Я мало, что помню из того периода своей жизни, — я была беззаботным ребенком, думающим только о прогулках с друзьями и прочих вещах, заботящих подростков. Однако день, когда эта семья переехала в квартиру по соседству, я помню очень хорошо. Детали того дня прочно врезались в мою память. Сколько бы я ни старалась выкинуть все это из головы – ничего не выходило. Наверное, это мое проклятие. Ноша, которую я буду нести всю жизнь. Мне совсем себя не жаль – я могла это избежать, но послушала взрослых, которые убеждали меня не вмешиваться.
— Мама, а что это там происходит? – с любопытством спросила я, как только зашла в квартиру.
— О чем это ты?
— О том, что кто-то переносит вещи в квартиру Нины Васильевны.
Наша соседка была прекрасным человеком, от которого я всегда чувствовала только тепло. Несмотря на юный возраст, мне нравилось проводить свободное время со старушкой, что без конца рассказывала истории из жизни и угощала меня ароматной выпечкой. Я проплакала целый день, когда узнала, что Нина Васильевна умерла.
— А, ты про это, — мама махнула рукой. – Так внучка ее сюда переезжает со своим мужем. Чего квартире пустовать?
Я удивленно уставилась на маму.
— У нее были внуки?
— Одна внучка. Ты совсем маленькая была, когда она замуж вышла и перестала сюда приезжать.
— Нина Васильевна никогда мне про внучку не рассказывала.
— Неудивительно, они поругались много лет назад. Удивительно, что она вообще оставила квартиру именно Маше.
Эта новость удивила меня, но, впрочем, я быстро выкинула ее из головы. Быстро сделав уроки и выполнив свои обязанности по дому, я пошла гулять с друзьями. Выходя из квартиры, я вновь встретилась с новыми соседями. Очень хорошо помню этот момент: женщина с заплаканными глазами заносит небольшую коробку в квартиру, а ее муж не сводит с нее злобного, полного ненависти взгляда. Даже я испугалась, хоть этот взгляд и не предназначался мне, что уж говорить о бедной женщине.
Эта картина, хоть и не представляла собой нечто особенное, — поссорились люди, с кем не бывает, — произвела на меня впечатление. На душе остался неприятный осадок, но я не понимала, с чем именно это связанно. Постаравшись выкинуть из головы навязчивые мысли, я поспешила к друзьям.
Вечер того дня омрачили крики из соседней квартиры – наши новые соседи однозначно ссорились. В ходе их конфликта я услышала не так много, как хотелось мне ввиду моего любопытства, но голоса женщины я толком не слышала. Пару раз она вроде даже пыталась прикрикнуть на мужа, но тогда голос его делался еще более злым, и женщина сразу затихала.
— Может быть, ей нужна помощь? – спросила я у отца, когда крики стали пугать даже меня.
— Зачем? Сами разберутся, они же муж и жена. Только вот меня этот шум напрягает уже. Если не успокоятся сами минут через десять, то пойду и попрошу их об этом. Невозможно уже.
Я не понимала, почему родители так спокойно реагируют на то, что происходит в соседней квартире – меня все это до ужаса пугало, но не могла ведь я заставить маму с папой вмешаться, если они этого не хотят. Тогда я успокаивала себя тем, что им виднее, что такое семейная жизнь. Может быть, такие ссоры – это неотъемлемая ее часть. И хоть вскоре крики стихли, я еще долго не могла унять тревогу, что зародилась в моей груди.
Жильцы дома быстро сделали выводы о новых соседях. Хватило недели для того, чтобы окрестить Машу нелюдимой истеричкой, что вечно доводит мужа, а Гришу – прекрасным человеком, что героически живет с сумасшедшей женщиной.
