-Валюш, а чего это ты здесь? Ты ж в соседнем подъезде живешь? – поправив большие, круглые очки, Марина Петровна удивленно рассматривала знакомую.
Валентина сидела на лавке у подъезда и, довольно щурясь, как кошка, подставляла лицо доброму, по-весеннему нежному солнцу. Но тут тень Марины Петровны, большая, как явившийся внезапно «Черный плащ», заслонила небесное светило.
-Да я, Мариночка, теперь тут работаю.
-Где? – нахмурилась Марина Петровна и обвела взглядом двор и добротную, выкрашенную «под дуб» лавку. – На скамейке, что ли?
-Ой, ха-ха! – Валя изо всех сил старалась не гаркнуть на знакомую, чтоб шла по своим делам и не мешала бдеть. – Да я ж в третий подъезд вахтершей устроилась. Не слыхала?
-Нет, не слыхала, — поджав губы, ответила Марина Петровна и, вдруг суетливо посмотрев на часы, заспешила по делам.
-Конечно, все она слышала. Просто пришла убедиться, — беззаботно раскинула руки женщина и положила их на спинку скамейки. – «Только свистни, он появится, Черный плащ»! – тоненько пропела Валя отрывок из мультфильма, что постоянно смотрел внук.
Многоподъездная высотка, родившись относительно недавно, уже жила полноценной, многогранной жизнью. Второй и третий подъезды, а именно отдельные их жильцы, ненавидели друг друга. С чего пошла такая неприязнь, мало кто знал. Но Валя знала. Когда сын купил ей квартиру во втором, третий стоял недоделанный. И до сих пор – во втором был мусоропровод, третий таскал свои кульки на помойку за воротами. Во втором подъезде работали все четыре лифта, в третьем – только два, причем пассажирских.
Валентина хорошо помнила, как ругался, на чем свет стоит, плечистый грузчик, который привез джакузи новым жильцам, да так и бросил это чудо у подъезда, потому что в лифт оное не влезало; помнила Валя и как потом приезжал кран поднимать ванную с надорванной упаковкой и засорившимися к тому времени дырочками, чтобы погрузить ее в квартиру через окно. Тот кран попортил новенькие, сочные газоны, второй подъезд стал ненавидеть третий еще больше. А третий, завидуя удобствам второго, хотя за квартиры заплачено было одинаково, ругал жильцов второго.
Ну, так и жили. Жила и Валентина, не думая ни о газонах, ни о чужих ванных и мусоропроводах. Переехав сюда из Копотни, пожилая женщина дышала полной грудью, гуляла в сквере, пила по вечерам кофе на застекленном балконе и улыбалась.
-Спасибо тебе, сыночек! – говорила она. – Ведь вырос же человеком!…
Она, понимала, конечно же, что здесь лишь временно, что потом нужно будет переезжать, но наслаждалась каждым моментом…
Потом случилось страшное. Из третьего подъезда со слезами и скандалом ушла очередная вахтерша.
-И чтоб ноги вашей в нашем доме больше не было! – кричала скандалистка Анька с первого этажа. – Ишь, удумала, прописку она здесь свою сделает! Ну, хитра!…
Худенькая, замотанная в платок чуть ли не по уши, девчонка, всхлипывая, тащила по асфальту чемодан, то и дело, оборачиваясь на крики Анны.
-И только посмей мне нажаловаться, мигом миграционную службу вызову! – Анна Михайловна угрожающе выпятила бюст и погрозила кулаком.
Ей здесь квартиру тоже купили родственники. Но дело было, как потом догадалась Валентина, не в обеспечении счастливой старости Анечки, а, скорее, в покое ее молодых родственников, с которыми она сначала жила в трешке на Языковском. Невестка приходила домой только ночевать, сын сидел в комнате и не пускал мать на порог, но та все равно пристально следила за жизнью молодоженов. Тогда и пришла ребятам в голову шальная мысль – отселиться куда-нибудь подальше. Выбрали район, покумекали, где взять финансы, вложились в строительство, а потом оказалось, что у Аниной невестки аллергия на какие-то пихты, что щедро насажали под самыми окнами нового дома. Выкапывать деревья дизайнеры отказались, тогда Ане пришлось, конечно, со слезами и причитаниями, спасти ситуацию и отправиться на поселение в новенькую квартиру. Чудеса техники, коими была напичкана квартира, близость магазинов и слезные уверения сына, что будет держать мамулю в курсе всего, возымели должный эффект. Аня переехала, обжилась. Даже «Драконье дерево» с красно-коричневыми листьями, действительно напоминающими лапу дракона, «заколосилось» на утепленном балконе, попугай в клетке перестал беспрерывно драть у себя перья, нервно чирикая, а соседи улыбались и здоровались со статной Анной Михайловной, чувствуя ее внутреннюю силу.
