— Всё кончено. Мне надоела эта бедная жизнь. Я подаю на развод, – Виктория уже битый час доказывала мужу, что они бедные. Ей очень хотелось новую шубу. Она и разводом его просто решила припугнуть.
— Да ты вообще. Чего тебе не хватает? У тебе всё есть. Пятую шубу!!! Сидишь дома, даже ребёнка родить не хочешь. Только и знаешь – море, шопинг, ж_опинг.
— Это ты мои тренировки так называешь? А я же для тебя стараюсь, фигуру поддерживаю.
— Да зачем мне твоя фигура. Я счастья хочу, семью, ребёнка. Доброты, ласки, любви. А ты… Для кого это всё? Дом, бизнес.
— Если хочешь ребёнка, давай суррогатную маму возьмём. А потом няню.
— А ты тогда зачем? Чтобы шубы носить и ж_опой трясти?
— Ты грубиян. Тебе надо не бизнес вести, а коровам хвосты крутить.
— Ну, что ещё скажешь? Всё, я согласен на развод.
— Глеб, Глеб, я же пошутила. Прости меня. Ну я всего шубку хотела. Там такая классная. Верка её хочет купить. Она всего одна. А вдруг не успею.
— Вот Верка и купит. Ей нужнее.
— А ты откуда знаешь, что нужнее?
— От мужа её. Она беременная, не хочешь её опередить?
— Хочу! Так ты мне дашь денег?
— Я про беременность.
— Ну ты и…
— Не говори лишнего. Юрист подготовит документы.
— Какие документы?
— Ну ты же хотела развода – получи. Шубы останутся тебе, остальные тряпки тоже. Образование у тебя есть. Дерзай.
— Глеб. Ну, Глеб. Куда мне идти.
— У тебя дом в деревне, забыла. Наследство твоей матери.
Развели их быстро. Детей нет, делить нечего. Брачный договор был подписан за день до свадьбы. Виктория собирала вещи: шубы туфли, сапоги, ну и всё что принадлежит только ей. Одновременно она разговаривала по телефону со своей тётей.
— Ты подумай только. Выгнал меня, потому что я ему родить не хочу. А зачем ему дети при такой работе? Вот. И мне не нужны. И что я теперь делать буду? Какая деревня? Я никогда не вернусь в деревню. Ну если только в гости к тебе.
— Вика! Ну родилась ты в деревне, – уговаривала её тётя Маша, – приезжай. Зачем тебе городские подруги. Ты одна, я одна. Я ведь тоже когда-то в город подалась. Ну не получилось у меня. А ты гонор свой поубавь, и желания тоже, я тебе давно говорила. Язык у тебя длинный. Сама виновата. Сдалась тебе эта шуба.
— Сама не знаю, зачем она мне нужна была, – зарыдала Виктория. – я прямо сейчас и приеду. Ключи от маминого дома приготовь.
— Вот и молодец. Всё приготовлю, а вечерком посидим. Я пирог твой любимый испекла, как знала.
Виктория приехала в деревню. Тётя Маша встречала её у дома матери. Поплакали вдвоём при встрече.
— Ну вот. Дождалась. Роднулька ты моя. Никого у нас с тобой нет. Колька редко ездит, служба. Оставляй вещи, пойдём ко мне, кормить тебя буду. Исхудала вся. Стоило себя так изводить.
— Да это Верка всё. Пойдём туда, сюда, распродажа, шопинг, спортзал, море. Я ведь не очень и хотела. А она говорит, что так и надо, так модно. Фигура, шубы, золото, бриллианты.
— Ну ты и дурочка. Запудрили тебе голову. Такого мужа потеряла.
— Тётя Маша, у тебя мясо в пироге свежее?
— Конечно свежее. Как же иначе. А что?
— Тухлое, ты не чувствуешь? Фу, плохо мне, – Виктория выбежала из-за стола.
Вернулась она бледная.
— Я полежу у тебя. Плохо мне.
— Это не мясо тухлое, это токсикоз.
— Какой токсикоз? Мы предохранялись. Хотя…
— Ну вот. Значит токсикоз.
— Да сплюнь ты, какой может быть ребёнок. Зачем мне он теперь, – Виктория снова заплакала.
— Да не реви. Вредно это ребёночку. Мой Колька вырос без отца, и твоего воспитаем.
В положенный срок родился мальчик Роман.
— Роман Глебович. Вот ведь не знает папка о тебе. А как бы рад был. Хороший ведь мужик, хоть и богатый, – причитала тётя Маша, – может сказать ему, Вика? Алименты бы не помешали. Сейчас детям много надо. Это сейчас памперсы, а потом …
— Зачем мы ему. Он скажет, что это не его ребёнок.
— А пусть докажет. Ты не гулящая. Алименты не лишние.
— Верка недавно звонила. Родила девочку. Её муж выгнал. Представь. К родителям уехала на север, в глухую деревню. А они алкаши. Муж тест сделал на отцовство. А на суд его водитель пришёл, оказалось что он и есть отец, водитель. Верка говорит, что подстроили всё, купили. Ну и где правда?
— Ну твоя Верка та ещё штучка. Видела я её. Любому голову заморочит.
— Нет. Я сама. Выгнал, значит всё. И алиментов просить не буду.
— Гордая ты. А отец должен знать о ребёнке.
— Зачем ему мой ребёнок. Он наверняка уже женился. А вдруг отберёт, он же богатый.
‐ Не отберёт. Ты как хочешь, а я расскажу ему всё.
— Нет. Тётя Маша. Не надо.
— Не реви. Молоко пропадёт. Я съезжу на разведку. Если женат, то и не скажу.
Тётя Маша вернулась радостная.
— Чего ты вся светишься?
— Всё хорошо. Не женат. Нет у него никого. Страдает. Скучает. Работает. А бабы нет.
— А ты откуда знаешь?
— Так домработница ваша приходящая всё рассказала. А где я ещё узнаю? Она меня помнит. И про тебя плохого ничего не рассказала. Только молодая, говорит, ещё глупая. Да это так и есть. Она обещала поговорить с ним.
— Господи. Тётя Маша. Зачем всех вмешивать в мою жизнь. Он и забыл меня давно. Это я дура всё ещё люблю его, – Виктория снова заплакала.
— Не реви дура, молоко пропадёт. Моду взяла слёзы лить.
В выходной к дому Виктории подъехала машина. Из неё вышел Глеб с большим букетом цветов.
— Вика, почему же ты не сказала? Прости меня. Поедем домой.
— Я дома.
— Ну не дуйся. Это же мой сын. Я знаю. Ты же не такая, как Верка. Поедем. Я тебе шубу купил.
— Да не нужна мне шуба, ничего не нужно, – Вика снова заплакала.
— Вот. Она теперь всегда так. А я говорю – нельзя, молоко пропадёт. – вмешалась тётя Маша, – вы тут поговорите, а я с малышом погуляю.
Тётя Маша вернулась через час.
— Ну что? Поговорили?
— Я поеду, тётя Маша.
— Вот и хорошо. И не реви больше.
— А может и вы с нами? – спросил Глеб.
— Нет. У меня хозяйство. Коза, куры, кошка. Не могу я их бросить. А в гости буду заглядывать.
— Ну и это хорошо. Мы тоже будем приезжать, если можно.
— Конечно можно.
Тётя Маша смотрела вслед машины и вытирала слёзы. Слава богу у племянницы всё будет хорошо.
А летом сын обещал приехать с внуками. Редкие гости, далеко живут.
