Парень молодой учителем стал. Литературы и русского языка. В институте им лекции читали по методике. Скучно и нудно. Цели урока. Задачи урока. И прочее – теоретическое, сухое, серьезное.
Волнение было: получится ли? Современные дети часто неуправляемы. Какая литература? Другие интересы у них. И про книжки они не думают.
Коллеги-тетеньки. Наставляли в учительской: строго держи себя. Никаких эмоций. Пусть ученики усвоят, что образование – труд. Что надо напрягаться, и трудиться, трудиться, трудиться. Никаких поблажек.
День потратил на конспект урока. Все продумал. До мелочей. Однако все равно противно дрожали колени. Вдруг провал? Вдруг не смогу держать в руках эту избалованную разболтанную массу?
Понимаете, противно уходить побежденным. Дети же злорадствовать станут. И родителям расскажут. А те — директору пожалуются, мол, кого это вы в наш класс послали? Ребятам же образование получать надо. У них все впереди. А тут – ни рыба ни мясо. Жалкий несостоявшийся тип.
С другой стороны, не получится – значит – не получится. Заберу документы и уйду. Да и зарплата молодого учителя так себе.
Первый урок в четвертом классе. Пришел. Положил сумку на стол. Кто-то смотрел на него с любопытством. Кто-то явно занимался своим делом. Некоторые мальчики возились.
Прошелся по кабинету. Пусть изучат. Пусть привыкнут. Слева от доски книжный шкаф. Заметил, что рядами стоят книги Тургенева.
Выглянул в окно. Под кустом сидела маленькая невзрачная собачонка. Молнией мысль: это подсказка!
Открыл шкаф. Вынул одну книжку. И начал вслух читать. Хорошо поставленным голосом. Ярко и эмоционально.
Примерно через пять минут сюжет овладел вниманием маленьких слушателей. Глаза – на читающем. Заработало воображение.
А он искоса поглядывал на часы: только бы уложиться до конца урока. И читал – с вдохновением. С каким-то артистическим подъемом.
Напряжение в классе росло. Мертвая тишина.
Дошел до финала. Две девочки украдкой вытирали слезы. Лица были бледные. Некоторые к груди руки прижимали.
И вот последние предложения. Это про то, как Герасим утопил Муму. Звонок. Все сидят. Никто с места сдвинуться не может.
Мальчик один спросил: «Кто это написал? Кто»?
Ответил, что Тургенев и что он в следующий раз про него расскажет.
Шел по коридору и думал, что поломал все методические требования. Тетеньки-коллеги явно бы его осудили. И ученые педагоги тоже. Может, и родителям бы не понравилось.
Нужно было подняться с первого этажа на второй. В учительскую. И он вдруг ясно понял, что как учитель состоялся. Что произошло нечто, что нельзя назвать словами. И это нечто радовало душу. А еще почему-то была гордость – за себя.
Георгий Жаркой