Проблемы с лифтом и мусоропроводом Аня как-то отодвинула, потому что жила на первом этаже и не заказывала этих чудных «Джакузей», в которых боялась утонуть, а мусора от нее было, как от котенка, нетрудно и так вынести…
Но Ане нужно было кого-то воспитывать. Скоро таким объектом была выбрана молоденькая Тамара, работавшая в третьем подъезде вахтером.
-Она совершенно не справляется, а только варит свои немыслимые похлебки, смотрит телевизор и водит мужчин! – выступала Анна Михайловна на собрании «третьеподъездников».
-Да это брат мой приходил, и всего один раз! – обиженно оправдывалась Тамара.
Но ее никто не слушал, потому что мощь Аниных легких перекрывала тонкий писк провинившейся Тамарочки.
-Знаем мы этих братьев! – скривилась женщина. – Так еще участковый выяснил, можно ли тебе тут прописаться временно. Вот ты и попалась!
Анна Михайловна победно вскинула указательный палец вверх, все закивали. Тамара совсем сникла.
-Я предлагаю голосование за изгнание этой распутной девицы!
Большинство воздержалось, но решение было принято…
…-Анна Михайловна! Сядьте, отдохните, ведь голос потеряете! – Валентина добродушно кивнула в знак приветствия и указала глазами на место рядом с собой. – Ушла она уже, ушла. Успокойтесь!
Так, слово за слово, и получилось, что Аня уговорила Валюшу стать их вахтером. Или Валя просто позволила себя уговорить.
-А что! Платят им хорошо, рядом твое жилье, если что, ты раз – и дома. Сиди себе в каморке, да поглядывай, кто куда пошел. Ну, конечно, еще надо следить за чистотой, ведь уборщицы у нас нет.
-А куда ж она-то делась?
-Уволили. Лифт после таксы Петра Петровича, ну, этого атлета нашего, так и не отмыла…
-А… Ну, да. И сколько платят, говоришь?
Анна Михайловна назвала цифры, чуть приукрасив, чтоб собеседница точно согласилась.
-Ладно. Но временно, пока замену мне не найдем. А то, я смотрю, порядка у вас так и нет… — тут Валя скептически покосилась на Аню, но та и не заметила.
Анна Михайловна довольно кивнула, сказала, что оповестит других жильцов.
Вечером состоялось собрание по поводу знакомства с новым вахтером.
-Вот, прошу любить и жаловать, Валентина Егоровна будет работать на ответственном посту. Все запомнили?
Народ послушно кивнул, кто-то даже сфотографировал Валю.
-А не лазутчик ли это из второго подъезда, что нас ненавидит лютой ненавистью? – вскинулся, было, кто-то, но Анна Михайловна строго, осуждающе посмотрела на выскочку, тот слился с бежевой стеной.
Валентина договорилась, что приступит со следующего утра.
-Сынок, я теперь работать буду! Да, вахтером. Где? Что ты спросил? Где? А! В третьем подъезде. Да брось, мне интересно, помогу людям. Это временно. Да не волнуйся, буду я дышать воздухом, буду!…
…Чтобы исполнить данное сыну обещание, Валентина Егоровна выходила посидеть на лавочке. Радиотелефон всегда был при ней, чужие мимо все равно не пройдут.
-Здравствуйте, тетя Валя! – пузатенький Николаша, возвращаясь из школы, всегда здоровался со старушкой.
-Здравствуй, милый! Ну, как там?
-Где? – Коля останавливался, крутя в руках мешок со сменкой.
— Знамо где, в школе!
