Семён Семёнович Семёнов прожил жизнь не зря, вырастил сына и дочь, дом построил.
Хороший дом: кирпичный, в два этажа, с балконами, много комнат. Название ему придумал: Семёновское имение.
На террасе дома столик поставил, с гнутыми ножками, к нему стулья плетёные, сидит там целыми днями, чай пьёт, улыбается:
— Ишь какой я молодец. Все ютятся в узеньких комнатушках на полсотне метров, ипотеки выплачивают годами. А я другим путём решил жилищный вопрос: я большой дом построил в двести метров. Его и на мой век хватит, и детям останется.
Сын с дочерью с ним единогласны, головами кивают:
— Правильно папенька, говорите, правильно.
Тут нужно заметить, что дочь Катя замужем давно, мужа привела жить в имение.
Зять, Иван, Семёнову очень нравится: никогда не перечит, как тесть скажет, так костьми ляжет, но чтобы волю старика исполнили.
Сын, Витька, тоже радует.
Как выучился, так и работает, а недавно женился тоже, супругу после свадьбы привел в имение. Молодожены кредит взяли, да пристрой начали строить, чтобы расширять значит, жилплощадь.
С невесткой Семенову повезло: стоящая, с высшим образованием, кроткая, смотрит ласково, досматривать свекора обещается.
…Живёт Семёнов и жизни радуется: пенсия у него отменная, дети ласковые, в глаза заглядывают и умиляются. И для души у него имеется женщина: то соседка Матрёна.
Матрёна в махонькой соседней избушке живёт за забором.
Хорошая эта Матрёна, глаза нежностью сочатся. Бывало, придёт к ней Семёнов, попросит пирога капустного, та сразу улыбается в ответ и бежит в миске тесто замешивать.
Пироги вкусные у бабоньки получаются, Семёнов наедается ими до отвала да благодарит соседку, домой возвращается только к утру.
И всё бы хорошо, да только, стал вдруг Семёнов угасать что-то.
С вечера самочувствие еще хорошее бывает, а вот с утра глаза открыть не может, в ногах тяжесть. С кровати кое-как сползает, и никак дельше: голова кружится, подташнивает и шатает всего, из стороны в сторону.
**
— Семён Семёнович, — вплывает к нему в комнату невестка Дарья, — Как вы себя ощущаете?
— Да скверно очень, — жалуется Семёнов. — Сил нет. А ведь мне всего шестьдесят исполнилось. Вези-ка доча, меня в больницу.
— Шестьдесят говорите, у, как много, — замечает Дарья. И губки строго поджимает. – Вы что так, Семён Семёнович, обижаете меня, я и есть врач.
И протягивает ему стаканчик.
— Выпейте микстуру, вам легче станет.
Семенов заглядывает в стакан с сомнением:
— Что это?
— Пейте уже. Это препарат с длинным сложным названием, все равно не поймете.
Семёнов мечется по кровати:
— Не хочу пить. Позови сына.
Подозрение касаемо невестки закрадывается в его голову. Та хлопает нервно дверью, зовет мужа, тот идёт и по его голосу слышно: недовольный очень, что оторвали от дел.
— Ну что вы, папенька, до слез Дашку довели, капризами своими?
Сын смотрит равнодушными глазами.
— Что на этот раз, папа?
— Я в больницу хочу.
— Вам зачем туда? Дома лучше и есть свой врач, моя жена. Вы что папа, не доверяете ей?
Семёнов весь сжимается, лёжа в кровати.
— Позови сестру, Катю. Ка-а-атя! – кричит Семёнов и отворачивается от Витьки. То и не сын будто, упырём смотрит.
Катерина бежит в комнату со всех ног:
— Что случилось, папуль? Бедный папочка…
— Доча, — просит старик. — Вызови «скорую».
Дочь смотрит на него круглыми глазами:
— Это еще зачем. Ты не бредишь, папа? Я тебе супчику принесу.
Дочь быстрыми шагами убегает из комнаты, слышно, как гремит тарелками в кухне.
Нехорошие предчувствия охватывают Семёнова. Вот он поскорей одеялом накрывается и притворяется будто спит.
Дочь Катя возвращается с подносом, чересчур нервничает, как показалось Семёнову:
— Папа. Папочка, ты чего уснул? Просыпайся давай, сначала суп съешь, потом ляжешь спать.
Она даже всовывает ему ложку с супом в рот, но Семёнов зубы стискивает.
**
Дальше — больше. Он отказывается от еды. Дочь Катерина бегает к нему каждый день, и у кровати взахлёб плачет:
— Ой на кого же ты нас покида-аешь, папочка!
Семёнов лежит тихо в постели с закрытыми глазами, не хочется смотреть ему на всё это безобразие.
Стучит каблуками Дарья, спешит к нему на «обход». Вся в чёрном одеянии она уже, кстати.
Семёнов слабеет от голода, но отказывается есть, понимает, чем чревата еда в этом доме.
