По витрине кафе неспешно катились вниз капли мартовского дождя, оставляли длинные мокрые дорожки. В жизни ничего не проходит бесследно. Всё откладывает свой отпечаток, который со временем может лишь слегка выцвести, но не исчезнуть.
На улице было холодно. «Никакой тебе весны…», ― понуро подумал Клим, сидя у окна и ритмично постукивая ложкой по стенкам голубой чашки с остатками кофе.
«И ни одного тебе лучика света…», ― бросил он ложку, откинулся на спинку дивана и вздохнул.
― Добрый день! Желаете что-то заказать? ― вдруг послышался знакомый голос из-за соседнего столика. Клим резко повернулся.
― Маша?! ― вырвалось.
Кареглазая официантка с собранными в низкий хвост светло-русыми волосами посмотрела на Клима. На груди у неё действительно блестел именной бэджик: «Мария».
― Я к вам сейчас подойду, ― улыбнулась и продолжила обслуживать посетителей.
Клим растерянно сел, а в голове продолжало крутиться ее имя. Имя ― и воспоминания десятилетней давности. Наблюдая за девушкой, Клим думал…
* * *
Это был единственный человек, который когда-то меня по-настоящему любил. Жаль только, что я особо не ценил этого. Не было бурных чувств, зато была красивая девочка, готовая по первому же звонку бросить все свои дела и приехать тебя ублажать, тем более что она хорошо это умела. Тут тебе и вкусный ужин, и приватный танец, и разговор по душам ― ей всегда был интересен мой мир, и она с радостью и подолгу выслушивала меня.
Вот только одно мне мешало с ней спокойно находиться: она постоянно толкала меня к действиям. Нет, я, конечно, мог подарить цветы или, скажем, денег на карточку отправить, если попросит, только ей нужно было совсем другое. Она постоянно надоедала мне намёками на свадьбу или хотя бы на то, чтобы съехаться жить вместе.
«А оно мне надо?» ― думал я. Живу свободной жизнью, наслаждаюсь тем, что никому ничего не должен, а тут ещё и девочка такая удобная, на всё ради тебя готовая. Я, можно сказать, стал центром и смыслом её жизни, мне это льстило.
«Маш, у меня своя тихая, размеренная жизнь, и никакое сожительство в мои планы не входит», ― говорил я ей всегда.
Только почему-то не задумывался, что в один прекрасный день она просто замолчит и уйдёт.
Это произошло не сразу. Сначала наши скандалы постепенно сбавляли обороты, она настаивала всё меньше и меньше (правда, я тогда думал, что она просто смирилась с нашими свободными отношениями). Потом наши бурные ночи перестали заканчиваться объятиями и разговорами: она просто отворачивалась и засыпала до утра. Дальше Маша перестала реагировать на каждое моё приглашение в гости, стала отказываться ― занята, устала.
А потом странно сыграла на контрасте: устроила такой вечер, что я до сих пор его помню, словно это было вчера. Ужин при свечах, танцы под медленную музыку, красивая, длинная ночь… Но что было странно: её периодически пробивало на слезы. Ну, кто их, женщин, поймёт? Не реагировал я на это.
А потом, после того дня, она просто исчезла. Я звонил, но в ответ слышал только короткие гудки, писал сообщения, но она меня заблокировала. Один раз пришёл к ней на работу, но Маша и тут концы оборвала: мне сообщили, что она уволилась пару недель назад. Значит, давно планировала уходить… «Ну, побегает и вернётся! ― подумал я. ― Сколько раз грозилась и всё равно приходила снова».
Но звонков от неё не было неделю, две, три… «Ну и пусть! Найду другую», ― отмахнулся я, будучи молодым, глупым, бестолковым парнем…
На моём пути с того дня было много женщин. Но мне уже сорок лет, а я всё ищу такую, как она. Ни в одних глазах я не видел такой же искренней любви и преданности, какую когда-то видел в её.
* * *
― Добрый день! Вы звали? Хотите сделать заказ? ― подошла Маша к столику Клима.
Мужчина стал рассматривать её с ног до головы: тонкая талия, перевязанная голубеньким фартуком, золотая цепочка, спрятанная под тонкую белую рубашку и всё такие же чистые, живые карие глаза.
― Здравствуй, Маша.
― Десерт? Салат? Первое или второе блюдо? ― открыла она блокнот и приготовила ручку.
― Маш, ну, перестань. Неужели не узнала меня с бородой?
― Клим, ты заказывать будешь или нет?
― Только если тебя.
Она закатила глаза, закрыла блокнот и развернулась, чтобы пойти на кухню. Клим поймал её за руку.
― Ну, прости, прости… Неудачная шутка. Давай поговорим? Я соскучился.
― Клим, ты знаешь, чего я хочу. Я всегда мечтала о маленьком семейном счастье, о детях, о муже, которого я каждый день буду встречать с работы… Ты не можешь мне этого дать.
― Маша, я за этот десяток лет многое пересмотрел в своей жизни. Давай поговорим, пожалуйста. Не убегай.
Маша слегка улыбнулась.
― Хорошо, дождись конца смены, и поговорим. А теперь не держи меня и дай спокойно поработать.
― Как же я долго ждал этого… ― обрадовался Клим и нехотя выпустил её руку из своей.
