— Ты можешь хотя бы макароны с сосисками сварить? – устало ворчала я, — Я работаю, да еще домой прихожу, мне надо приготовить успеть, убраться. Ты вообще ничего не делаешь.
— Да не умею я готовить, зай, ты же знаешь, — виновато отвечал муж.
— Рассказываю нехитрый алгоритм: кипятишь воду, бросаешь туда макароны, к ним сосиски, засекаешь 10 минут. Сливаешь все в дуршлаг и кладешь в тарелку. Сложно?
Игорь пожал плечами и вышел из кухни. А я осталась злая наливать воду в сотейник. Когда мы познакомились, красавец художник покорил мое сердце своим творчеством, своим взглядом на мир. Он был действительно весьма талантлив, жил искусством. Я любила смотреть, когда он рисовал. Это была какая-то особая магия, которую постичь мне было не дано, хотя я сама работала дизайнером. Игорь не закончил худграф, впав на четвертом курсе в какой-то очередной свой творческий кризис, так что диплома не имел. Он и не нужен бы был, если бы его картины покупали. Но такое случалось от силы раз в год, и считать это источником дохода муж никак не мог. По сути, содержала его я. Поначалу меня это не тяготило.
Когда Игорь сделал мне предложение, я согласилась, не раздумывая, хоть моя мама и отговаривала меня тогда. Она с высоты своего жизненного опыта видела в моем тогда еще женихе все то, что так раздражало меня сейчас – инфантильность, детскость, зависимость от вдохновения. Да, это присуще многим художникам, но если это гении, то им прощается, и в истории они остаются как творцы миров своими красками. А если это простой художник, не претендующий своими творениями остаться в вечности, то людей, что рядом с ним, это раздражает.
Я долгое время не понимала, что глава семьи в нашем доме я. Это я снимала квартиру и платила за нее, я покупала продукты, и я же из них готовила, прибегая усталая с работы. Игорь занимался только написанием картин и просмотром фильмов: ни мусор вынести, ни хлеб отрезать.
Поначалу меня умиляло, что он не может даже сделать себе яичницу. Так и сидел голодный, если с вечера я не оставила что-то приготовленное в холодильнике. Разогреть еду в микроволновке, к счастью, мог. Я считала тогда, что это обратная сторона таланта и верила в него. Да и заботиться о муже было часто даже приятно. Я считала себя его музой, он даже нарисовал несколько моих портретов, один из которых купили за весьма приличную сумму. Но время шло, и на втором году брака меня уже начало раздражать, что я тянула все на своих плечах.
Мне хотелось крепкое мужское плечо, хотелось гордиться перед подругами его заработками от картин или какой-то другой работы, на которую муж бы устроился. Но нет. Ничего не менялось уже пятый год, Игорь был по-прежнему в неактивном поиске себя, писал пейзажи и натюрморты, иногда портреты, выставлял их на продажу. Последнее было почти всегда безуспешным, а я уже мечтала о своем жилье и начала задумываться о детях.
Попытки жаловаться на мужа маме приводили к тому, что родительница заводила старое доброе: «А помнишь, я говорила тебе, а ты меня не послушала…» Ответить мне на это было нечего, я покаянно молчала и часто ночами плакала в подушку, глотая слезы. Игорь как мог утешал меня, делал комплименты и благодарил. Но мне давно перестало хватать этого. Мне хотелось от него действий, на которые муж был попросту не способен. Это как посадить кукурузу и ждать, что вырастет сосна. Чудес не бывает, и супруг мой оставался тем, кем он был всегда, просто раньше меня это устраивало, а сейчас раздражало до того, что порой хотелось огреть его чем-нибудь тяжелым.
— Игорь, пожалуйста, встань с дивана и устройся на работу, — вяло ковыряясь в макаронах вилкой, начала я, когда мы сели ужинать.
— А картины? Когда я писать буду? Ты предлагаешь мне устроиться на скучную работу, на которой я просто выгорю? — парировал супруг, бодро откусывая сосиску.
— Ты в курсе, сколько стоят сосиски, которые ты ешь? А макароны?
— Да, ведь именно я их купил вчера.
— На мои деньги, дорогой, – голосом я сделала ударение на слове «мои».
Но Игорь был непробиваем. Он продолжал уплетать ужин:
— Зай, только без обид. Вот ты работаешь, и что? Тебя кроме денег и работы ничего же не интересует. Ты в серую офисную мышь превратилась. Когда я тебя встретил, у тебя волосы были до пояса, ты одевалась в платья, носила каблуки. А сейчас? Какое-то унылое каре, туфли, которые на тапки похожи, ни грамма косметики. Думаешь, мне приятно на такое смотреть?