Почему все решили именно так? Все просто: Маша действительно ни с кем толком не общалась, редко выходила из дома, да и шарахалась от окружающих так, словно ждала, что ее непременно ударят. Гриша же, наоборот, был мужчиной приветливым и приятным в общении, как показалось доброй части жильцов дома. Всеобщего восторга новым соседом я не разделяла с самого начала – в моей голове слышались его крики, всякий раз, когда он попадался мне на глаза. К Маше же я относилась абсолютно спокойно. Сначала мне даже хотелось узнать ее поближе, но и с этим ничего не вышло.
— А почему ты не общаешься с внучкой Нины Васильевны? – спрашивала я у мамы.
— А зачем это мне с ней общаться?
— Не знаю, все соседи между собой общаются, а почему бы и с ней нет?
— Странная она. Ходит вечно с прискорбным лицом, шарахается от всех.
— Может быть, это из-за того, что общаться с ней никто не хочет, — предположила я.
— Это целиком и полностью ее вина! Вот с мужем ее ведь все общаются. Пусть с него пример берет.
Я пожала плечами. Ну раз уж все сделали такие выводы, почему я должна придерживаться другого мнения? Опять же, я была лишь ребенком, наивно полагающим, что взрослые всегда правы в таких вопросах. Быстро ли пошатнулась моя вера в это? На самом деле, да. Я долго старалась отрицать это, но ничего не выходила. Я чувствовала – этот Гриша совсем не такой хороший, каким хочет казаться. Каждое его слово, каждый жест выдавали в нем тирана, — такого слова я тогда не знала, но сейчас смело могу применить его для описания этого человека.
— Мама, а ты видела Машу сегодня?
Я забежала на кухню с округлившимися от ужаса глазами. Сердце мое билось с такой силой, что казалось еще немного и оно выпрыгнет из груди. Увиденное так поразило меня, что я забежала в квартиру в обуви, хоть и знала – мама будет недовольна.
— Ты совсем сдурела?! – вскрикнула она, удивившись моему резкому появлению. – Напугала меня! Так еще и в обуви домой забежала, а полы кто будет мыть?!
— Мама, сейчас не про это. Видела?
— Видела-видела, чего пристала?
— Это муж ее так? – спросила я, хоть и знала ответ на этот вопрос.
— Мне откуда знать? Не задавай глупых вопросов.
— Но мы же слышали вчера ее крики! Он ее избил!
— Угомонись! – прикрикнула на меня мама. – Не лезь в чужие дела, тебя это точно не касается. Переодевайся и садись обедать.
— Но ведь…
— Хватит! – перебила меня мама. – Еще одно слово и будешь месяц в своей комнате сидеть после школы.
Возражать смысла не было. Опустив голову, я покинула кухню. В моей голове крутилось миллион вопросов. Главный из которых: «Почему все молчат?». В этом доме живет столько людей, не могут же все считать, что Маша сама заслужила такое отношение к себе. Муж точно бьет ее. Это и дураку понятно. Так неужели всем все равно? Никто не хочет помочь? Я и тогда не верила в это, а у взрослой меня появилось еще больше вопросов…
Крики в квартире наших соседей быстро стали обыденностью. Родители со временем перестали обращать на них какое-либо внимание – есть и есть. Я же к такому привыкнуть не могла. Более того, меня пугали не столько крики, сколько их последствия: нередко я встречала Машу на лестничной клетке – она чуть ли не все была синяя. Даже при большом желании она вряд ли смогла бы скрывать, что творится у них дома.
— Здравствуйте, вы в порядке? – однажды спросила я.
Маша окинула меня нервным взглядом, обернулась на дверь своей квартиры и коротко кивнула.
— Точно? Может быть, вам нужна помощь? – шепотом спросила я.
— У меня все хорошо, — Маша быстро исчезла за дверьми своей квартиры.
Я ей не поверила. Ни тогда, ни потом. Я знала, что ничем хорошим там и не пахнет, но взрослые продолжали делать вид, что все нормально. Все прекрасно понимали, что Гриша бьет, нет, избивает свою жену, но упорно продолжали закрывать на это глаза. «Не наше дело», «Человек он хороший», «Сама заслужила», «Без нас разберутся», — мне по сей день тошно от этих фраз. Хороший человек, который бьет свою жену…
— Папа, а ты маму бил когда-нибудь? – спросила я, когда в очередной вечер в соседней квартире разгорелся спор.
