Лидия проводила мужа на работу, налила себе в чашку чаю, насыпала чайную ложку сахара, добавила дольку лимона, села за стол и с наслаждением отпила, причмокнув от удовольствия. Одна, никто не видит, можно не стесняться. Иногда она позволяла себе некоторые вольности.
Когда муж стал профессором, пришлось научиться манерам. Их приглашали в гости, на торжественные приёмы. В дом приходили разные важные люди, в том числе и иностранцы, ученики, коллеги. Лидия даже дома никогда не ходила в халате. Только в платьях, с красиво уложенными волосами. Нужно держать марку жены профессора. И она держала.
Они познакомились одним летним вечером в парке. Смешливая и симпатичная Лидочка сразу покорила сердце серьёзного и подающего большие надежды студента. Она работала медсестрой в больнице. Он, будучи студентом пятого курса университета, преподавал младшим курсам. Деньги водились, поэтому они быстро поженились. И вскоре родился сын Иван.
Муж продвигался быстро по служебной лестнице, а Лидочка так и не вышла на работу после декрета. Сначала сидела с ребенком, а потом создавала условия для комфортной жизни подающего большие надежды учёного.
Сейчас Борису Ильичу шёл пятьдесят шестой год, а Лидочка была на год старше. Голову профессора украшали густые седые волосы. А в последние годы он отрастил бородку-эспаньолку, придававшую ему изысканный интеллигентный шарм. Лидочка следила за внешним видом Бориса, вовремя записывала его к парикмахеру.
Борис Ильич любил приходить домой, что на кухне ждал накрытый красиво стол. За ужином он рассказывал жене, как удачно обошёл в споре коллегу, как его новую книгу приняли в научных кругах. Лидия слушала и радовалась успехам мужа. В некоторой степени, в этом была и её заслуга.
Она привыкла на людях называть мужа по имени-отчеству. И даже дома, наедине, у неё проскакивало полное имя мужа. Он принимал это как должное.
Куда подевался умный скромный студент из глубинки? Для профессора Бориса Ильича Лидочка давно стала нянькой, сиделкой, домработницей, матерью, сестрой… Можно продолжить длинный список. Вот только место любимой женщины в нём давно занимали другие.
Нет, он делал всё по-тихому. Пару раз шёл с понравившейся женщиной в ресторан. Каждый такой вечер заканчивался постелью.И увлечение проходило, довольный собой профессор возвращался в лоно супружеского дома, где ждала незаменимая Лидочка. Она догадывалась о его шашнях. Пару раз в известность об интрижках мужа сообщали по телефону доброжелательные подруги и рассказывали, где видели Бориса Ильича и с кем. Лидия сначала переживала, устраивала скандалы, а потом успокоилась. Ведь Борис Ильич всё равно оставался всегда с ней.
За воспоминаниями Лидия незаметно допила чай. Вздохнула. Вымыла чашку из тонкого китайского фарфора, насухо, до скрипа, вытерла её и поставила на полку к остальному сервизу. Она не жаловалась. Столько лет вместе, столько всего пережито. Да и в последнее время Борис Ильич успокоился. Комфорт он теперь ставил выше вспышек страсти. Стареет.
Лидия выглянула в окно. Февраль радовал весенней оттепелью, солнцем. «А не пойти ли по магазинам? Скоро весна, нужно присмотреть что-то новое из одежды».
Лидия встала перед зеркалом. Седеющие волосы она не подкрашивала. Они придавали ей благородный вид профессорской жены. Укладывала красиво в каре, как только вставала по утрам. Каблуки она давно не носила. Беспокоили выступающие косточки на ногах. Предпочитала мягкую удобную обувь. Лидочка обулась и выпрямилась. Фигура у неё была складная, никаких лишних складок.
«Может, сделать модную короткую стрижку? Надо посоветоваться с Борисом. А может, не говорить? Устроить сюрприз? Вот после магазинов и зайду в салон», — решила она, разглядывая себя в зеркале. Она надела тёплое пальто, берет, обмотала шею неброским вязаным шарфиком.
На улице было тепло для февраля, но скользко. Лидия шла осторожно, обходя опасные места. Соседка недавно торопилась куда-то вечером, поскользнулась и сломала шейку бедра. После операции ходит по дому на костылях. А моложе Лидии. Ей этого не надо.
