзинку. Другу своему Игорь что-то сказал, и тот уехал, обогнав их на лесной дороге.
— А тебе разве в Снегирёвку не надо?
— Да не! Это Толяну надо, купить там кое-что. А я так, за компанию.
Они разговорились, и Люба неожиданно рассказала Игорю всё, как есть в её жизни. Они обменялись телефонами. А через три дня Игорь сообщением написал, что готов забрать Любу в город. С Костей вместе. Если она хочет, то прямо сейчас.
Они прожили вместе полгода, прежде чем поженились. Костю Игорь усыновил. Паше было, кажется, наплевать, что Люба уехала от него навсегда. Он тут же сошёлся с Машкой из райцентра, из продуктового магазина, и переехал к ней. У них родились близнецы. А потом ещё дочка – все эти новости Люба узнавала от мамы.
— А ты сама как там? Не жалеешь, что в город уехала?
Люба не жалела ни минуты. Она даже думать не хотела, что бы с ней было, не встреть она на лесной дороге машину с двумя незнакомцами, напугавшую её до чертиков в первый момент. Одно только омрачало Любино счастье: страх, что кто-то расскажет Косте правду. Рано или поздно где-то эта правда всплывет.
Когда Костя проигнорировал на день своего тринадцатилетия накрытый дома стол, Люба вечером встретила его у подъезда. Она волновалась, хотя сын написал, что всё нормально, гуляет с друзьями. Но сам факт вызвал у неё возмущение. Приходили родители Игоря, его друг Толик, её подруга Даша. А виновник торжества не явился, хотя с отцом они договорились: день в день с семьей, а в выходные Игорь даст Косте денег, чтобы сходить куда-то с друзьями – в кино, в боулинг. На квест.
— Что ты себе позволяешь? Бабушка очень огорчилась! – зашипела на сына Люба, едва он подошёл к подъезду. – Марш домой.
— Бабушка… бабушка, которая мне не бабушка. – растягивая слова, насмешливо сказал Костя.
— Ты что, пил? – ужаснулась Люба.
— Бутылку пива – это считается?
— Это ужас! – она тут же подумала об отцовских генах. – И что ты несешь про бабушку?
— Мам! Ну признайся ты уже, что Игорь мне не родной.
— Это неправда! – твердо сказала Люба.
— Ну хорошо. – усмехнулся он. – Как скажете.
Дальше всё стало только хуже. На учебу Косте стало плевать, в школу он ходил через день. Дома грубил и матери, и Игорю. На любую попытку сделать ему замечание, спрашивал:
— Кто ты мне такой? Никто.
— Ладно. Допустим, ты наслушался каких-то сплетен. Но мать-то твоя гарантировано твоя мать. Ей ты почему хамишь?
— Мать… женщина, которая мне врет, — неприятно усмехнулся Костя. – Да пошли вы оба…
— Ну что нам, драться с ним? – плакала Люба.
— Драться – не выход, – вздыхал Игорь.
— Прости меня! Это я тебя втянула…
— Ты чего? Я тебя люблю. Я сам захотел на тебе жениться… не придумывай ничего, пожалуйста.
Он помолчал и добавил:
— И Костю я люблю. Когда-нибудь он это поймет. Поймет, что неважно, родной-не родной.
— Пока он что-то там поймет, я поседею, — всхлипывала Люба.
Игорь обнял жену, вздохнул, уткнулся носом в её макушку. Как-то они должны справиться. Им придется.
Какое-то время дома было мрачно и зло. Костя вёл себя всё хуже и хуже. Грубил, почти уже не учился. Любе начало казаться, что просто так обычный парень не может так себя вести. Она стала подозревать, что сын что-то употребляет.
Подруга Даша в очередном разговоре, устав слушать жалобы, сказала:
— Да отправь ты его к этому Павлику! Ну, хочет парень родного папашу – получи и распишись! Чего ты ноешь? Это неконструктивно.
— Ой! Не могу… он такой козел!
— Ну, не ной тогда. Жди, пока Костя что-нибудь натворит в своем пубертатном протесте, и отправится в место похуже.
— Ты что?!
— А что? Такого не может быть, скажешь? Натворит что-нибудь, и сядет. Это будет лучше, чем к родному отцу поехать?
— Ладно… ладно! Я подумаю.