Папа оторвался от телевизора, внимательно посмотрел на меня и нахмурился.
— Конечно же, нет! С чего вообще такие вопросы?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Вы же говорите, что Гриша хороший человек. Тебя, папа, соседи тоже таким считают, вот и решила спросить.
— Не нужно нас сравнивать.
— Почему?
— Не задавай глупых вопросов! Что ты вообще пристала к соседям? Сами разберутся!
— Да, разберутся. Папа, тебе совсем ее не жалко? Она же женщина, ничего ему сделать даже не сможет…
— Они – муж и жена, ты понимаешь это? Не нужно лезть в чужой монастырь, если не хочешь виноватой остаться в итоге.
Иногда жильцы дома все же вмешивались в конфликты Гриши и Маши, но только лишь для того, чтобы попросить их вести себя тише. Я не могла и дальше держаться в стороне. Всеми силами я пыталась найти подход к этой женщине, сблизиться с ней. Мне казалось, что так я смогу всем доказать, что она абсолютно нормальная, просто напуганная женщина.
— Держись от нее подальше, — предупреждала меня мама, но я не слушала.
Так со временем Маша стала привыкать ко мне – выбора у нее не было, я в тот период жизни могла быть чрезмерно навязчивой, если это было мне нужно. Не могу сказать, что мы дружили – все-таки я была ребенком, а она взрослой женщиной, оказавшейся в сложной жизненной ситуации, — но мы уж точно сблизились. Мне было жаль ее, а схожесть с Ниной Васильевной лишь подстегивала мое желание хоть как-то помочь соседке. Она не делилась со мной подробностями того, что происходит у них с мужем, но и не скрывала, что отношения у них натянутые.
— А почему вы не напишете на него заявление? – интересовалась я.
— Так посадят ведь его, дурака.
— Если посадят, то он больше вас обижать не будет.
— Он не обижает. Просто Гриша человек такой…вспыльчивый немного. Только я ведь все равно люблю его. Да и связи у него, даже если заявление напишу – только себе хуже сделаю.
— Вы боитесь не того, что его посадят, а того, что он сделает, если этого не произойдет?
На мой вопрос Маша так и не ответила. Лишь поторопилась домой, приговаривая, что пора доставать пирог из духовки. Я не знала, как ей помочь. Отчаяние захлестнуло меня. Ну нельзя же оставаться в стороне! Собравшись с духом, я решила – сама на Гришу заявлю! Только вот мой боевой настрой быстро был сбит – никто и слушать не стал ребенка. Сотрудники лишь посмеялись надо мной.
— Мама, а давай ты пожалуешься? – просила я.
— Господи, уймись ты уже! Если не уходит от него, значит, нормально все. Чего ты прицепилась к нему? Нормальный мужик. Ну, бьет иногда, что сделать теперь? Видать, заслужила. А ты, если еще что-нибудь такое учудишь – тоже ремня получишь, поняла? Уж какой раз краснею за тебя, невозможно уже терпеть.
Мне не хотелось мириться с подобным, но прошло еще немного времени, и я привыкла…Больше скандалы соседей меня не пугали – я спокойно занималась своими делами, не обращая на это внимания. Желания общаться с Машей у меня тоже не было. Слова мамы прочно въелись мне в память: «Если не уходит от него, значит, нормально все». Это показалось мне чем-то таким логичным, чем-то, за что я могла бы зацепиться. Разве должна я, девочка-подросток, разбираться с такими вещами? Ох, как жаль, что моего упорства не хватило на то, чтобы заставить кого-нибудь из взрослых вмешаться в ситуацию.
