Таисия Ивановна к пятидесяти годам сохранила тонкие щиколотки, красивый взъем стопы, а это было редкостью у женщин в этом возрасте.
Кроме этого, она и на лицо была приятна и свежа. Мужчины обращали на нее внимание и даже говорили комплименты.
Но Таисия Ивановна грустила, что женская судьба у нее не сложилась, так как мечтала она.
Ей не хотелось тихого женского счастья, ей хотелось блистать, повелевать и сводить с ума.
Но в маленьком городке, где она жила, сводить с ума можно было только участкового врача и участкового же полицейского. Чем, собственно Таисия Ивановна и занималась от скуки.
Все это происходило до одного момента, пока она не увидела по телевизору кино, где одна такая же неугомонная женщина, как Таисия Ивановна, объединив женщин своего городка исключительно в благотворительных целях, устроила, как бы это раньше сказали театр варьете. А в фильме это называлось пузырящимся и восхитительным словом «бурлеск».
Таисия Ивановна вдохновилась нарядами этих дам. Там было все: перья, блёстки, перчатки и чулки.
И главное, это был бурлеск, а не стриптиз. Думаете, нет разницы? Разница — огромная и моральна, и в поведении дам. Дамы ходили, улыбались, танцевали, восхищали собой, доводили зал до экстаза, только тем, что срывали с себя в конце танца длинные атласные перчатки. Публика неистовствовала, кричала и аплодировала, бросала деньги на благотворительность. Причем это делали и мужчины, и женщины.
И что интересно, женщины реагировали на выступающих очень даже положительно, видимо, слегка завидуя раскрепощенности дам занимающихся благотворительностью.
Таисия Ивановна, поняла, что это ее шанс расшевелить тусклое общество своего городка. Надо только придумать, на какую такую благотворительность собрать деньги и найти ещё таких же смелых и красивых женщин.
Но смелые, положим, найдутся в городе, но вот красивые, с этим было сложно. Таисия Ивановна, ещё раз пересмотрела кино и поняла, что особенно красивых и не надо, потому что звездой будет только она — Таисия Ивановна. А все остальные будут только оттенять ее красоту и изящество.
И она взялась за разработку этой идеи. Прошлась по городу, примеряясь, где бы пришлась к месту ее благотворительность. Можно детям площадку для игр сделать, а можно старикам устроить парк. Парк, даже лучше. В парке могут и дети гулять, и молодые матери, и старики. Таким образом, можно привлечь на свою сторону все активные слои населения. Потому что кто, самые активные? Старушки, мамочки с детьми и сами дети. Они точно поддержат Таисию Ивановну в ее благородной цели.
Пока она стояла перед администрацией городка, рассматривая и прикидывая место, где бы мог разместиться парк и уже слышала пение птиц, стук домино и шахмат, писки детей и степенные разговоры молодых матерей, рядом с ней остановился участковый:
— Все ли хорошо у вас Таисия Ивановна? — осторожно спросил врач. — Я уж решил, что вы и самом деле приболели, раз перестали дергать меня своими мнимыми болезнями.
Таисия Ивановна не ожидала такого вторжения в свой интимный мир бурлеска и дёрнулась от неожиданности.
— Ой, — сердито посмотрела она на Петра Владимировича, довольно молодого мужчину среднего возраста и при этом одинокого.
Одно время она даже строила на счет него матримониальные планы и, вполне возможно, что у нее и получилось бы затащить его в эти нежные стальные сети, но для нее было ясно, что он несколько моложе ее. Конечно, до определенного момента это с легкостью можно было скрыть, а когда бы все раскрылось, то было бы уже поздно. Но, у Петра Владимировича была вся подноготная Таисии Ивановны в виде ее медицинской карты. А там хранились данные, пострашнее, чем ее настоящий год рождения.
Именно поэтому она слегка и невзлюбила Петра Владимировича и всячески ему досаждала, словно бы мстя за не случившееся свое женское счастье.
Петр Владимирович в такие дебри женской психологии не углублялся, ему, в принципе было плевать, что у Таисии Ивановны было три аборта, холецистит и вегетососудистая дистония. Он, правда, последнее и не считал за болезнь, а скорее за недовольство своей жизнью.
Но врач он был хороший и поэтому заботился о своих пациентах.
