Мы с сестрой неспешно шли вдоль улицы, возвращаясь из магазина одежды. В руках у нас были пакеты с обновками, и настроение от этого казалось приподнятым.
— Яблони цветут! — проговорила сестра, с улыбкой посмотрев на меня, и кивком головы указала на деревья в парке, расположенном через дорогу.
Это было наше общее воспоминание. Цветущие яблони много лет назад сумели объединить нас и помогли стать настоящими сестрами. Потому что до того случая я, можно сказать, ненавидела свою сестру. Да и сестрой Настю не считала, хотя у нас и был один отец на двоих.
***
— Убери от меня свои грязные ручонки!
Я отпихнула сестру, и та, упав на землю, захныкала.
— Люба, ну зачем ты так? Она же маленькая!
Одна из моих подруг, Варя, принялась утешать плачущего ребенка.
— Маленькая! — передразнила я.
— А я бы хотела себе такую сестренку, — проговорила Света, еще одна моя подружка.
— Да? И мачеху тоже? — язвительно спросила я.
Света с yжacoм посмотрела на меня и ничего не ответила. Тому, что мне приходится жить с мачехой, никто из моих подруг, естественно, не завидовал. Все знали, что Нинка, новая жена моего отца, заставляет меня работать по дому, будто я прислуга. И то, что мне приходилось постоянно таскать за собой сопливую ее дочь, тоже происходило не по моей воле.
Несмотря на мою явную нелюбовь к ней, Настя все равно продолжала тянуться ко мне. Чем раздражала меня еще больше. Свою родную маму я не помнила. Мама умерла родами, когда мне было два с половиной года. Ребенок тоже не выжил. Их так и похоронили рядышком. Маму и малышку. Одна могилка побольше, вторая поменьше. И вот нужно сказать ту мою сестру, я, вопреки всему, очень любила. Носила ей цветочки на могилку и называла моим ангелом. Мне вообще тогда казалось, что на земле у меня нет никого родного. Только там, на небе, моя мама и моя сестра!
Я часто сбегала из дома на кладбище. Мне всего-то и нужно было сесть на автобус с номером 23 и проехать до конечной остановки. Этот маршрут я выучила давно и никому не говорила о том, куда я езжу.
Всякий раз за мои отлучки дома меня ждал нагоняй. Но мне было в радость сносить упреки мачехи, ведь мысленно я все еще беседовала со своей мамой, рассказывая ей о том, какая противная жена у нашего папы. Какой у нее крючковатый нос, словно у бабы Яги, и как ярко она подводит глаза зелеными тенями, пытаясь сделать их выразительнее. Безуспешно, конечно же. И еще много гадостей я говорила про Нинку, мою мачеху. Так что ей было меня не переплюнуть в своих прямых оскорблениях, сыпавшихся на мою голову каждый день.
Мне было уже двенадцать лет, когда я стала замечать, что в семье отца что-то идет не так. Сам отец часто не ночевал дома, да и Нинка все время куда-то уходила, оставив свою дочь на меня. Несколько раз нам с Настей даже пришлось ночевать одним.
Где проводили время родители, мы с Настей не знали. Но в скором времени все разъяснилось.
— Ты что, думал, я не узнаю? Да мне, если хочешь знать, давно уже известно о твоих похождениях! — кричала мачеха так, будто ее режут. — А еще я тебе скажу одну вещь — мне абсолютно все равно, что там у тебя с этой дурой. Потому что у меня тоже есть кому меня утешить!
— А вот в этом я никогда не сомневался! — присоединился к ее крикам отец. — Все время ожидал от тебя чего-нибудь подобного, поэтому, наверное, и связался с Ингой.
Я внутренне радовалась их ссоре, наивно полагая, что после этого Нинка, прихватив свою дочь, исчезнет из нашей с отцом жизни и мои проблемы закончатся. Однако все сложилось несколько иначе. И ничем хорошим это для меня не обернулось.
Нинка ушла от отца к другому мужчине. А Настю оставила с нами. Сказала, что ее новый муж не примет чужого ребенка. Отец тоже недолго оставался один, и вскоре вместо Нинки у меня появилась новая мачеха — Инга.