В полудрёме ему иногда слышится, как рвётся к нему повидаться Матрёна, ревёт белугой у порога, но ее не пускают в дом.
«Мучители, душегубы», ругается про себя Семёнов.
И убежал бы, да ноги не держат, самого себя ему жалко. Уже и молиться начал…
— Семен Семенович, родненький, — услышал он в голос в ночи.
Сполз медленно с кровати, к окну проковылял. О, ужас, окно заколочено гвоздями, створки не открываются, и когда только успели, ироды?
А по ту сторону окна карабкается растрёпанная женщина, кулаком открывает форточку. В руках у нее свёрток.
— Матрёна!
Семёнов подползает к окну, молча плачет. Шепчет:
— Они, они хотят меня… Не кормят даже. Не знаю, сколько мне осталось. У меня к тебе есть просьба, Матрёнушка. Прошу тебя, помоги… Исполни мою волю последнюю…
Баба по ту сторону окна крепко держится за форточку, крестится и кидает ему свёрток:
— Я как знала, не с пустыми руками шла. На-ко, поешь, тут пирог из капусты… Говори, что надо сделать.
**
На пироге Матрёны, Семёнов продержался эти два дня. Прятал его под матрасом, отщипывал по кусочку и ел.
Посмеивался над родней:
— Ну ждите, покажу я вам, где раки зимуют.
И дождался. Противный бабий голос всполошил мрачное затишье имения.
— А ну расступись, я дочь его!
Семенов прислушался, улыбнулся от радости, попытался встать.
— Да куда ты прёшь! – кричала в прихожей Катерина-дочь.
— Вот, вот бумага. Что, съела?! Я родная дочь Семёна Семёновича, у меня и в графе «отец» стоит его имя. — Где мой папа, хочу увидеть его!
У двери в комнату Семёнова началась возня, крики, рёв. Кто-то сильно пнул дверь и ворвалась женщина. Огромная, неопрятная, немолодая…
— Ну здравствуй, папа! – подошла она к кровати, отпихивая от себя рукой Катю. — Да отцепись уже от меня!
Семён Семёнович открыл глаза:
— Яна?
Гостья замешкалась с ответом:
— Нет, я Зоя. Мне только вчера сообщили, что вы разыскиваете меня, я сразу в машину села и скорей к вам.
Принялась озираться:
— А это ваш дом? Какой огромный.
— По-помоги мне встать с постели, — попросил Семёнов.
И подумал про себя: она вон какая огромная, что ей стоит меня вынести из дома прямо в руках. Эх, хорошая у него оказывается, родилась дочь. Еще бы имя ее матери вспомнить, память уже не та…
Катерина тигрицей встала у постели отца. И на гостью посмотрела гневно:
— Только тронь папу, я полицию вызову. Показывай доказательства.
Вбежала в комнату невестка, Дарья. Зачирикала, улыбаясь:
— Что ты, Катенька, так с гостями. У меня уже и чайник вскипел, пройдемте в столовую чай пить с дороги. За чаем и познакомимся.
Семёнов возмутился и раскрыл рот:
— Зоя, я настаиваю, чтобы вы не тратили время на этих пройдох.
— Да что же вы папочка, не уснёте никак, — заткнула ему рот яблочком Катя. Повернула его набок и укрыла одеялом поплотней.
— Вы папа лежите и молчите пожалуйста, копите силы. И не обессудьте, что ворочаю вас, а то появятся пролежни.
— Витюш, сыми с отца футболку и трико. Пускай лежит в трусах, жарко же. А можно даже и трусы снять, чтобы не прел.
**
Семёнов возмущенно прикрывался одеялом. Было жарко, хотелось одеяло выбросить, но он же — голый.
…А из столовой доносился смех. Смеялись уже пьяненькие дамы: Дарья, Катя, хохотала взахлёб внебрачная дочь, Зоя.
Семёнов дожевал свой пирог и вздохнул:
— Эва как. Я про дочь то. Не успела сесть пить чай с дороги, а уже надрывает живот со смеху. Неудачная была затея ее, с ее вызовом. Толку нет, ишь как ее в оборот взяли.
Семёнов попробовал встать: в мышцах вялость. Ноги будто ватные, не держат.
— Ну как ты тут? – услышал он голос Матрёны в форточке.
— Да никак.
Семёнов шмыгнул носом:
— Не удался план с дочерью, слышишь, хохочут? Давай еще раз помоги, Матрён. Есть у меня другой план.
**
Зоя утром заглянула к Семёнову, прошла, села прямо на кровать, сдавив ноги отцу.
— Папаня, — пробасила она. — Мне соседка твоя, говорила, будто ты завещание на меня писать хочешь. Это вот хорошо, папань. Потому что ты всю жизнь мне подпортил. Из-за тебя ведь мою мамку никто замуж не брал. Из-за тебя меня нагулянной обзывали.