— Напугали, — еще немного недовольно сказала Таисия Ивановна. — А вот как вы считаете, — тут же она решила проверить на Петре Владимировиче свою идею, — чего не хватает нашим горожанам? — и она вопросительно посмотрела на Петра Владимировича, не забыв при этом, волнительно вздохнут всей грудью, ну это было не столько призывом к чему-то фривольному, сколько проверка, опять же своей идеи про бурлеск.
— Мозгов, — просто и скучно ответил Петр Владимирович и пошел по своим делам.
Таисия Ивановна приняла было это и на свой счет, но спохватившись мысленно согласилась с Петром Владимировичем. Так и правда же! У нее с этим все в порядке. Она женщина умная, а не только красивая, а вот у остальных…
Но что есть, то есть с этим и будет она работать. И она решительно направилась в администрацию города.
Мэр города ей попался, когда он направлялся в туалет. У него выдалась минутка между совещаниями, и он очень спешил. Таисия Ивановна этого не знала и попыталась его задержать, перекрыв проход в санучреждение грудью:
— Уйдите, гражданочка!
— Какая я тебе гражданочка, — возмутилась Таисия Ивановна и шлепнула сумочкой мэра по лысине.
«Трудно руководить теми, — подумал мэр, — с кем ты сидел на соседнем горшке в детском саду».
Но что есть, то есть, с этим и приходится работать.
— Таисия Ивановна, — тяжело вздохнув, сказал мэр, — запишитесь на прием, как положено, у моего секретаря.
— Знаешь, что Гоша, — обозлилась Таисия Ивановна, — что, подруге детства не можешь уделить своего драгоценного времени?
— Что тебе надо Таська, — перешел на нормальный язык Игорь Сергеевич.
— Я задумалась о сборе благотворительных средств на какой-нибудь объект, необходимый для наших горожан, — серьезно сказала Таисия Ивановна, не забыв глубоко вздохнуть, чтобы продемонстрировать идею бурлеска и того, чего этот балбес лишился, женившись не на той.
— Ой, отстань, — грубо сказал Гоша, отпихнул Таисию Ивановну и прорвался в туалет.
— Я напишу официальный запрос! — крикнула в закрытую дверь Таисия Ивановна и гордо вышла из здания.
А Игорь Сергеевич тихо сматерился в кабинке.
Идея так завладела Таисией Ивановной, что ее уже было не остановить. Она, вооружившись блокнотом и ручкой, пошла в народ. Перед этим составила список каверзных вопросов для населения, но так чтобы подтолкнуть их к правильном ответу.
Представляясь всем инициативной группой граждан, она приставала с вопросами:
— Как вы думаете, чего не хватает нашему городу?
Слава богу, больше никто не отвечал так, как Петр Владимирович. Мнения были разные, но Таисия Ивановна наводящими вопросами подталкивала всех к нужному ответу.
В итоге все соглашались, что да, парк — это не плохо. И у всех были свои представления, как они смогут использовать парк.
Варвара Никодимовна, например, сразу подумала, что сможет тудыть выводить свою козу Милку. Раз парк, значит, там будет дармовая трава.
Сторож Семеныч подумал, что там будет хорошо забивать козла и пить пиво, раз эта оглашенная обещает столики и лавочки. И уж там-то благоверная не станет бить его газетой по лысине за то, что он пьет опять пиво, раз это будет парк культуры и отдыха горожан. Не посмеет же она в таком культурном месте!
Вера Степановна подумала, что она там будет выводить на прогулку своего мужа, Игоря Сергеевича, чтобы утереть в очередной раз нос этой Таисии Ивановне, а попросту Таське.
В общем, у горожан было много мыслей на этот счет, и они все поставили подписи на листочке в клеточку, что им срочно для счастливой жизни нужен парк.
За это время она присмотрела нескольких женщин, вполне способных на поступки, переговорила с ними, но не вдаваясь в подробности, что смогут ли они выступить единым фронтом и добиться от администрации разрешения на парк и подтолкнуть горожан на сбор средств и на благое дело. Также встретила заведующую домом культуры и договорилась поболтать с ней за рюмкой коньяка.
Все складывалось удачно.
Вечерний разговор за коньяком состоялся и Элеонора Петровна восхитилась идеей Таисии Ивановны. И в мыслях сразу представила себя в главной роли в блеске софитов на сцене. В блестках, с веером из страусиных перьев, правда, веер был слегка побит молью, но со сцены этого никто не увидит.