«Пусть уж будет, как она хочет. Ничем ведь не плохо иметь жену», ― и он погрузился в свои мысли.
До конца смены оставался ровно час. Это был самый долгий час в его жизни. Он вспоминал прошлое, мечтал о будущем, прокручивал в голове, что скажет сейчас, в настоящем, чем оправдает долгие годы своего отсутствия в ее жизни.
В назначенное время Маша подошла к нему и села на диванчик напротив.
― Ну, что, Клим? О чем поговорить хотел?
― Маш, я… Вёл себя, как дурак. Я понял, как ты дорога мне, только после нашего расставания, когда осознал, что во всех женщинах я ищу тебя.
― Чудесно.
― То есть?
― Продолжай, я слушаю.
Маша оперлась лицом на ладонь, а другой рукой взяла со стола ручку и начала что-то чиркать на белой салфетке.
― Маша, я понял, что не хочу тебя терять. Если ты вдруг не передумала, то предлагаю завтра же… Нет! Сегодня же! Перевезти твои вещи ко мне и подать заявление в ЗАГС.
Но Маша надолго замолчала, повернувшись к окошку, за которым всё еще лил дождь.
― Маш, так ты… Согласна? ― неловко прервал паузу Клим.
― А ты помнишь, о чем я всегда мечтала? ― посмотрела она на него.
― О семье…
― Нет, помнишь, я однажды описывала тебе свою идеальную жизнь? Как я её представляю.
― Мм… ― Он заметно напрягся, поскольку действительно забыл.
– Ладно, не пыхти. Я напомню. Любимый муж, который стремится обо мне заботиться и оберегать, который приносит мне кофе в постель, каждый день напоминает о том, как сильно ценит меня, но не только словами, а ещё и вниманием: например, после вечерних смен встречает меня с работы, чтобы не приходилось идти по темноте. У нас двое деток: мальчик и девочка. Каждые выходные мы проводим вместе, дома, или в парке, или в какой-нибудь семейной поездке…
― Я готов! ― перебил Клим, но Маша нахмурилась:
― Ну не перебивай! Так вот: мы живём в тихом, маленьком, южном городе, а лучше в каком-нибудь посёлочке на Кубани. Так, признаться, надоела эта Москва. У нас небольшой частный домик из жёлтого кирпича с зелёной крышей. На маленьком участке разбит огород, а в углу растёт высокое дерево, на ветви которого прикреплена деревянная лавка-качели. На ней катаются и играют наши дети, а мы отдыхаем по вечерам, укрывшись тёплым пледом. А ещё! ― воодушевленно расправила Маша плечи. ― С нами живёт рыжий кот и большая пушистая собака!
Клим слегка усмехнулся.
― Что ты усмехаешься?
― Машенька, тебе тридцать лет, а ты всё живёшь своей детской мечтой.
― Детская, не детская, но я бы хотела так жить.
― Ну, этого я не смогу тебе дать. У меня хорошая работа в Москве, я не готов её променять на копание грядок и уход за помидорами.
Маша усмехнулась.
― Да это я так… Просто к слову.
― Но всё остальное я обещаю тебе! Всё остальное будет, Маша! Пожалуйста, давай начнём сначала?
Она тяжело вздохнула.
― Ты думаешь, всё так легко забывается?
― Ну… Ты сама тогда захотела уйти.
― А ты даже не пытался меня искать.
― Я звонил, писал…
― И сдался спустя пару недель.
― Маш, ну что ты как маленькая?
― А знал бы ты, как я жила первые полгода…
― Так, ну, вот не начинай!
Снова вздох.
― А знаешь, хорошо! Не буду начинать! ― улыбнулась она и встала с дивана.
― Маша, ну, подожди! Я обещаю, что тебе больше не будет больно! ― Клим вскочил вслед за ней.
Но Маша, не реагируя, прошла к вешалке и принялась надевать пальто.
― Маша, ну, блин! Да! Я не обещаю твою деревню, но у тебя без меня ведь даже и первая часть мечты не сбудется! Соглашайся хотя бы на это!
Она всё ещё не обращала внимания.
― Маша! Ну, прости меня! Маша! ― повысил голос Клим, так, что на него уже стали оборачиваться другие посетители.
Она на мгновение остановилась, снова подошла к столику.
― Клим, я тебя уже давно простила.
― Правда? ― с надеждой заглянул он в её глаза.
― Конечно, правда!
В кафе послышался звон колокольчика: кто-то зашёл внутрь.
― А где наша мама? ― весело улыбался высокий мужчина, поддерживая сидевшую у него на шее маленькую девочку, чтобы та не упала.
― Мама! ― подбежал к Маше мальчик, пришедший с ними.
Официантка присела на корточки и крепко обняла сына.
― Дорогая, ты чего там стоишь? Я думал, уже третий кофе допиваешь. Мы чуть задержались из-за дождя.
― Да так. Клиент решил отзыв оставить, вот, мы и разговорились, ― Маша улыбнулась, в последний раз посмотрела на Клима и, не сказав больше ни слова, ушла.
Клим долго сидел в ошеломлении. На столе осталась лежать белая салфетка, на которой Маша что-то рисовала. Он подвинул её поближе и прочитал: «У меня своя тихая, размеренная жизнь…»
Автор: Елизавета П.