Мы с Настей теперь были в одной лодке. Инга невзлюбила нас обеих и сразу же постаралась избавиться от нас. Я слышала ее разговор с отцом, когда Инга предлагала сдать хотя бы Настю в детский дом, так как та была еще совсем маленькой, и Инга не собиралась возиться с ней. Меня она просто игнорировала так, будто я была пустым местом.
Поддавшись на ее уговоры, отец решил отправить нас в другой город к его родителям. Сначала на лето, а потом, когда наступил учебный год, то отец сказал, что оставляет нас еще на какое-то время.
Мне пришлось пойти в новую школу, но больше всего я переживала из-за того, что не могу пойти на могилы матери и сестренки. Мне ужасно не хватало разговоров с ними.
Бабушка и дедушка, отцовские родители, жили в частном секторе. У них был свой дом и сад. Дед Матвей был человеком суровым, а бабушка во всем слушалась его. Мы с Настей очень скоро поняли, что и в этом доме нам не слишком рады, и приняли нас дед с бабкой скорее только из необходимости. Не сдавать же нас в детский дом при живых-то родственниках. Что люди скажут?
Мы с сестрой старались особо не озорничать и не нарываться. Даже я со своим несносным характером никогда не лезла на рожон, страшась деда как огня. Насте было тогда всего пять лет, но она отчего-то все равно помнит тот день в мельчайших подробностях. К нам в сад пробрался соседский котенок и залез на одну из любимых яблонь, что дед берег как зеницу ока. Я даже дышать рядом с этим деревом боялась.
Недолго думая, сестра забралась на дерево и пыталась достать котенка. Ветка под ней хрустнула и надломилась. Настя свалилась на землю. Я видела, как поменялась в лице сестра, и причиной этого были вовсе не царапины на коленке.
Яблоня как раз недавно зацвела и стояла теперь, словно невеста в подвенечном платье. Дед, глядя на свою любимицу, постоянно приговаривал: «Ах ты, моя красавица! Моя лапушка! Ненаглядная моя!». Я, помню, в душе смеялась над нежными словами, что суровый дед говорил об обычной яблоне. Теперь же мне было не до смеха. Насте, конечно, попадет. Но и мне тоже за то, что недосмотрела за ней.
Я с ненавистью посмотрела на сестру и, заметив ее дрожащие губы, неожиданно для себя приняла решение. Я пошла к деду и сказала, что это я сломала ветку его любимой яблони. Пожалуй, это было первое мое взрослое решение в жизни. Вот только причина, по которой я так поступила, мне была еще не ясна.
Дед залепил мне пощечину. Как взрослой. У меня даже в ушах долгое время звенело. А потом я увидела, как к нам приближается Настя. Смело встав между мной и дедом, сестра сказала:
— Бей меня, это я сломала твою яблоню!
Глаза ее горели, на щеках алел румянец. Я видела, что ей ужасно страшно, но Настя, выпрямив спину и задрав подбородок, не двигалась с места.
Дед переводил глаза с меня на сестру, ноздри его раздувались.
— Чтоб вас обеих! — проронил дед и пошел прочь.
Когда дед скрылся из виду, я посмотрела на свою сестру и как будто увидела ее впервые. Точнее, почувствовала в ней родного мне человека, того, кого у меня на земле, как я до этого считала, не было. Я заметила, как трясутся ее губы, видимо, от пережитого ужаса, и впервые за всю нашу с ней жизнь обняла хрупкое тельце своей сестры.
Именно тогда мы с Настей стали сестрами. Сломанная ветка цветущей яблони сделала это. И с тех пор яблоневый цвет стал для нас своеобразным символом нашего единства.
— Яблони-то цветут, а вот когда ты у меня наденешь подвенечный наряд? — усмехнувшись, спросила я Настю.
Настя уже целых три года встречалась с Борисом, и парень несколько раз делал ей предложение. Вот только моя сестра отчего-то никак не могла решиться связать себя узами брака.
— Не знаю, Люба, — задумчиво проговорила сестра.
— Но ты же его любишь?
— Люблю.
— Вот! И парень он хороший, для семейной жизни самый подходящий.
— И я так думаю, но…
— Да что за «но»? Мне-то ты можешь объяснить?
Настя ответила не сразу, как бы собираясь с духом.
