Лариса не находила себе места — самый дорогой и любимый человек серьёзно 6oлeн. Она была уверена в этом. Иначе почему он стал грустный, грубый, раздражительный? Почему ушёл спать в другую комнату?
Когда она предлагает приготовить что-то особенное, Владимир отвечает:
— Не нужно, я ограничусь овощами.
Как овощами? Что значит овощами? Неужели проблемы с желудком? Может какие-то лекарства нужно купить?
В тот день у Ларисы случилась истерика от бессилия.
Муж долго смотрел на неё, слушал сопровождаемые плачем крики, потом тихо спросил:
— Может, мне совсем из дома уйти, чтобы ты оставила меня в покое?
— Как уйти? Куда уйти? Зачем уйти?
— Затем, что ты меня достала! Когда ты, наконец, поймёшь, что я хочу тишины и покоя. Мне обрыдли твои вечные трёп, заботы и гиперопека.
— Я же любя! Я, чтобы тебе было хорошо.
— Относительно хорошо мне было, когда дети дома были. Пока ты была ими занята, я отдыхал. Теперь дети сбежали от твоей гиперопеки и я принял удар на себя. Я устал! Я больше не могу так!
— Почему ты никогда не говорил мне об этом?
— Я не говорил? Миллион раз тебе говорили и я, и дети, но ты никого не слышишь. Ты хочешь, как лучше. Кому лучше? Тебе!
— Но…
— Почему сын ушёл из дома? Потому что ему не нравилось, что ты девятнадцатилетнему парню готова нос вытирать. Особенно противно, когда ты это делаешь при друзьях. Ты вела себя с ним как с маленьким ребёнком.
— Но я же хотела…
— Вот именно! Ты хотела! А сколько раз он просил тебя не делать этого? Ты его не слышала!
— Но…
— А дочь? Почему она в 18 лет замуж выскочила? Чтобы на законных основаниях свалить из дома!
— И развелась через три месяца.
— Потому и развелась, что выскочила за первого попавшегося, чтобы уйти из дома. И, заметь, после развода домой она не вернулась. Ты достала её поминутным контролем. Где была? С кем была? Что делала? С кем разговаривала? О чём говорили? Она даже одежду носила не ту, которую хотела, а ту, которую ты считала нужным.
— Я же мать! Я должна…
— Ты себя-то слышишь? Сплошные «я», а где мнение и желания других?
— Но…
— Дети сбежали и ты принялась за меня. Как проходят наши дни?
— Как?
— За завтраком ты трещишь о том какие планы у тебя на день и какая роль в них отводится мне, потом контролируешь, что я надел на работу (сам-то я не знаю как одеваться), вручаешь мне обед (которым можно накормить бригаду). Пять раз за день позвонишь… а тебе не приходило в голову, что ты отвлекаешь меня, мешаешь работать?
— Но…
— Простого словосочетания «я занят» или «я работаю» тебе недостаточно. Во время обеденного перерыва снова звонишь, чтобы узнать, что всё ли я съел… Сколько раз я просил тебя не делать этого.
— Но я…
— Вновь твоё «я», а я? Про меня ты подумала? Прихожу с работы и снова твой треп: как день прошёл, кто что сказал или сделал…
— Мы же должны делиться.
— Мы должны делиться, когда есть желание поделиться чем-то и интерес выслушать другого. В данном случае это удовлетворение твоего, а не моего желания и интересов. Сколько раз я говорил тебе, что мне не интересно, что не хочу ничего знать и рассказывать? Ты меня не слышишь.
— Я же хотела, как лучше…
— Кому лучше? Тебе? Месяц назад сказал, что хочу съездить с мужиками на шашлыки и что из этого вышло?
— Ты передумал.
— А почему?
— Почему?
— Потому что я сказал: » Хочу поехать с мужиками на шашлыки», а ты сказала: «Отличная идея! Мы с тобой так давно никуда не выбирались!» и кинулась собираться.
— Я думала, что мы вместе поедем.
— Если бы все ехали семьями я бы так и сказал.
— Но ведь мы давно никуда не выбирались.
— Потому что я устал от тебя дома и не хочу страдать ещё и на природе. Почему ты не поехала с подругами в сауну в том месяце?
— Потому что они сказали, что это девичник и тебе туда нельзя.
— Они же без мужиков были?
— Без мужиков.
— А ты почему не пошла?
— А как я без тебя…
— Лариса неужели так трудно понять — тебя слишком много в нашей жизни! Мы с детьми устали от твоей навязчивости, нам хочется свободы и покоя!
— Я же, любя…
— Из-за твоего «любя» мне хочется петлю на шею накинуть.
— А как же я?
Владимир махнул рукой и ушёл из дома, не забыв хлопнуть дверью.