—Тебе приятно жить за мой счет. Нет у меня времени за длинными волосами ухаживать, а от каблуков ноги болят, я бегаю весь день с заказчиками, между прочим, чтобы вечером у нас макароны не пустые были, а с сосисками. Я два месяца пашу без выходных, зато ты себе ни в чем не отказываешь.
— Ладно, не будем ссориться, – чуя, что я уже на грани и вот-вот взорвусь, сказал муж.
Доедали мы в гробовом молчании. В соседней комнате работал не выключенный телевизор, что тоже безумно раздражало. Муж даже после всего высказанного не помыл за собой тарелку. Правда, в раковину поставил. Обычно и этого счастья мне нет. Но на том помощь супруга закончилась, он ушел в зал, а я осталась сидеть на кухне, налив себе чай покрепче. Съела конфету, подумала, не развернуть ли вторую, но решила, что на ночь это не лучшая идея. Тяжело поднялась, вымыла тарелки, вилки, вытерла и убрала все в шкаф. Протерла стол, хотя тот и так был чистый.
«Что мне с мужем делать? — насыпая корм коту, размышляла я, — Уже нет сил эту великовозрастную деточку терпеть. Я мужика хочу нормального, и ребенка от него. А этот сам ребенок.»
На глаза сами собой наворачивались злые слезы. Несмотря на все, я мужа все же любила. Эта любовь сейчас под толщей обид и раздражения, но она есть, я ее чувствую. Помню, как он в грозу бегал мне за лекарствами, когда я простыла. Помню, как смешил меня, когда я жутко нервничала, заполнив анкету на работе.
Помню, как мы с ним ездили в санаторий, где две недели гуляли по паркам, отдыхали и принадлежали друг другу. Хороших моментов тоже было много, но последнее время плохое все больше стирало их, перевешивало, и в голову предательскими ядовитыми змейками прокрадывались мысли о расставании. Пока они меня шокировали, я сама себя одергивала и гнала их. Но они приходили все чаще, становились все настойчивее. Мне уже двадцать шесть, пора задуматься о том, чтобы родить. А с Игорем это делать страшно. Мне хватало понимания того, что рождение ребенка мужа не изменит, все станет только хуже.
Путаясь в невеселых рассуждениях, я пришла в спальню, переоделась в пижаму и забралась под одеяло, свернувшись клубочком. Заснула быстро – очень устала за день.
Утром спешно проглотила кружку крепкого кофе и помчалась в офис. День начинался весело – клиенту не понравился макет гостиной, и начальник выдал нам всем и мне в том числе нагоняй. Нужно было спешно включаться в рабочий процесс, и я метнулась за компьютер, открывая рабочую программу и погружаясь во внесение правок, согласно пожеланиям заказчика.
Поспокойнее стало только после обеда, когда начальник наконец уехал на очередной объект, оставив нас без своего чуткого надзора. Я вдохнула и потерла глаза. Раздалась трель телефонного звонка, и я потянулась за гаджетом. На дисплее высветилось фото улыбающегося Игоря с подписью «любимый».
— Да, Игорь. Что-то случилось? Я на работе.
— Зай, я на минутку. Ты не против, если я нарисую одну очень красивую девушку?
Вот умеет благоверный меня умаслить все-таки. Догадываясь, о какой девушке идет речь, я улыбнулась и ответила:
— Конечно, милый. Но сейчас мне пора бежать, ладно?
— Трудись, зай, — бросил в трубку муж и отключился.
Я дожевала сушку с маком, допила чай и поднялась, чтобы отправиться к клиенту и обсудить с ним исправленную работу.
Управилась я на удивление быстро, но в офис решила не возвращаться, перед этим уточнив у начальства, нет ли чего срочного. Узнав, что никакого аврала не предстоит, рванула домой – красивая девушка была готова позировать!
По дороге заехала в магазин и купила новый комплект красивого кружевного белья. Конечно же, черный. Еще взяла фруктов, чтобы вечером посмотреть вместе фильм, поесть персиков и винограда.
Вернулась все равно намного раньше обычного, и, открыв дверь ключом, тут же услышала женский смех. Насторожилась, тихонько разулась, бесшумно босиком двинулась в зал. Картина, представшая мне, меня потрясла. На столе сидела какая-то не слишком одетая незнакомая девица. Игорь с мольбертом сидел напротив и что-то вдохновенно писал на холсте. Остолбенев от происходящего, я даже не сразу нашлась, что ответить. Заметила меня девушка:
— О, здравствуйте. А вы, наверное, Аня, да?
— Да. И я как-то, мягко говоря, не ожидала вас здесь увидеть, — промямлила я.
— Игореша по старой памяти попросил меня ему попозировать. Раньше, когда мы встречались, я часто была его моделью… — затараторила девица, сдавая моего муженька с потрохами.