— Мне страшно, Любань! Я как вспомню наше с тобой детство, так и все желание создавать семью куда-то улетучивается.
— Стоп! Причем тут наше детство?
— А притом! Если у нас с Борисом будут дети и с кем-нибудь из нас, со мной или с Борей, что-нибудь случится или мы вдруг разойдемся, то все будет точно так же, как было у нас в детстве!
— Настя, это полная чушь! Нельзя смотреть на жизнь сквозь призму плохих воспоминаний. И вообще, что за ерунда у тебя в голове? Во-первых, все люди разные, и хороших людей намного больше. Во-вторых, почему с кем-то из вас обязательно должно что-то случиться? Это же просто фобия какая-то! Посмотри на нас с Генкой! Мы ругаемся и миримся, но никто из нас не собирается из-за этого бросать семью. И дети наши вроде бы как довольны своей судьбой. Поэтому не нужно проводить параллели.
— Может быть, ты и права. Но я никак не могу справиться с собой.
Настя печально вздохнула. Я поняла, что с этим нужно что-то делать, и для начала решила выяснить, как давно она общалась со своей матерью?
Нина, вторая жена моего отца и мать Насти, теперь жила в Санкт-Петербурге. Ее муж владел сетью цветочных магазинов, и Нина мнила из себя этакую цветочную королеву. Я знала, что всякий раз после общения с ней Настя впадает в депрессию.
Моя бы воля, так я лично бы задушила свою первую мачеху, потому что, на мой взгляд, она была намного хуже Инги. Инга, нужно сказать, до сих пор жила с нашим отцом, и им обоим до нас с сестрой не было абсолютно никакого дела. Собственно, как и нам до них. Я уже успела уяснить, что родство в нашем мире не дорого стоит. Вот наш отец хотя и был нам с Настей самым что ни на есть родным, но мы его таковым никак не могли назвать. Даже если бы пожелали. Разве родной отец может годами не вспоминать о том, что у него есть дети?
А взять мать Насти, Нину! Эта вообще первый раз вспомнила о Насте, когда сестра готовилась к выпускному в одиннадцатом классе! Правда, после этого Нина начала регулярно звонить своей дочери и промывать ей мозги. Причем их общение сводилось в основном именно к телефонным разговорам. То есть к себе в свою богатую и уютную жизнь Нина Настю ни разу не пригласила. Сама приезжала раза три повидаться с дочерью и во время этих визитов умудрялась довести Настю чуть ли не до истерики своими нелепыми советами и прочей «заботой».
Вот и о том, что Настин жених Боря отчего-то пришелся не ко двору его будущей теще, я тоже прекрасно знала. Не понимала только, чем именно Боря не угодил Нинке?
— А как там Нина, все у нее хорошо? — спросила я сестру, как будто просто для поддержания разговора.
— Со своим мужем Аркадием опять поссорилась, — нехотя ответила Настя.
— Что на этот раз они не поделили?
— Вроде бы мама просила переписать на нее один из цветочных магазинов, а Аркадий заупрямился.
— А для чего ей магазин? Она что, решила самостоятельно заняться бизнесом?
— Тебе правда интересно? — сестра посмотрела на меня с недоумением.
Я никогда ранее не проявляла интереса к жизни Нины, а тут вдруг такое участие.
— Мне интересно, с какой стати ты стала приплетать наше с тобой не безоблачное детство к твоим отношениям с Борисом? Что-то я раньше за тобой подобного не замечала, — честно призналась я.
Настя слабо улыбнулась.
— Ты права, как всегда. Нет, я и раньше сомневалась в том, нужно ли мне выходить замуж за Бориса, а теперь, когда мама сказала, что…
— Что?
— Что Борис ей напоминает нашего отца, и как бы история не повторилась.
— Это чем ей Боря напомнил нашего папочку? — вскричала я. — Не вижу ни малейшего сходства!
— Помнишь тот случай, когда я нашла в машине Бори чужую заколку для волос? — спросила Настя.
— И что? Борис же объяснил тебе, что подвозил свою сотрудницу, даму в годах, с которой ты, ко всему прочему, знакома.
— Я помню. Но…
— Что, но? Договаривай!