Была назначена первая репетиция и женщины, способные на поступки, пришли на нее. Таисия Ивановна страстно рассказала о своей идее, потом женщины перевернули весь гардероб театральной студии, перемерили, сгоняли за шампанским, отметить начало большого дела. Составили список того, что надо еще сделать для костюмов. И разошлись довольные проведенным вечером, шампанским и заманчивыми перспективами.
На следующую репетицию пришла Вера Степановна, жена мэра. Пришла с независимым видом, но на самом деле ей до смерти хотелось участвовать во всем этом. Потому что жизнь мэрской жены была скучной и однообразной. Она пыталась стать первой леди городка и даже ездила покупать наряды в областной центр, но все равно для всех осталась Веркой-библиотекаршей.
— Для бурлеска, — Вера Степановна решила сразу щегольнуть своей осведомленностью, — необходим правильный костюм, чтобы не скатиться в обычный к
афешантан, — она посмотрела на женщин, способных на поступки, и торопливо добавила, — у меня есть кисточки! — и протянула, как последний козырь две черно-золотые шелковые кисточки на двух черных, вышитых золотом кружочках.
И замерла, моля про себя, чтобы ее приняли в бурлеск, потому что скука в роли жены мэра была невыносимая, а все прочитанные женские романы в библиотеке уже не дарили захватывающих эмоций.
— А куда их цеплять? — подскочила Элеонора Петровна и выхватила кисточки. — Боже какая роскошь!
— На соски, — потупив взор сказала Вера Степановна и достала из сумки еще один козырь — бутылку вина.
— О боже, — закатила глаза Таисия Ивановна, уже представляя себя в этом на сцене, но понимая, что просто так Верка их не отдаст. — Откуда они у тебя? — с придыханием спросила она, уже ощущая шелковистость длинных нитей кисточек на своей коже.
— Из Парижа, — томно сказала Вера Степановна и поняла, что она будет в бурлеске. — Мы с Гошей на его юбилей ездили.
Об этом был наслышан весь город и Верка прожужжала уши после возвращения всем, кто попадался на ее пути. И чтобы снова не поднимать эту тему, Таисия Ивановна согласилась принять ее в бурлеск.
Потом были долгие репетиции, пошивы костюмов в строжайшей тайне, выяснение, кто же будет главной дивой на выступлении. Этот вопрос никак не решался, потому что на эту роль претендовали все трое: Таисия Ивановна, Вера Степановна и Элеонора Петровна. У каждой были бронебойные доводы.
У Таисии Ивановны — авторская идея.
У Элеоноры Петровны — помещение и костюмы.
У Веры Степановны — кисточки.
Но все понимали, что не только кисточки, но и муж, которые, если узнает про это (а Верка непременно заложит всех богинь бурлеска, если что) запретит это непотребство на законодательном уровне. Поэтому, после распития трех бутылок шампанского, потому что дивы бурлеска пьют только его, они пришли к соглашению, что будет три номера, в каждом из номеров будет солировать одна из них, а остальные будут оттенять ее.
Каждая, про себя понимала, что ее не затмить, даже в не сольном выступлении, но признала, что это наилучшее решение.
В строжайшей тайне была написана афиша и были даже уплачены деньги художнику-оформителю Дома культуры Сереге, чтобы он не рассказал никому раньше времени. Элеонора Петровна пригрозила уволить его, если он проговорится хоть одной живой душе об этом. На афише красовалась изящная дамочка в перьях, но без четко узнаваемых черт, так что каждая из примадонн могла ассоциировать с ней себя. А еще были дописаны по требованию Таисии Ивановны деревья, раз деньги будут собирать на парк, до того кудрявые, что просто выглядели зеленым пятном.
А по городку уже ползли невнятные слухи, то ли про дом терпимости, который открывает мэр в Доме культуры, то ли про чайную с полуголыми официантками, то ли варьете, где будут танцевать самые уважаемые женщины города.
Всех интересовал вопрос, по какому принципу туда будут выбирать уважаемых женщин? По успехам на производстве или по каким-то другим успехам? В общем, слухи множились, обрастали подробностями и моменту вывешивания ночью афиши, накануне выступления, достигли апогея.
И Игорь Сергеевич жаловался супруге перед сном, что если он узнает, кто запустил эти сплетни по городу, он задушит этого негодяя собственными руками.
У Веры Степановны все сжималось от страха, и она была готова отдать и кисточки, и главную роль, но только не попасть под гнев супруга. Поэтому она выскользнула из супружеской кровати и побежала, якобы, в туалет, а на самом деле звонить Таське.