Женщина посмотрела на него исподлобья нехорошим взглядом.
— Когда завещание будешь писать?
Семён Семёнович не рискнул ответить. Скорбно брови свёл и глаза прикрыл веками.
Стон издал:
— О-о-ой, до-очка. Прости старика.
**
Он слышал, как в кухне переговариваются женщины.
— Отказывается есть-пить, а всё равно лежит. Все нервы вытрепал. Он может из батарей воду сливает и пьёт?
Семёнов прислушался и услышал голос Зои:
— Так и быть, я не буду заводить бюрократическую волокиту, в ближайшее время. Ванька вон обещал ремонт в доме закончить, а брат Витька пристрой обшивать хочет. Обожду еще, как дела закончите.
Дарья нервно взъелась:
— А что это ты благодушничаешь, милость выказываешь? Мы тут все на равных правах. Делить будем пополам, а пристрой – наш, он не в счёт. По одной трети дома каждому и расходимся.
— Ты права, — согласились женщины.
Семёнов заматерился, ёрзая в постели:
— Ох и Зойка, до чего же змея. Выбираться надо из собственного дома, срочно, покуда не извели меня дети.
**
…Он ждал и дождался. В дом ворвался еще один гость, он громко ругался:
— Я знаю, что тут проживает Семёнов Семён Семёнович! Пустите меня с ним повидаться! Он — мой родной, биологический отец, понятно вам!
Семён услышал эти слова и выбрался из постели. Ощупывая руками стены, пошел к двери.
— Еще один? Да сколько вас там, внебрачных детей?! Ох и отец, наплодил детей! А что до отца, то он очень, очень плох, — облепили гостя с порога бабы, не пуская к больному, — Ему нервничать нельзя!
— Я тут! – открыл дверь и вывалился в нее Семёнов. — Вот он я.
Все оглянулись на него. Семёнов осел на пол, прикрываясь подушечкой и влажными глазами ощупывал гостя.
— Сын… Сын, здравствуй. Прости что не давал знать о себе. Забери меня отсюда пожалуйста. Мне бы вырваться из этих стен…
**
Еще один внебрачный сын, Сергей, оказался серьёзным парнем. Помог больному человеку одеться, усадил его в кресло в гостиной и приказал Кате принести документы старика.
— Я вас всех отдам под суд, — возмущался он. — Еще документы отдайте, на дом.
— Правильно, сын, так с ними, — поддакнул Семенов. – А документы они не найдут, иди на ухо скажу, где я их прячу.
Сергей нагнулся к уху старика и тот принялся что-то шептать, показывая на второй этаж.
— Понял, — кивнул Сергей. И исчез на лестнице.
Зоя грустно посмотрела на отца.
— Что же ты папка, меня бросить опять решил, — покачала она головой. Подошла и потянувшись, легко как пушинку, взяла его на руки.
— Что ты делаешь, а ну пусти, — возмутился Семёнов.
…Зоя вынесла отца из злополучного дома, пока Сергей отсутствовал и посадив в машину, потрепанного вида «матис», увезла в свою родную деревню.
Несмотря на то, что Семёнов был резко против.
— Ну что ты ворчишь, что ругаешься, — заявила Зоя, когда вытащила на руках отца и занесла в свой домик в деревне.
— Всё ругаешься на детей, всё споришь, из-за дома нервничаешь. Плюнь и разотри. Есть вещи ведь поважнее дома. Посмотри на меня.
Женщина ласково посмотрела на старого отца:
— Я всю жизнь о папе мечтала. Бог с ним, с домом, не жили богато, и не надо нам. Главное, что я тебя нашла.
— Я не хочу, — возмутился Семёнов. — Я не смогу тут!
— Я буду о тебе заботиться, — улыбнулась Зоя. Она поставила у двери «ведро-туалет» и вышла:
— Пойду ужин приготовлю. Никуда не уходи, отец.
…Семенов с ужасом огляделся.
Изба ветхая. Белёные известью стены. Беленькая тюль на окнах. А он сидит на кровати, и сдвинуться с места не может.
— Зоя? Поговори со мной, — попросил он. — Расскажи о себе. Ты замужем? У тебя есть дети? Зачем тебе я? Тебе что, забот мало?
— Я не замужем и не собираюсь, — пробасила женщина. — Нет у меня никого: ни ребенка, ни котенка. И смысла в жизни никакого не было. Пока я не нашла тебя… А уж как я заботиться о тебе буду, папочка, как следует. Не то что твои законные дети.
«Я так заботиться о тебе буду, что сам на меня завещание сядешь писать».
**
Куда сбежала Зоя, похитив Семёнова, никто не понял, да и искать не стали. Потому что у всех в имении Семёнова пропал настрой: соседка Матрёна заявилась в дом и показала дарственную.
Оказалось, что никакого завещания старик не собирался писать. Он давным-давно отписал дом на Матрёну…
