В 66 лет Ивана «списали» в пенсионеры, но он нашёл себе место по душе, исполняя свои обязанности так, что верилось с трудом, что сторожит территорию завода пожилой мужчина. И «напарник» его Лай был с ним до его последней минуты, охраняя своего спасителя.
— Ну вот, Михалыч, принимай рабочее место, по территории проведу, всё покажу, инструктаж сделаю, работай — не хочу, — Крюков похлопал Ивана по плечу.
Бывший сторож уезжал с семьёй к матери, куда-то далеко на юг, и очень был рад, что на его место быстро нашёлся кандидат. «Охранять территорию завода — дело серьёзное» — говорил Крюков, но на деле просто спал в каморке, не обращая внимания, что происходило ночью.
Бывшего сторожа часто вызывали на «ковёр», требуя объяснений в письменной и устной форме, но это не помогало. Кражи случались постоянно, мелкие, поэтому дирекция, поместив объявление о приёме нового сотрудника на стенд, закрыла на всё глаза. По объёму работы, сторожить такую территорию должны были два человека, но экономия сделала своё дело и на такую зарплату никто не шёл.
Самойлов Иван прошёл всю войну, но получив ранение в 1945 году, долго лежал в госпиталях. Только спустя время нашёл себя в учебном деле, преподавая в вечерней школе до тех пор, пока не произошли кадровые изменения. Пришлось уволиться. «»Списали» в пенсионеры», — говорил он знакомым.
Дома Самойлову было скучно, хотелось приносить пользу людям, а не себе и Иван Михайлович стал искать подработку. И вот, проходя как-то мимо проходной завода ЖБИ, на доске объявлений скучающий пенсионер увидел объявление. Прочитав только первые два слова «Требуется сторож», Самойлов решительно шагнул в сторону вахты. Этим же вечером Иван уже принимал дела.
Территория завода хоть и была большой, но практически на всей своей протяжённости имела добротный бетонный забор с колючей проволокой, что сводило к минимуму несанкционированное попадание кого-либо на территорию вне проходной и ещё двух въездов. Один въезд был оборудован рельсами, для доставки и отправки вагонов, а второй — автомобильный.
Иван обошёл всю территорию с бывшим сторожем и, приняв ключи, все их подписал.
— Вот и всё, сегодня приступай.
— Спасибо, — поблагодарил Иван.
— Да не благодари, было бы за что.
— А есть слабые места, где залезть могут? — вдруг спросил Самойлов.
— Э-э-э-э, есть одно, пойдём, покажу, — и Крюков повёл Ивана к небольшому участку, засаженному кустами.
Там, среди зарослей можно было пробраться к самому забору. Большая бетонная плита была расколота на две части, и одну часть можно было немного подвинуть, пролезть на территорию, выйти и вернуть часть плиты на прежнее место. Не одному человеку, конечно, три-четыре помощника понадобилось бы, чтобы было сподручнее. Между собой две половинки держались крепко, на железных прутьях.
— Только тут! — указал Крюков.
Самойлов проверил с обеих сторон слабое место, сходил в цех и попросил у рабочих сварочный аппарат и уголки. В нескольких местах приварил прутья, подлатал где мог и укрепил забор. Поработал на совесть, теперь можно было не беспокоиться, что кто-то сможет в этом месте проникнуть на завод.
И потекли размеренные рабочие будни. Ушлые работяги больше не выносили ничего с территории завода, так как к вечерней смене заступал Михалыч, и проникнуть обратно, минуя проходную, чтобы забрать спрятанное где-то, стало просто не реально.
Самойлов всё примечал. Время шло, наступили тяжёлые для предприятия года, начало девяностых ознаменовалось дефицитом, очередями и набеги на территорию завода стали слишком частыми.
Иван достал из гаража старый велосипед, смазал его и стал объезжать территорию на велосипеде. Быстро и действенно. Просил напарника, но руководству было не до сторожа, предприятие закрывало один цех за другим, увольняло работяг.
Однажды, сделав небольшой подкоп у забора, злоумышленники подсунули в дыру щенка в одеяле. Надежда была на то, что злая собака, которую не кормили неделю и держали в клетке, пролезет на территорию завода и нападёт на сторожа, когда тот обнаружит щенка и можно будет украсть что-то, пока старик разбирается с собакой.
Но как только открыли клетку, собака вырвалась наружу и убежала, до щенка ей не было никого дела. Щенок так и остался пищать у забора. Обнаружил его Иван только на следующий день. Пожалел. Забрал в каморку. Щенок ещё даже не пил молоко из блюдца, пришлось сторожу просить у жены соску и бутылочку, чтобы кормить маленького рыжего пискуна. Когда маленький комочек немного подрос, он постоянно лаял. Взвизгивал и протяжно тявкал.
— Хватит, ну пожалуйста, не лай! Не лай! — упрашивал и приструнивал Иван рыжий комок, но комок, казалось, ещё больше старался, раз это так привлекало внимание, и к удивлению сторожа стал отзываться на слово «лай». Так и появилась кличка у щенка.