-Нормально. Тройка по русскому. Матери только не говорите…
-Опять тройка! Да что ж там у вас такое, касатик! Ну-ка, достань-ка мне тетрадочку.
-Не надо, я пойду лучше! – Николаша начинал хмуриться и почесывать от волнения переносицу.
-Вынимай, говорю. Надо как-то из тебя человека делать!
И Валентина делала.
Пока родители Кольки были на работе, она вылавливала пацана из компании таких же разгильдяев, сажала у себя в каморке и диктовала, диктовала, диктовала… Коля кряхтел, хныкал, но знал, что такое стихийное репетиторство согласовано с родней, и помалкивал.
Потом, через много лет, он будет рассказывать своим детям, как писал сочинения в маленькой комнате, где всегда пахло сдобной выпечкой, потому что Валя без угощения на работу не ходила, как прибегал потом туда, чтобы показать свою пятерку – первую, заслуженную, без минуса, как радовались глаза Валентины Егоровны, а рот улыбался, скомкав старенькие щеки и напустив морщинок…
…Марина из второго подъезда с Валей больше не здоровалась, поджимала губы и отходила.
-Ничего, надо ж людям о чем-то переживать, — пожимала плечами Валечка. – Интриги, как без них…
Как-то очень быстро Валечка выучила всех жильцов, здоровалась, называя непременно по имени, те кивали и улыбались.
Анна Михайловна бдительно следила за «новенькой».
-Валюш, а что лифт такой грязный сегодня? – как бы между прочим, спрашивала она. – Вроде договаривались, что за уборку там вы тоже отвечаете.
-Да, Анечка, да. А ваше деревце так красиво смотрится! Я вчера на лавочке сидела, так прям как экзотические джунгли!
-О! Вам, правда, нравится?! А мои, ну, сын с невесткой, прям нос воротят, говорят, чтобы я растение это выкинула. Ничего не понимают в красоте. А что с лифтом-то?
-А вы ездите? – вопросом на вопрос ответила Валентина. — Вы ж на первом живете!
-И что с того! – начала закипать Анна Михайловна. – Я вас наняла, по сути, мне и отвечать!
Валентина Егоровна, покивав, положила руку на плечо собеседнице.
-Посидите, я сейчас приду.
Аня недовольно посмотрела на часы.
Валя вернулась с какими-то бумагами.
-Ну, давайте смотреть. Это наш с вами договор. Так… Так…
Вахтерша водила скукоженным пальчиком по строчкам.
-Что-то про уборку нет ничего. А! вот, нашла. Читаем: «За уборку лифта, во имя благополучия всех жильцов, отвечает Анна Михайловна Потапова».
-Что? Что вы несете?! Дайте сюда!
Аня выхватила документы из рук Валечки, прищурилась и перечитала текст.
-Как это вообще здесь оказалось? Чушь! Это вы сами приписали!
-Ну, не знаю. Тут и голосование жильцов приложено, и ваша подпись стоит…- Валя растерянно развела руками. –Да и деньги за уборку, насколько я знаю, у вас так и лежат.
-И лежат, и что такого! – начала Аня, но потом осеклась.- Ладно, я найду уборщицу. Вот почему все должна делать я?!
Она еще что-то бубнила, потом долго двигала на балконе свое «Драконье дерево», ища выгодный ракурс для вида с улицы…
Через неделю в доме появилась уборщица. Да не какая-нибудь, а с дипломом о соответствующей подготовке.
-Валентина Егоровна! Это Елизавета. Она теперь у нас убирается. Вы ее впускайте, пожалуйста.
Лиза быстро зыркнула глазами на вахтера, осмотрела кладовку, где стояли швабры, зацепила вниманием пульт управления домом, и приступила к работе.
-Лизонька, а что, у вас семья, детишки есть? – как-то спросила ее Валя. У нее остались от внуков книжки для малышей, нужно было кому-то отдать, чтобы освободить место для новых энциклопедий.
-Нет. Некогда мне все это.
-Ну, понятно, молодая, надо подзаработать, — кивала Валентина, а потом, завидев, как к подъезду идет девчонка из сто тридцатой квартиры, высунулась в окошко.
-Ну, милая, сдала?
-Сдала, тетя Валя. На «четверку». Спасибо вам большое!
-Да не стоит! Приходи чай пить, еще поговорим!