Это был обычный весенний вечер. На улице была прекрасная погода, так что позавтракав, я тут же собралась в школу – была важная контрольная. За окном светило солнышко, щебетали птички, но в груди моей поселилось странное, тревожное чувство. Я старалась избавиться от него, но оно не хотело меня покидать. На лестничной клетке я заметила Машу. Выглядела она еще более напуганной и напряженной, чем обычно: оборачивалась на каждый шорох и испуганно оглядывала углы, словно кто-то должен выбежать оттуда и накинуться на нее.
— Все хорошо? – спросила я.
Маша кивнула.
— Вы какая-то бледная. Точно все хорошо?
— Не лезь в мои дела! – шикнула женщина.
Такой резкий ответ меня ошарашил, но я не стала ничего выяснять. Пожав плечами и кинув на Машу последний взгляд, я спустилась вниз по лестнице и пошла в школу. Тревожное чувство в груди все не проходило, сколько бы я ни старалась с ним совладать. Я не понимала, чем вызвано мое волнение, а поэтому всеми силами старалась закрывать на это глаза, хоть и совсем безуспешно. После занятий мы с друзьями решили немного прогуляться, так что домой я вернулась позже, чем планировала. У входа в дом столпилось множество людей: кого-то из них я знала, кого-то видела впервые. Все что-то бурно обсуждали.
— А что случилось? – спросила я у одной из соседок.
— Ох, кошмар! Такого в нашем доме еще не случалось!
— Не понимаю. Что же произошло?
Кто-то схватил меня за плечо, испугавшись, я обернулась. Мама была бледна, а в глазах ее стояли слезы.
— Милая, иди сюда, — она потянула меня на себя и сжала в объятиях.
Я растерянно хлопала глазами. Все происходящее не только запутало меня, но и напугало. Что же такого могло произойти?
— Мама, почему все столпились здесь? Что-то случилось?
— Ох, доченька, это такой кошмар. Кто же знал, что в нашем районе может что-то такое произойти!
— Да что же все-таки случилось?! – вспылила я.
Мама еще пару минут собиралась с мыслями, прежде чем сообщить мне печальную новость, что так встревожила всех наших соседей, да и всех небезразличных людей. В нашем доме произошло убийство…
— Я не понимаю… — я растерянно хлопала глазами, не в силах разобрать маминых слов. – Повтори, пожалуйста. Ничего не поняла.
Мама утерла слезы, что предательски стекали по щекам.
— Гриша…Гриша все-таки оказался плохим человеком.
— Что с Машей, мама? С ней же все хорошо?
Сердце билось с сумасшедшей скоростью. Тяжело было сосредоточиться на том, что говорит мама, но я должна была это сделать.
— Нет, родная. С ней не все хорошо. Нет больше Маши.
— Как это?
Я не могла поверить в услышанное. Слова ударили меня по голове словно молотом.
— Убил он ее. Кто бы вообще мог подумать! – продолжала истерить мама.
— За что? Когда?
— Она уехать от него собиралась. Из своей же квартиры готова была бежать, а он все понял.
Я прижала руку ко рту. Услышанное повергло меня в ужас. Вся та жестокость, что проявлял мужчина по отношению к Маше была явным признаком того, что что-то подобное может случиться, но я все равно была шокирована. Еще бы…Я была лишь ребенком, что множество раз пытался обратить внимание взрослых на происходящее, но в итоге смирился. Ну и зачем я смирилась? Мне стоило дальше доказывать всем, что Гриша – ненормальный. Может быть, будь я чутка более упорной, Маша была бы сейчас жива.
— Как это могло произойти? Как? – паника накрыла меня.
— Никто не понимает, милая, никто. Такой человек был хороший, даже и не скажешь, что на подобное способен. Нет, конечно, бывали моменты, когда я задумывалась о его жестокости, но не настолько ведь…
Я не могла найти в себе силы, чтобы ответить. Все вокруг казалось мне таким неправильным, искусственным. Все эти люди, — включая мою маму, — что упорно продолжали делать вид, что произошло что-то невозможное, все они прекрасно знали, что Гриша – человек весьма вспыльчивый. Ни за что не поверю в то, что никто из них не предполагал, что такое может случиться.