— Я случайно рассказала об этом случае маме, и она засомневалась в том, что Борис сказал мне правду. Мама даже привела пример из их жизни с отцом, когда был абсолютно аналогичный случай. Только вместо заколки в машине отца мама обнаружила губную помаду.
— И что? То, что наш папочка был нечестен с твоей матерью, автоматически распространяется на других мужчин? Скажи, у тебя есть еще что-то, что давало бы повод сомневаться в верности Бори?
— Вроде бы нет, — неуверенно ответила Настя.
— Не вроде бы, а нет! И я это точно знаю! Как знаю и то, что Боря тебя любит!
— Отец тоже уверял, что любил мою мать, — насупившись, проговорила Настя.
— Да что ты заладила — отец, отец! Что же теперь, всех мужиков под него равнять? Вот мой Генка напоминает тебе нашего отца?
— Ничуть, — улыбнулась Настя, — но это же Генка. Он другой!
— Вот и Борис другой!
Настя пожала плечами.
— Не знаю, может быть, ты и права. Когда ты так говоришь о Боре, мне и правда становится спокойно на душе. Но вот когда о нем говорит мама, наши отношения с Борей как-то окрашиваются в другие тона.
— А ты поменьше слушай свою маму, — недовольно пробурчала я, — тоже мне нашлась советчица! То ей дела никакого до тебя не было, то вдруг озаботилась твоей судьбой!
— Люба! — остановила поток моего недовольства сестра.
Тема эта уже не раз всплывала между нами, и мы ни разу не пришли к согласию по поводу истинной причины, по которой Нина объявилась в жизни Насти. Сестра считала, будто ее мать с возрастом стала более чувствительной, и поэтому родственные узы для нее теперь на первом месте. Настя уверяла, будто бы ее мать не раз со слезами на глазах просила прощения за то, что оставила дочь, когда та была маленькой. Слезы матери так тронули Настю, что она полностью простила ее. Правда жизни заключается в том, что любой ребенок, даже становясь совсем взрослым, не перестает нуждаться в матери. Даже если эта мать, словно кукушка, бросила свое дитя в чужом гнезде.
Я же ни секунды не верила россказням Нинки о внезапно нахлынувших материнских чувствах. Максимум, во что я могла поверить, — это то, что ее сентиментальность навеяна чувством вины, что тоже частенько посещает людей, когда они перешагивают определенный возрастной порог. Но и в этом случае Нинка пытается при помощи общения с дочерью оправдать саму себя. Как бы стараясь показать всему миру, что она хорошая мать. Хотя и несколько запоздала со своей заботой.
Но и помимо этого предположения, которое могло бы объяснить причину появления Нины в жизни моей сестры, я прямо сердцем чувствовала какой-то подвох. Часто ругала себя за это, понимая, что тут может сказаться мое личное негативное отношение к мачехе. Но ничего не могла с собой поделать.
Некоторое время спустя Нина все же удивила меня, заставив посмотреть на ситуацию вокруг нее несколько иначе. Мачеха пригласила к себе в гости в Петербург Настю вместе с Борисом, вероятно, изменив свое мнение об этом парне.
Ребята взяли отпуска на работе и довольные уехали. Но не успела я искренне порадоваться тому, что все так обернулось и моя тревога оказалась ложной, как Боря вернулся обратно. Один. На расспросы о том, что случилось, отвечал односложно: «Все нормально».
Я позвонила сестре и попробовала выяснить у нее, что заставило Бориса уехать из Питера до окончания их отпуска? На что Настя мне сказала, будто Борис сошел с ума и приревновал ее к сыну Аркадия. Я слышала о том, что у мужа Нины, Аркадия, был сын от первого брака. Но мне казалось, он был женат и к тому же намного старше нашей Насти.
Я не понимала, что происходит. Борис всегда мне казался довольно рассудительным молодым человеком. Он не стал бы ревновать без повода. Но не могла же Настя на самом деле увлечься сыном Аркадия?
Все разрешилось, когда спустя несколько дней после приезда Бори, домой вернулась сама Настена. На бедную девочку было страшно смотреть, а после ее рассказа о том, что на самом деле произошло в Санкт-Петербурге, я твердо решила, что убью свою мачеху!
Сначала Настя никак не хотела мне ни о чем рассказывать. Отмалчивалась или отвечала на мои расспросы уклончиво. Но после того как Настя увиделась с Борей, у сестры буквально случилась истерика.