Люба пришла домой. Костя был дома, играл в игру на компьютере. Женщина, прислушиваясь к звукам в комнате, залезла в карман куртки сына. Нашла там сигареты. Больше ничего криминального не нашла, но сигареты… в тринадцать?! Тоже ничего хорошего.
— Что в школе? – спросила она, входя в комнату.
— Школа… стоит на месте.
— Мне писала твоя классная. Ты опять прогулял её урок.
— Мне химия не нравится.
— Ты даже не пытаешься её понять.
— Прям как ты меня, да, мам?
— Костя, перестань!
— Выйди! Ты мешаешь… — мышь заклацала под рукой мальчика с утроенной силой.
Из динамика полетели звуки выстрелов и ударов.
— Костя, прекрати играть, когда я с тобой говорю!
Люба сунулась, чтобы выключить компьютер. Костя перехватил её руку и оттолкнул от стола. Она ударилась об стену спиной. Несильно, но ощутимо.
— Иди отсюда. Достала! – рявкнул сын, не беспокоясь, что с ней.
Не вздрогнул, что мать ударилась. Не спросил, как она. А дальше что? Бить её начнет? А потом Игоря? «Драться – не выход», — вспомнила она его слова. Игорю всё это точно ни к чему. Он и так был добр к Косте все эти двенадцать лет.
— Ладно! Ты меня тоже достал, сынок. Поедешь к своему папе родному. Собирай манатки, – ледяным тоном сказала Люба и вышла из комнаты, спокойно закрыв за собой дверь.
Паша по телефону ответил, что, мол, присылай. Будем рады.
— Детям вместе веселее будет, – сказал он. – Присылай на каникулы, там видно будет. Только это, Любань…
Он замялся.
— Чего?
— С деньгами у нас негусто. Ты скинь маленько, чтобы еды купить. Не с пустым столом же сына встречать? Тем более, Машка в положении у меня. Все деньги на витамины уходят.
— Это уже какой у вас будет?
— Четвертый! – с невероятной гордостью сказал Павел.
Люба отправила Костю на автобусе в райцентр, где жил Паша с новой семьей. Он обещал встретить, но она всё равно написала адрес на бумажке и вручила сыну. Она так устала в последнее время, что даже уже не переживала. Но матери на всякий позвонила.
— Мам, я отправила Костю к Пашке. Вы с отцом можете присмотреть там, что и как?
— Ладно. Скажу деду, чтобы съездил в субботу.
— Запиши адрес.
— Да я знаю, где они живут. Мира 1 квартира 12.
— Точно!
— Два километра тут, чего ты? Кто из наших в райцентр переехал, мы про всех всё знаем. Не переживай ты так! Надо же и с отцом парню познакомиться.
— Игорь – его отец! – выкрикнула Люба в трубку.
— Вот пусть и сравнит, – мать вздохнула и добавила. – Пашка спился уж к чертям. Ты прости, что я тебе тогда говорила. Живи, мол, Любаня, живи. Всё уж тогда было с ним ясно. И тебе, видать, раз ты в город при первом удобном случае драпанула.
— Ой. Спился? А я денег ему перевела. Говорит, стол накрыть за приезд сына…
— Даже не сомневаюсь. Стол накрыть – это он завсегда.
Костя приехал к отцу, и Павел сразу же напился на радостях.
— Сынок! – слезливо-пьяно выкрикивал он. – Располагайся, сынок. Вот братья твои. Это Сашка, а это – Димка.
— Наоборот, идиот! – сказала Маша, убирая пустую бутылку со стола.
— Цыц, баба! Сын ко мне приехал. Старший. А это, Костя, сестричка твоя, Маришка.
Сказать, что Костя был в шоке – это ничего не сказать. Дома у него мать с Игорем иногда открывали бутылочку вина, могли и не допить её.
Дети одеты кое-как, смотрят вокруг голодными глазами. Даже не столько голодными, сколько… злыми какими-то. Это мальчишки. Кто из них Саша, а кто – Дима, Костя так и не понял. Девочка же, Марина, лет пяти на вид, сидит на стуле с видавшим виды медведем, смотрит в окно не отрываясь. Жена отца беременная… куда им ещё-то?
Мачеха накормила детей, включая Костю, пшенной кашей на сухом молоке. Масла в каше не было.
— Жили бы как люди, если бы папаша ваш не бухал. – сказала она, думая о чем-то своем.
— Так а зачем… — Костя прокашлялся. – Зачем вам ещё дети?