-Хорошо! – девушка зашла в лифт и нажала нужную кнопку.
Елизавета, натирая плитку, уложенную по стенам рядом с почтовыми ящиками, быстро оглядела девчонку. Сережки, браслет, сумка дорогая…
-А что красавица сдавала? – спросила уборщица.
-Историю. Ох, и умная девка, только рассеянная. Прям беда…
-Вы, что, тут всех знаете? — Лиза шлепнула тряпкой по полу. – Молодежи-то много живет?
-Много. Ну, как молодежи… Для меня все молодежь, — засмеялась Валентина Егоровна. – Сейчас, подожди.
Она снова высунулась в окошко.
-Молодой человек, вы к кому? Да еще с таким красивым букетом!
-В семидесятую. Курьер я, впустите?
-Нет, распоряжений не поступало, — важно полистав журнал, ответила вахтер. – Звоните заказчикам, пусть меня предупредят.
Елизавета усмехнулась, глядя на паренька.
-Да, Аким Георгиевич, — уже через минуту Валя беседовала с жильцами. – Заказывали? Пропускаю. А цветы очаровательны! – прошептала женщина. – Вашей супруге очень понравятся!
-Вашими бы устами… — вздохнул Аким.
Он недавно крепко рассорился с женой, жили теперь, как два чужих человека – он сосиски себе на одной конфорке варит, она стейки куриные поджаривает на другой, все молчком. Супруги толкаются, мешают друг другу, но мириться не хотят…
-Грешки цветами не замолишь! – Лиза бросила перчатки на дно пустого ведра. — Изменил он ей, что ли?
-Кто? Аким-то?! – Валя расхохоталась. – Ему семьдесят, если не больше. Я сомневаюсь. Другое у них, но нам об этом знать не положено! – тут она включила радио, где надрывался Юра Шатунов.
-«Белые розы, белые розы…» — стала подпевать тоненьким голоском Валентина, села за стол и продолжила вышивать слона. Большое, ушастое животное странно перекосилось, перетянутое пяльцами, хобот зажался где-то сбоку. – «На белом, холодном окне…».
Лиза переоделась, а пока завязывала волосы в красивый, чуть растрепанный узел, осмотрела камеры видеонаблюдения, мельком прошлась глазами по проводам на стенах.
-Да у вас тут настоящий наблюдательный пункт! Глаза не разбегаются? – бросила она напоследок.
-Нет. До завтра, милая! – Валя даже не стала оборачиваться, чтобы проститься с уборщицей. Уж очень жалостливо пел Юра про свои розы.
Глаза у Вали не разбегались никогда. Бывший диспетчер, она умела совмещать приятное с полезным и следить одновременно за тысячью показателей на мониторе…
…Синюю, грязную машину, маячившую на другой стороне дороги, Валентина приметила давно. Вот уже который месяц авто приезжало, топталось на месте часа два, а потом разворачивалось и удирало так, словно за ним гнались.
-Да что ж это такое? – удивлялась Валя. – Марин, — спросила она как-то соседку, частенько сидевшую на улице и, возможно, что-то знавшую. – Чья машина-то? Синяя-пресиняя, но старая, номеров я не видела.
-Я не знаю и знать не хочу, — процедила сквозь зубы Марина Петровна.- Да и вообще, тебе надо, выясни. Ты ж работаешь тут!
-Брось, ты что обижаешься! Глупости какие-то, как будто в разных песочницах сидим, и лаемся! А, между прочим, наша Галочка с восьмого этажа на вашего Никиту заглядывается. А ты тут разводишь – мое-твое…
-Валя! Когда двор нужно было облагораживать, а подрядчик сбежал, кто деньги собирал? Чтоб всю вот эту грязь засыпать? Кто, скажи!
-Ну, мы с тобой. Второй подъезд. Первый еще, пятый чутка…
-Вот именно! А третий что?! Самые бедные были? А теперь наши газоны портят и асфальт рушат! А кто тогда добился, чтобы фонари поставили другие?!
-Опять мы, — согласилась Валентина.