Каждый сосед находил своим долгом трепаться об этой ситуации, не забывая упоминать, что давно заметил странности в Грише. Маша, которую до этого никто особо не жаловал, внезапно полюбили все жильцы дома. То и дело рассказывали, какой хорошей женщиной она была. От этих разговоров меня выворачивало наизнанку.
— Мама, может быть, хватит? – не сдержалась я, когда родители в очередной раз обсуждали эту ситуацию.
— Ты почему в таком тоне со мной разговариваешь?
— Потому что. Нет, правда. Вам самим не смешно? Вы обзывали Машу, защищали ее мужа, делали вид, что в их скандал нет ничего страшного!
— Ты ведешь себе некрасиво! Кто ты такая, чтобы обвинять нас в чем-либо?! Во-первых, мы твои родители, а, во-вторых, взрослые люди. Не доросла еще до того, чтобы с нами так разговаривать!
— Но ведь я говорю правду!
— Что ты вообще можешь об этом знать?! Иди в свою комнату, быстро!
Так заканчивался любой наш диалог, когда я тыкала их лицом в то, что все мы виноваты в произошедшем. Они упорно отрицали этот факт. Периодически бывало и такое, что они переворачивали все с ног на голову: Гришу изначально невзлюбили, а Маша вообще сразу им показалась несчастной жертвой мужа-тирана.
С тех пор прошло много лет. Я уже давно не маленькая девочка, что не может ничего сделать, не может помочь. Я – взрослый человек, который отдает себе отчет в том, что все мои поступки имеют последствия. Тем более, те поступки, которые я не совершаю. Бездействие ничем не лучше, чем совершенное деяние. Много лет я работаю над тем, чтобы отпустить эту ситуацию, жить дальше, но не выходит. Я не могу выкинуть из головы образ Маши. Эта бедная женщина нуждалась в помощи окружающих, а вместо этого получала уйму осуждений и оскорблений в свой адрес.
— Ты не можешь винить себя вечно. Ты была маленьким ребенком, делала все для того, чтобы помочь, но не могла, — успокаивал меня мой муж, когда я впервые посвятила его в подробности этой истории.
— Я прекрасно понимаю это, но чувство вины не уходит. Оно преследует меня.
Все эти крики, испуганное лицо и перешептывание соседей до сих пор со мной. Долгие месяцы я была наблюдателем. Видела и слышала, как страдает соседка, но все продолжали оставаться равнодушными к ее горю. Для жильцов дома все это было лишь фоновым шумом, не более. Столько раз я пыталась поговорить с родителями, убедить их в том, что Маше нужна помощь, но в ответ на меня насмешливо смотрели две пары глаз.
Да, я была ребенком, но на моих плечах все же лежала вся тяжесть той трагедии, что развернулась в стенах нашего дома. Однако я не так глупа, чтобы винить в произошедшем только себя. Взрослые, которые закрывали глаза на происходящее долгие месяцы – вот кто действительно виноват. Если бы хоть кто-то из них попытался помочь Маше, возможно, сейчас она была бы жива и здорова.
Самый большой грех человеческий – равнодушие. Мы проходим мимо людей, которым нужна помощь, игнорируем их просьбы, а потом удивляемся трагедиям, что разворачиваются на наших глазах. Маша умерла много лет назад, но я знаю, что никогда не смогу забыть этого. Тревожное чувство, что поселилось во мне в тот злополучный день, до сих пор преследует меня, как и болезненные воспоминания. И хоть ничего уже не изменить, я вынесла урок из того, что произошло: никогда нельзя оставаться в стороне. Люди должны помогать друг другу. Должны, если не хотят становиться свидетелями ужасных происшествий, воспоминания о которых будут терзать их много лет. Равнодушие – вот причина огромного количества человеческих невзгод.
Автор Даша Миронова