Лай оказался на редкость послушным и умным псом, несмотря на то, что Иван особо ничему и не учил щенка. Лай всегда ходил везде с хозяином. Когда Самойлов уходил домой, щенок скучал на цепи, скулил. Тогда Иван признался жене, что хочет взять щенка в квартиру. Упрашивал долго, но однажды увидев меняющийся взгляд жены, обрадовался, обнял её и привёл вечером Лая домой. В квартире пёс вёл себя очень достойно. Так и остался жить у Самойловых.
Днём, как и хозяин, отсыпался, ночью ходил с ним на дежурство, охраняя территорию, да и скучно Ивану не было. Собака и чувствует, и видит лучше. С годами стали давать о себе полученные на войне раны, стало падать зрение. Но работу свою сторож оставить не мог, кто, если не он. Только при нём с завода перестали нести: ловил тех, кто пытался что-нибудь вынести очень быстро, отчитывал так, что люди потом рассказывали, что это совсем не старик, а явно моложе, просто прикидывается, легенды стали складывать, как кого поймал. На проходной проще было пронести деталь или вещь, чем в ночное время.
Человек был на своём месте, или, точнее, Иван относился к работе так, что этой работой можно было гордиться и ставить в пример. Честно, ответственно, исполнительно.
Не всем нравилась такая ситуация. В стране всё больше воровали, грабили. Беспредел творился повсюду. Бывший заключённый Штык, собрав шайку из пяти человек, никак не мог оставить мысль проникнуть на территорию завода и вывести всё, что плохо лежало.
Как-то днём, прогуливаясь по территории полупустого завода, Штык увидел в одном из ангаров несколько десятков металлических пластин, такие вполне можно было сдать на металлолом, клейма или другого опознавательного знака, кроме приклеенной серой бумажки на тяжеленных пластинах не было.
План у Штыка созрел быстро. Пригнать машину днём, погрузить листы, приготовив их к быстрому перемещению небольшим краном, и поставить машину вплотную к забору. Останется только с другой стороны всё забрать.
Оставался один вопрос. Сторож. Договориться было невозможно, год назад Штык сам пробовал и через дружков, угрожал, но Иван резко отвечал «нет».
Машину, стоящую у самого забора, Иван приметил сразу, поинтересовался, но все пожимали плечами.
«Может, не успели разгрузить и поставили, чтобы не мешала».
Такая версия вполне вписывалась в реальность. И Иван вернулся в каморку, всё же взяв машину и груз на заметку.
В первый обход всё было спокойно. Штык уже сидел со своей шайкой за забором. В первый обход совершить воровство не получилось. Слишком долго сторож шёл по территории, с которой открывался на машину прямой обзор. Тогда Штык подозвал к себе одного из помощников и на ухо ему что-то шепнул.
Иван вернулся к себе, поставил кипятиться воду в чайнике и стал доставать перекус, который приготовила жена. Лай ощетинился и, взвизгнув, зарычал.
— Тише, чего ты? — Иван подошёл к двери и толкнул её. Дверь застыла на месте. Иван толкнул дверь плечом. Заперто. Помощничек Штыка подпёр дверь так, чтобы возможности выбраться не было. Взял несколько газет, скомкал их и, подложив под боковую сторону каморки, чиркнул спичку.
Дым стал постепенно забивать помещение. Дверь не поддавалась. Иван выбил меленькое окошечко табуреткой, убрал осколки и просунул Лая наружу, отпустил.
— Зови на помощь!
Лай бросился к проходной. На половине пути, пёс заметил, как мужчина бежит к машине на территории завода. Лай, было, бросился к нему, но остановился и повернулся обратно.
У поста пёс принялся громко лаять, отбегал от проходной и возвращался обратно, словно требуя, чтобы мужчина пошёл за ним. Вахтёр всё понял. Побежал. Каморка вся заполнилась едким дымом. Вахтёр быстро открыл дверь и вытащил Ивана на улицу.
Лай обрадовался, начал прыгать и лизать лицо хозяина, а после вспомнил о мужчине у машины и бросился туда. Металл уже перегрузили, и злоумышленник бросился бежать. Лай догнал его и одним длинным прыжком достиг цели — вцепился в бедро.
Мужчина взвыл от боли и дёрнул пса, отцепить не удавалось, тогда мужчина принялся бить пса о железный столб, пока тот не разжал мёртвую хватку.
Чуть позже Лай кое-как дополз до каморки, перед которой лежал Иван, не подававший признаков жизни. Приехавший врач помотал головой. Лай закрыл глаза, понимая, что это конец.
На кладбище тихо шелестела листва. Свежий холм и небольшой бугорок рядом засыпали листья. Словно укрывая одеялом двух верных своему делу товарищей, для которых простая работа была сродни защиты границы Родины.