-Вот, а ты у них служишь…
-Хочешь, я буду у нас служить? Маринка, оставь все это! Мы с тобой старые, вот и тянет нас к земельке – газоны-вазоны… Следим, стараемся, старая закалка аукается. А молодым некогда, на работу в семь уезжают, в девять приезжают. Какие там им общественные вопросы…
-Ну, да. А как помрем, то все по миру пойдет, — махнула рукой Марина и ушла домой.
Валя, еще немного посидев на скамейке, тоже пошла на пост.
Ближе к десяти вечера притащился Ванька, сосед с двадцатого этажа, долго стучал в подъездную дверь и просил жену его впустить, потом, когда Валя объяснила, что до своей квартиры он еще не дошел, смутился, сел прямо на ступеньки и, хныкая, рассказал, как потерял все женины деньги, что она дала на какие-то важные расходы.
-Понимаешь, теть Валь, в автобусе вынули! Чувствую, что-то копошится сзади, ну, толпа, все понятно… Хватился уже на работе. Ритка убьет. Я ей не звонил, боюсь.
И он всхлипнул еще жалостливее, привалился плечом к перилам и закрыл глаза.
-А чего напился-то? Для храбрости?
-Да.
-Помогло?
-Нет.
-Молодец. Иди к Рите, скажи, как есть. Про карточки банковские вы, ребята, не слышали, что ли?! Чего по городу с купюрами таскался?!
Иван осторожно поднялся, прошагал к лифту, широко расставив ноги и держась за стену.
-Теть Валь, а какую кнопку жать? – услышала женщина жалобный голос.
Валентина что-то прикинула в уме, то ли про своего вышитого слона, то ли про Ваньку, и ответила:
-На ту, что красным кружочком помечена.
-И правда! – радостно ойкнул Иван.
Лифт закрылся и взмыл вверх…
Рита не ругала мужа. Еще утром она рассказала Валентине о тяжелой ноше мужа, получила от нее нагоняй за то, что так рискует, вся испереживалась, потому что муж не брал трубку целый день, и теперь, заплаканная, отпаивала Ваню крепким кофе на застекленном балконе.
-Ладно, еще накопим, — уверенно сказала она…
…Синяя легковушка еще помаячила у дома и уехала, не зажигая фар…
…Лето резво и смело вступило в свои права. На улице было душно, на горизонте грохотал гром, молнии рисовали на тучах причудливые узоры, скрючившись и разломавшись на тысячи ветвей.
Валентина, ловя лицом ветерок из форточки, опять вышивала. Слон все никак не хотел шагать из джунглей. Лапа выходила кривой, неаккуратной, Валентина каждый день распускала вышивку и принималась делать все сначала.
-Дэнс ми ту зе енд оф лаф, — пела женщина, подтягивая за радио. – Танцуй со мной…
Она встала, аккуратно отодвинула стул и закружилась в легком вальце. Слон танцевал вместе с ней, в немом крике подняв свой длинный хобот.
-Устал? – спросила она. – Ничего, скоро закончу, скоро… Поскорее бы уже, я тоже устала…
В доме горело на удивление мало окон. Жильцы расползлись по дачам, належивать загар и жарить шашлычки. Входная дверь лишь изредка открывалась, когда несчастный «невладелец» загородной фазенды, наконец, преодолев пробки, с проклятиями шел домой.
-Здравствуйте, Анна Михайловна! – Валя высунулась в окошко. – Как поздно вы! Наверное, очень устали!
-Нет, ничего. Шопинг, Валечка, в любом возрасте, я подчеркиваю это, приносит только положительные эмоции!
Она с громким плюхом поставила пакеты на пол, вынула из сумки ключи и, подхватив покупки, заковыляла к себе. Ноги ужасно ныли, пятки были стерты новыми босоножками, но на лице – счастливая улыбка.
-Кремень! – улыбнулась Валентина.
-Увезу тебя в тундру, увезу тебя… — заливисто пело радио, шурша и гнусавя, когда над домом пролетал самолет.
Валя тоже просила увезти е в тундру, пела уверенно, с азартом. А потом почувствовала, как сильно захотелось спать. И до лежачка, что стоял в уголке, не дойти. Чашка с тропическим закатом на картинке выскользнула из женских рук, тело грузно осело на пол, Валя захрапела, неудобно уронив голову на грудь.