— Он не верит мне, Люба! Он больше никогда не поверит мне! — плакала сестра, уткнувшись в мое плечо.
— Так, рассказывай, что между вами произошло, а там уже посмотрим, кто и кому больше не поверит! — строго проговорила я.
Когда я говорила таким тоном, Настя всегда подчинялась мне. Все же мне, можно сказать, пришлось самой воспитывать свою сестру. Остальным нашим родственникам до нас с ней не было никакого дела.
Настя всхлипнула и, вытерев глаза, наконец откровенно все рассказала.
— Сын Аркадия, Филипп, недавно развелся со своей женой. Я не сразу поняла, в чем тут дело. Думала, он просто такой обходительный человек. Гостеприимный и так далее. Мама настояла на том, чтобы мы с Борей остановились в квартире Филиппа. У него большая квартира в центре города, все городские достопримечательности в шаговой доступности и прочее. Когда Борис стал говорить о том, что хозяин квартиры ведет себя по отношению ко мне слишком навязчиво, я разозлилась на него. Упрекнула Бориса в неблагодарном отношении к моей матери и ее семье. А потом Боря ни с того ни с сего уехал, и я расценила его поступок как предательство. Кто же бросает свою невесту в чужом городе?! Ревность его я считала совершенно не имеющей оснований. Да только позже мне пришлось узнать о том, что все это вовсе не так, и у Бори были все основания так себя вести. Вот только я об этом ничего не знала.
— Так в чем же дело? Что произошло дальше?
На самом деле я уже примерно начала догадываться, кто за всем этим стоял. Но я и предположить не могла, насколько далеко этот человек мог зайти. И причины всего этого мне были пока не ясны.
— Когда Боря уехал один, я очень расстроилась. Мне было очень больно и ужасно обидно. Филипп пытался меня утешить, и вначале его забота казалась мне всего лишь заботой. Проявление учтивости по отношению к своей гостье, и все.
— А потом?
— А потом его утешения перешли в нечто другое. Я даже не сразу сообразила, что он делает. А когда я возмутилась, Филипп вовсе огорошил меня, сказав, что я веду себя несколько нелогично для человека, который сам желал именно этого.
— В каком смысле?
— Я тоже спросила его, что он имеет в виду? На что Филипп мне ответил, будто моя мама совершенно точно высказалась насчет моей к нему расположенности. Он сказал, что знает о том, что я приехала в Питер только ради того, чтобы попытаться завоевать его. И от жениха своего избавилась тоже ради него. Потому что, узнав его, Филиппа, поближе, я уже не сомневалась в своем желании быть с ним.
— И что же было дальше? — спросила я, скрипнув зубами.
— Я сразу же поехала к матери, и между нами наконец, состоялся откровенный разговор. Оказалось, в ее отношениях с Аркадием наступил кризис. И мама изобретала различные способы, как остаться при деньгах. По брачному договору при разводе ей ничего не светило. С чем пришла, с тем и уйдет. Но только мама не желала сдаваться. «Впереди у меня только старость, — сказала она, — богатый муж мне больше не светит. А вот ты еще молода и вполне можешь обеспечить нас двоих».
— Что значит «обеспечить вас двоих»?
Настя подняла на меня глаза. На ресницах ее вновь задрожали слезы.
— Она хотела продать меня! Словно куклу! Словно безмозглую куклу!
— Настя, успокойся! Никто не может управлять тобой! Я этого не позволю! Что она хотела — выдать тебя замуж за сыночка Аркадия и тем самым завладеть их богатством?
— В идеале да. Но она не была уверена, что Филипп настолько заинтересуется мною, чтобы сделать своей женой. Поэтому у нее был запасной план.
— Какой еще план?
Кончики пальцев у меня уже дрожали от ярости. Я страшно жалела о том, что не присутствовала во время этого разговора. Иначе бы разукрасила физиономию Нинке, как сделала это с тем парнем, который позволил себе лапать мою сестру, когда Настя была еще подростком. Я тогда не только разбила ему нос, но и сломала его шнобель. До сих пор у Игоречка кривая переносица. Сама видела, потому что этот Игорек сейчас в супермаркете грузчиком работает.
