Антонина сидела у окна и со смущенной улыбкой смотрела на дочь. Елена растеряно вертела в руках свидетельство о браке, и не знала, что сказать. Да тут слов нет, просто шок!
— Мам? Ты что это – серьезно? Что у тебя с головой? Вроде еще рано в семьдесят один год из ума выживать. Зачем тебе это надо было – выходить замуж?
— А что не так?
— Ну это по крайней мере неприлично!
— Неприлично что? Выходить замуж?
— В твои годы – да. Вся деревня смеется.
— Кто конкретно смеется?
— Да все!
— Когда говорят — «все», значит – никто, так что не выдумывай. Мы надумали с Федором расписаться, и кому какое дело? Я устала от одиночества, а он ко мне приходил, помогал по хозяйству. Вот, чувства у нас возникли, любовь.
— Да какая к черту любовь в твои-то годы! Любовь у тебя была с отцом, вот эта любовь.
— Ну так папы нет вот уже четыре года как, что я могу поделать.
— Ну раз приспичило так, жили бы просто вместе, расписываться втихаря зачем было, людей смешить. Конечно, у этого Феди ни кола ни двора, свои полдома сжег, деться ему некуда и к тебе приперся, еще и замуж позвал.
— Не сжег, а проводка загорелась, когда его дома не было.
— Это сути не меняет. Просто рассчитал так – тебе уже семьдесят один, ему шестьдесят пять, старушка на тот свет первая отправится, можно все себе заграбастать. А о нас ты подумала?
— Вот! Я ждала, что ты именно это мне скажешь! «А о нас ты подумала»? Да мы с дедом всю жизнь только о вас и думали – тебе помогли квартиру купить, потом свою квартиру продали, в деревню уехали, чтобы вложится еще и в Сережкино жилье! Часто ли выпадает шанс молодому парню, которому четверти века еще нет, получить от бабы с дедом в подарок квартиру? А обо мне вы подумали, спросили – чего я хочу?
Антонина отвернулась от дочери и посмотрела в окно. Во дворе внук Сергей о чем-то оживленно говорил с Федором, что-то обсуждали. Хоть они между собой ладят.
— Если ты насчет наследства, так дом уже давно на Сережу записан, не бойся, — продолжила Антонина. – Тебя мало беспокоят мои чувства, и то что вся деревня смеется – это неправда, наоборот мне многие говорили: «Тонечка, ну ходит к тебе Федя, так узаконьте свои отношения, живите в браке официально, а то какой-то блуд получается». Это ты всю жизнь только требовала от меня что-то: мама купи, нам нужнее, дай да дай. Хватит! Дай на старости лет мне для себя пожить.
— Ну раз так, то ладно, — вздохнула Елена. – Свадьба-то хоть была? Уже неделю как расписаны. Невеста.
— Ага, еще и фату на голову нацепила, — усмехнулась Антонина. – Ты что, издеваешься? Какая свадьба? Так, соседи пришли поздравить, посидели вечерок. Это те, которые смеются, те приходили. Я тебе специально сразу ничего не сказала, потому что знала твою реакцию, портить себе настроение не хотела.
— Ладно, мы с Сережкой поехали домой. Отмечайте тут свой медовый месяц. Совет да любовь.
Лену даже провожать не хотелось, обидела она маму. Антонина через окно смотрела, как дочь старается увести сына, а тот все отмахивается и продолжает разговаривать с Федором. Только минут через десять они все же ушли.
— Ну как прошла беседа? — спросил Федор, зайдя в дом.
— Как я и ожидала, ничего особенного, только материальные блага ее интересуют.
— А мы с Сережкой так хорошо поговорили. Все-таки душевный у тебя внук. Не расстраивайся ты так.
Федор подошел к жене, погладил ее по голове, поцеловал в щеку. Он действительно ее любил, просто так – бескорыстно, и ни на что не претендовал. По жизни один как перст. Детей не было, родственников тоже, когда-то была жена, но ушла к другому, именно по причине, что детей с Федором не получалось. Привык жить один, купил на пенсии себе домик, все собирался его до ума довести, и вроде насобирал деньжат, но не успел отремонтировать – дом сгорел, почти весь. Дали ему немного денег как погорельцу, что мог — сделал, но получился все равно недострой, жить невозможно, а денег нет и здоровье плохое. А вот Антонина его приняла, заботилась, лечила. Ну как можно было в нее не влюбиться? Она очень ласковая, не нагрубит, слова плохого не скажет. В общем-то Федор отвечал ей взаимностью, и делал все, что мог для любимой, даже со своим слабым здоровьем. Вот, решили расписаться.
Недолго продолжался этот брак – всего два года и несколько месяцев. Антонина поехала в город и ее сбила машина. Эта была вина самой Антонины, но тем не менее – сутки в реанимации, и она не выжила. Что ж, похороны, поминки, все те же соседи, Елена с мужем и сыном, и сам Федор – черный от горя, сидящий чуть поодаль от стола. Он не ел, не пил, все время смотрел в одну точку.
— Хорошая у меня была мама, добрая, заботливая, — Елена всплакнула. – Все для всех всегда делала. К отцу отправилась, к самому любимому человеку. Он здесь каждый гвоздик прибивал, мастеровитый был, царствие небесное.
Ни слова о Федоре, будто его вообще не существовало в этой комнате.
— Ну теперь что уж поделать, придется дом продавать. Сыночек, надо бы потом к нотариусу сходить, он завещание зачитает, сходим?
Сергей молча кивнул, ему тоже было не до разговоров.
— А потом еще покупателей искать, — она обратилась к соседям. – У вас никто не хочет в дерене дом купить?
Все замотали головами. Одна из соседок повернулась к Федору и прошептала:
— Не переживай, у нас есть комната, мы тебя заберем.
Но Федор будто не слышал всего, что происходило за столом, он был оглушен своей бедой.
— Ну тогда объявление подадим, пусть хотя бы люди сморят дом до вступления в наследство. Сынок, подашь объявление?
— Не подам.
— Как это? Ну тогда можно просто к риелторам обратиться, пусть они этим занимаются.
— Никуда я не обращусь, пусть Федор здесь живет, он мне как дед.
— Чего? Ерунду не городи, у нас столько денежных проблем…
— Ну и что! Завещание на меня записано – мне и распоряжаться. Бабушки нет, но дед Федор остался, а бабушка его любила.
— Чего? Она только твоего родного деда любила.
— И Федора тоже любила, она мне об этом говорила.
Похоже только эту фразу услышал Федор, он тут же разрыдался и ушел в другую комнату.
— На радостях, что ли, рыдает, что без жилья не останется? – усмехнулась Елена. — Ну это мы еще посмотрим. Что это за мужик, у которого ничего нет под самую старость?
— Дура ты! – муж Елены встал из-за стола. – Поехали домой, не позорься перед людьми. Сереж, поехали тоже.
— Нет, я побуду здесь, завтра приеду. Федору плохо.
С тех пор в деревне Елену никто не видел. Приезжает только Сергей, который действительно вступил в наследство, но оставил дом Федору для проживания. Сережку в деревне все уважают.