Дверь подъезда скрипнула, кто-то прошмыгнул внутрь, потом еще двое. Они шептались, Анна Михайловна, откуда-то взявшаяся на лестничной клетке, в облегающем тело спортивном костюме, проводила гостей, уточнив, куда им следует пойти, как себя вести.
Кто-то заглянул в каморку вахтера, увидел, как Валя улыбается во сне, и тоже улыбнулся.
-Нет, Лизок, что ни говори, а бабулька эта просто как из сказки!
-Сопли подбери, и вперед! – гаркнула Анна Михайловна.
-Ладно, ладно!…
Планомерно обшаривая квартиры, воры двигались с последнего этажа на первый, сносили чемоданы, полные дорогих вещей. Они отключили камеры, обманули «умные» устройства, что напридумывали себе жильцы. Все было так просто, что Лиза тихо рассмеялась, примеряя сережки и браслетик, что когда-то видела на той девчонке, прятала в рюкзак ожерелье жены Акима Георгиевича, сметала в черный мешочек кольца сестер Тряпкиных, что жили в девяносто восьмой…
-Хорошо, поспешим. Скоро… — Анна Михайловна почувствовала, как кто-то положил ей руку на плечо.
Микрофон упал на пол.
-Что, Анечка, никак после шопинга своего не угомонишься? – Валентина, смело глядя в глаза воровке, стояла рядом и улыбалась. – Я уж думала, вы никогда не придете! Мы со слоном заждались!
-Уф! О чем ты, Валя? Умом тронулась?! – нарочито громко ответила Аня, чтобы подельники все же услышали ее. – Я просто вышла погулять. Сейчас вокруг дома побегаю и спать лягу.
-Да? Ну, иди, иди, родная! — Валя слегка подтолкнула знакомую в выходу. – Иди, а то ждут тебя!
-Кто?
-Да мужчина какой-то…
…Анну Михайловну увели в служебную машину, наручники надевать женщина отказалась. Гордо задрав голову, она больно ударилась о дверцу, всхлипнула и понурилась.
Лизу, ее мужа, Тимофея, и Аниного бывшего супруга, Женечку, взяли чуть позже, когда они, навьюченные вещами, спустились вниз…
…-Ну, что слоненок, — Валя закрепила последнюю ниточку в своей вышивке. – Беги к своим! Мы свою службу отслужили, можно в отпуск!
Слон как будто облегченно вздохнул и, пару раз кивнув головой, убежал с полотна. Валя довольно улыбнулась, а потом, вдруг погрустнев, подумала, что жаль ей будет уезжать отсюда, бросать Марину, которая так и не примирилась с существованием третьего подъезда, ходила вечно недовольная.
-Валентина Егоровна! Вам пора собирать вещи, нужно ехать! – раздался в трубке знакомый голос. – Пора…
-Дайте мне еще неделю. Очень нужно! – прошептала Валя.
На том конце провода помолчали.
-Хорошо, — наконец ответил голос. – Но только семь дней. На сотворение мира хватило, и тебе, значит, хватит!
— Ты поможешь мне?
-С Мариной твоей? Ладно, помогу…
За эти семь дней Валя вдруг развела бурную деятельность. Благодаря её назойливым звонкам, в третьем подъезде сделали-таки мусоропровод, починили лифты и даже поставили новую сигнализацию.
Тамара, девушка, что была изгнана Анной Михайловной, вернулась на свое рабочее место. Николаша, наконец, получил пятерки по всем предметам, а его родители впервые заметили, как он красиво рисует. Ваньке вернули все украденные деньги. Они лежали у Елизаветы дома, под диванной подушкой…
А Марина…
Валентина, вспомнив о словах Анны Михайловны про шопинг, потащила Марину в магазин. Там Марине купили красивые платья, шляпки и купальники, а потом Валя отправила ее на курорт.
-Странно, и билеты сразу нашлись! – удивлялась Марина.
-Не трать время, на самолет опоздаешь! – отмахнулась Валентина и посадила подругу в такси…
Через несколько часов Марина услышит шум моря и голос, который выберет из всех раз и навсегда.
Валя, положив тем временем в карман пиджачка удостоверение «Службы спасения людей от самих себя», будет ждать новых распоряжений для того, чтобы оказаться в нужном месте в нужное время…