— Мать хотела, если не выгорит дело с Филиппом, попытаться свести меня со своим мужем Аркадием. Она сказала, что он давно на меня облизывается. Будто бы я напоминаю ему мою маму в молодые годы. Она поэтому раньше меня к себе и не звала. Боялась того, что Аркадий сбежит от нее ко мне. А теперь такая ситуация, когда я бы заменила ее, стала для нее, с ее же слов, единственным выходом не расставаться с красивой жизнью.
Я невольно сжала кулаки, стараясь все же не показывать Насте своего состояния. Девочка и без того напугана. Дважды пережить предательство собственной матери это не шутки.
Я обняла тогда сестру, и мы долго стояли так, словно заряжаясь энергией друг от друга. Так было всегда, с того самого времени, как сломанная ветка цветущей яблони объединила нас. В любом горе, что случалось с нами в жизни, мы жались друг к другу, как два одиноких деревца, и находили в этом силу двигаться дальше.
— Я сама поговорю с Борисом, — твердо сказала я, и сестра не стала возражать против этого.
Иногда кому-то третьему намного проще разъяснить истинное положение дел, ведь самим влюбленным мешают их эмоции. Борис выслушал меня очень внимательно и к концу повествования готов был присоединиться ко мне в моем желании задушить мать Насти.
— Я никогда не смел высказывать своего мнения насчет этой женщины, — сказал Борис, так же как я, пытаясь справиться со своими эмоциями, — но у меня просто не укладывается в голове, как можно быть такой жестокой с собственной дочерью?
— Знаешь, что сказал Генка обо всем этом и когда узнал о моем желании непременно отомстить Нинке?
— Что? — невольно улыбнулся Боря.
— Он сказал, что Нина сама для себя лучшее наказание!
— Отчего же?
Боря уже еле сдерживал смех, и тогда я, попытавшись говорить басом, повторила слова своего мужа: «У Нины не все дома! Она просто больная на всю голову! Таких лучше обходить стороной, а мстить им бесполезно. Она и без тебя живет в аду, сотканном из собственных интриг и самомнения. А бить ее все равно, что заехать кулаком по коровьей лепешке. Куче дерьма от этого ничего не будет, а вот тебе придется долго отмываться!».
Мы на пару с Борисом расхохотались, понимая, что Гена, как всегда, абсолютно прав. Муж у меня, хотя и работает обычным сварщиком, иногда любит пофилософствовать. И я просто обожаю его за то, что только Гена умеет подарить мне душевный покой одним подобным высказыванием.
— Бедная моя Настя! — проговорил Борис, когда наш приступ веселья закончился. — Мало ей того, что с ней случилось, так тут еще я со своими обидами. Ты знаешь, что именно мне наговорила Нина там, в Питере?
— Ты из-за нее уехал, из-за того, что она сказала?
Боря кивнул.
— Сложно было не поверить ей. Она была очень убедительна, знаешь ли. Разложила на чаши весов меня с моей работой простым водителем и пожилыми родителями, живущими на одну пенсию, и этого Филиппа, чей папочка владеет какими-то там несметными богатствами. К тому же Нина дала мне понять, что именно Филипп и желание Насти познакомиться с ним было причиной того, что Настя до сих пор не решилась выйти за меня замуж.
— Да уж. Приличная коровья кучка из Нины вышла. Просто необъятных размеров, — задумчиво проговорила я и добавила, — а ведь у нас с тобой, Боря, есть еще одна задача.
— Какая?
— Оградить Настю от ее матери в будущем. Как справедливо выразилась сама Нинка, богатого жениха ей уже не найти. Денег на безбедную старость у нее нет. А значит, что? Вполне может статься, что она не оставит Настю в покое.
— Ты права. Она начнет давить на жалость, и Настя сдастся.
— Вот мы с тобой и постараемся защитить нашу Настю от Нинки. Что-нибудь обязательно придумаем. И пусть она только появится, уж мы найдем способ особо не замараться от этой навозной кучи!
Настя и Борис поженились через три месяца. Нины на свадьбе не было. Как-то сестра сама для себя решила больше не доверять своей матери. Даже сказала мне однажды, что как был у нее один родной человек — сестра, так и остается. И она, Настя, ужасно рада этому факту!
Автор: Юферева С.