«Ах, она еще и бывшая его. Отлично просто», — едкий голос в моей голове озвучил это на повышенных тонах.
— Я попрошу вас уйти, — максимально спокойно сказала я бывшей моего мужа.
Та, не задавая лишних вопросов, соскочила со стола, привела одежду в порядок и, пожав плечами, да еще и кокетливо подмигнув Игорю, оставила нас вдвоем.
— Зай, это не то, что ты подумала… — начал, почуявший неладное муж.
— Ты понятия не имеешь, о чем я подумала, — рявкнула я.
Хотелось бросить в него первым, что подвернется под руку.
— Мы встречались с ней до тебя, но давно расстались. Она просто моя муза, я хотел…
— Муза? Твоя бывшая? Прелесть какая. То есть вдохновляю тебя не я, твоя законная жена, которая содержит тебя – оплачивает квартиру, еду, краски твои и бумагу… Тебе не кажется, дорогой, что ты уже попутал все берега сейчас?
Игорь открыл было рот, желая оправдаться, но я покачала головой и вышла из комнаты. Прошла на кухню, налила себе воды и выпила полный стакан, стараясь выровнять дыхание и успокоиться. От гнева в висках стучало молотом, руки дрожали, мысли скакали и путались.
«Вот интересно, а она первый раз сюда пришла? Правда ли, что ничего между ними не было? Говорят, старая любовь не… — и тут я вдруг ясно осознала, — Мне. Все. Равно. Было что у них, не было. Муза она ему, не муза. Неважно вообще. Уже ничего не важно.»
Я вышла из кухни. Пол под босыми ногами был приятно прохладным. Муж сидел все там же, где я и застала его. Смотрел на холст, но когда я появилась в комнате, поднял на меня глаза.
— Ань, прости. Я не хотел обидеть тебя…
— Ты не обидел, Игорь. Но ты помог мне кое-что понять, и за это спасибо. Мы в браке почти четыре года. Я хочу детей…
— Я тоже хочу детей, Анечка, родная моя, — муж вскочил со стула и хотел броситься ко мне.
— Не перебивай меня. Я хочу их не от тебя. Я никогда не решусь родить с таким инфантильным мужиком. Ты слишком творческая личность, Игорь. Нам просто не по пути. Я долгое время не понимала этого, но сейчас ясно это вижу. Мы слишком разные. Собирай, пожалуйста, свои вещи и уходи отсюда.
— Но дорогая…
— Уходи сам и бывшую музу свою прихвати. Даю 2 минуты на сбор вещей — Строго сказала я своему муженьку
Игорь опешил от такого заявления, но спорить не решился. Что-то, видимо, было в моих словах такое, что заставило его поспешно засуетиться, собираясь.
Уже на пороге он сказал:
— Ань, ну, куда я пойду? Прости…
— Не мои проблемы. Все, пока, — я открыла дверь и подтолкнула его на выход, в полумрак лестничной клетки.
Спешно закрыла дверь, повернула внутреннюю защелку. Несколько минут стояла в коридоре, глубоко вдыхая и медленно выдыхая. Потом пошла в комнату переодеться в пижаму. Горечи не было. Разве что обида – столько лет впустую. Но, главное, я осознала, что нам не по пути, и нашла в себе силы попрощаться.
Телефон пиликнул сообщением. Провела пальцем по экрану, чтобы разблокировать гаджет. Писал коллега с работы, Ванька. Он всегда мне нравился. Надежный, как сказала, шустрый и очень добрый. Я всегда могла положиться на него, он носил мне кофе из соседней кофейни и пончики. Если бы не была замужем, точно увидела бы в нем что-то большее, чем просто коллегу и улыбчивого приятеля. Но теперь ведь я почти свободна – документы пустая формальность. Улыбнулась и, прищурившись, быстро написала: «А не хочешь вечером в кафе сходить? Про клиента нового поболтать хочу».
Ответ пришел почти мгновенно – видно, Ваня также не выпускал телефон из рук.
— Ок. За тобой заехать?
Отправила ему «Да» и побежала собираться. Тронула тушью ресницы, немного подрумянилась, подкрасила губы блеском. На улице стояло жаркое лето, и это было прекрасным поводом надеть голубой новый сарафан, который бы так и пролежал еще неизвестно сколько, потому что мы с Игорем давно никуда не выбирались, а на работу такое носить я не решалась.
Когда Ваня позвонил, что уже у моего дома, я схватила с тумбочки ключи, застегнула босоножки на устойчивом, хоть и довольно тонком каблуке, и улыбнулась своему отражению в зеркале, уверенная, что все теперь будет хорошо.