— Тебя забыла спросить! – неожиданно заорала Маша. – Жри. А в чужие дела не суйся.
Спать он лёг на матрас на полу. Больше спать было негде. Обычный матрас, довольно тонкий. От жесткости пола он не особо спасал. Спасибо, хоть белье дали. Маша сунула Косте в руки комплект белья, сказав, что не маленький – сам постелет.
А утром Костя не нашёл под подушкой своих вещей. А именно, сотового телефона, кошелька с деньгами, и часов. Всё это были подарки отца… отчима… Игоря, в общем. Всё было хорошего качества.
— Эй, Дима с Сашей! – сказал Костя. – Ну-ка положили, где взяли, быстренько!
— Ты о чем? – удивились один. – Ничего не брали. Дурак совсем?
— За клевету и в глаз можно, понял? – подхватил второй.
— Че-е? – спросил совершенно офонаревший Костя.
— Че? – нагло усмехнулся один. – Ты один, а нас двое.
Костя подумал, что это ладно. Два пацана лет десяти-одиннадцати – не так уж и страшно. Вот только, судя по всему, школа жизни у них разная. У Кости, и у этих полуголодных пацанов. Наваляют, только в путь.
Бог с ними, с деньгами. Часы и телефон было очень жаль. Да и как без телефона-то вообще? Костя пожаловался отцу. Тот сидел в кухне, держась за голову, и пытался выпросить у жены сто граммов. Услышав Костины причитания по поводу вещей и денег, он зло сказал:
— Всем бы твои проблемы! Я сейчас вообще сдохну, а эта гадина чекушку зажала!
— Я гадина? Это твой гаденыш на моих детей наговаривает! Что они у него что-то спёрли там.
— Так правда сперли! – сказал Костя.
— Да заткнись ты! – рявкнул Паша.
— А скалкой не хочешь? За клевету можно и схлопотать. – грозно сказала Маша.
Слово «клевета» было, судя по всему, хорошо знакомо всем обитателям этой квартиры.
Костя с тоской подумал, что дома ему иногда по утрам разрешали пить кофе. Вкусный, ароматный. Говорили, часто нельзя, а иногда можно. Мама пекла оладьи. Никто не орал. Даже последнее время, когда он был совсем уж сволочью, на него почти не орали.
Он вышел из дома номер один по улице Мира, плохо представляя, куда именно идет. Идти ему тут было некуда. Хотя! Где-то тут деревня. Там дед с бабушкой. Просто нужно спросить, где Крапивино, и дойти. Вроде как, не такое уж тут большое расстояние. Как же плохо без телефона-то… там карты. Сейчас бы просто посмотрел, и нашел, где Крапивино. Ну, да ладно. Спросит у прохожих…
Костя поежился, и понял, что в шоке вышел без куртки. Вернуться за курткой, или нет?
— Садись в машину. Согреешься. – услышал он знакомый голос.
Костя повернулся, не веря своим ушам.
— Папа! – завопил он, и кинулся к Игорю. – Папа, ты как тут? Откуда ты?
— Приехал. Переживал за тебя.
Костя обнял Игоря и с трудом сдержал слёзы. Господи, ну что он за дурак? Какой же Игорь не родной? Самый родной на свете!
— Папа, прости меня! Прости, я такой идиот… — Костя отстранился и спросил. – А мама? Мама не переживала? Почему она с тобой не приехала?
— Мама… мама не очень здорова.
Люба бы, может, и поехала, но у неё вдруг началась тошнота. И экстренно купленный тест показал две полоски.
— Поеду я, заберу Костю. Думаю, он нагостился уже. – сказал ей Игорь.
В такие минуты семья должна быть вместе.
Игорь оказался прав. Парень нагостился. На всю оставшуюся жизнь. Про вещи Игорь сказал, что всё это ерунда, и не стоит никаких разбирательств. Тем более, с полуголодными детьми.
— Купим новые вещи. Главное, чтобы ты понял.
— Я всё понял! Никогда больше…
— Да не в том даже дело! Хочу, чтобы ты понял, как я люблю тебя.
— Как своего?
— Как своего, и даже больше. – твердо сказал Игорь.
Костя вернулся домой и вел себя с той поры идеально. Вскоре у Любы и Игоря родился второй сын. Назвали Ярославом. Костя очень любит брата. Про других своих братьев и сестру он не вспоминает. Семья не ограничивается кровными узами, и не всегда начинается с них…