— Он пообещал придушить всех, кто распускает слухи! — срывающимся шепотом просвистела она в трубку.
— А разве мы распускаем слухи? — беспечно спросила трубка голосом Таисии Ивановны. — Нет.
— Но мы это делаем!
— Вера, возьми себя в руки! — скомандовала Таисия Ивановна. — Разве мы устраиваем бордель или будем полуголыми официантками? Нет. У нас высокая и благородная цель! Все, не ссы.
Утром город взорвался от увиденной афиши. Было написано алыми буквами, что будет выступление в стиле бурлеск инициативной группы женщин для благотворительного проекта «Подари парк городу».
Мэр, проезжая мимо, остановился, увидев толпу граждан, прочитал и вспомнил листочек в клеточку с подписями, которые ему сунула в нос Таисия Ивановна с требованием подарить парк городу, а иначе… И он понял, что сегодня разразится грандиозный скандал. Но он еще не подозревал насколько!
Приехав в мэрию, он приказал сорвать афишу, что и было сделано. Но было поздно. Весь город намеревался прийти в семь часов вечера в Дом культуры.
Такого ажиотажа Дом культуры не видел даже во время гастролей областного театра оперетты. В первом ряду уже в половине седьмого сидела вся редакция местной газеты, а заодно и радио. Потому что содержать две отдельные редакции у города не было средств. Прорвалась редакция с боем, тыкая всем в нос корочки «пресса» и цитируя закон, что они могут быть, где им заблагоросудиться, чтобы освещать новости города.
Серега еще за три часа до начала проводил страждущих, естественно, за отдельное вознаграждение, в зал и прятал между рядами, но при этом не давал никаких гарантий, что их не выгонят, если найдут.
Женщины, способные на поступок, в полном составе сидели в гримерной и тряслись от ответственности, которая на них свалилась. Была выпита вся валерьянка, которую нашли в сумочках и в аптечке Дома культуры. Но то ли она была просрочена, то ли поддельна, но она совершенно не действовала. Был соблазн выпить по бокалу шампанского, которое стояло в холодильнике для празднования по окончании концерта, но Элеонора Петровна синими губами сказала, что их всех уволят за появление на сцене в нетрезвом состоянии.
Поэтому все семеро смелых сидели в гримерке, тряслись, покрывались гусиной кожей и были готовы бежать через черный ход.
— Хватит! — воскликнула Таисия Ивановна. — Хватит! Мы выступим, что бы ни случилось! Мы женщины, способные на большее, чем просто быть кухарками для семейных деспотов! Мы непросто работницы в скучных конторах! Мы феерия! Мы фурии! Мы бурлеск!
Она так зажигательно прокричала последние слова, что женщины вскочили, проверили еще раз макияж, мазнули кроваво-красной помадой и выплеснулись морем перьев, блесток, кружев и воланов в коридор.
— Включай! — истерично прокричала Элеонора Петровна в операторскую.
Грянула музыка и они, чтобы не передумать, взявшись за руки, выбежали на сцену.
Зал замер.
Богини бурлеска тоже, увидев, сколько народу смотрело ошеломленно на них. В кино, которое смотрела Таисия Ивановна, было в разы меньше публики.
Вера Степановна, увидев мужа с перекошенным лицом на первом ряду, малодушно попыталась сбежать, качнув шелковыми кисточками. Но Таисия Ивановна крепко сжала ей руку и крикнула еще раз, перекрыв музыку:
— Мы феерия! Мы фурии! Мы бурлеск! Начали!
И феерия, и бурлеск, и магия, все случилось этим вечером. Вера Степановна краем глаза, заканчивая свой сольный номер, увидела, как изменилось лицо ее благоверного. Оно было все еще перекошено, но уже от дикого восторга, так на нее он не смотрел даже в первую брачную ночь, которая случилась задолго до официальной регистрации брака. Ее это вдохновило, и она выдала такое па, что так заколыхались ее кисточки, и Игорь Сергеевич вырвал букет у какого-то сотрудника газеты и швырнул ей под ноги.
Богиня бурлеска Вера Степановна стояла, глубоко дыша, сверкая очами, и ощущала каждой клеточкой своего тела и души такие захватывающие эмоции, которых не испытывала ни одна героиня дамского романа.
Это же испытали и Таисия Ивановна, и Элеонора Петровна, когда заканчивали свои выступления, да и все женщины, способные на поступок. В эти моменты они были богинями.
А через полгода в центре города был открыт парк имени Бурлеска.