Она прошла переулок и оказалась на центральной улице с фирменными магазинами. От нечего делать рассматривала манекены в больших стеклянных витринах. Поймала своё отражение и остановилась. Сама себе понравилась. Высокая, статная. Можно вполне дать на десять лет меньше. «Жаль, что только в отражении. В нём не заметны морщины. — Лидия вздохнула. — Нужно сделать стрижку», — напомнила она себе и, миновав магазины одежды, обуви и белья, вошла в салон-парикмахерскую.
Ранним утором посетителей было мало. До весны, когда можно ходить без головных уборов, ещё далеко. Мастера, скучая, сидели в креслах клиентов и переговаривались.
Одна из девушек узнала в Лидии свою постоянную клиенту, приветливо улыбнулась и сразу пригласила в кресло.
— Что будем делать? – спросила она, глядя на Лидино отражение в зеркале.
— Хотелось бы сменить причёску. Знаете, что-то модное, современное. Может, покрасить волосы? Что скажете? – спросила Лидия мастера.
Пока они обсуждали нюансы её преображения, в соседнее кресло села молодая свежая женщина. Мастера обоих клиенток ушли куда-то, и те от нечего делать смотрели по сторонам. Взгляды их встретились. Они улыбнулись друг другу. Лидия заметила, что в глазах молодой женщины промелькнул то ли страх узнавания, то ли удивление, то ли ещё что. Этот взгляд ей не понравился. Яркая молодая женщина отвернулась. «Мы точно не знакомы, — пронеслось в голове Лидии. – Или…»
— Простите, мы с вами знакомы? – обратилась она к женщине в соседнем кресле.
Та слишком быстро повернулась к ней и ответила:
— Да, то есть, нет. Меня зовут Анжела. Я работаю на кафедре с вашим мужем. Недавно. – Она смущённо покраснела. – Я видела вас с Борисом Ильичом на конференции, — уточнила она торопливо.
«Ах, вот оно что», — подумала Лидочка, а вслух сказала:
— Очень приятно. Но я вас не помню.
— А нас и не представляли друг другу. – Анжела помолчала. – Я понимаю, что сейчас не место и не время, но… Если так вышло, что мы с вами встретились…. В общем, мы с вашим мужем любим друг друга.
Слова не сразу дошли до Лидии. А когда она поняла их смысл, испытала боль и унижение. «Действительно, не время и не место. Какая настырная и наглая. Далеко пойдёт», — но воспитанная Лидия не сказала этого вслух. Сколько их было таких? И ни одна не смогла увести его из семьи, потеснить Лидию, занять её место. Её раздумья прервал голос Анжелы, которая посмотрела по сторонам и тихо произнесла:
— Я беременна. – И взглянула победно, вызывающе.
Лидия не успела ответить, потому что подошла её мастер.
— Я думаю, сначала постригу вас, а потом чуть подкрашу волосы. Просто чуть оживлю, выровняю цвет. Сейчас седина в моде, — говорила мастер, а Лидия её не слушала.
— Я передумала. – Она решительно встала и сорвала с себя накидку. – Извините, мне нужно срочно идти. – И пошла к выходу из зала.
Лидия вышла из салона и вдохнула свежий влажный воздух.
«Те, прежние его увлечения не догадывались, что бесполезно требовать от профессора решительных действий. Он на них не способен. Но беременность… Это уже не просто интрижка, а что-то большее. Такая Анжела может заставить уйти из семьи, будет шантажировать беременностью. Или наставит его выставить из квартиры меня». Лидия вспомнила настырный дерзкий взгляд.
Ей нравилось, что они с Борисом жили последнее время как брат с сестрой. Её такая жизнь устраивала, да и брезговала она, честно говоря, зная о кратковременных увлечениях мужа. А его, видать, такое положение вещей не устраивало.
«Они любят друг друга. Подумать только. Оказывается, мне неприятно это слышать, обидно и унизительно. Остаться одной на старости лет… Столько ему отдала… Да что там — всю жизнь». Она удивилась своей реакции. Глаза пощипывало от просящихся наружу слёз.
Дома она вздохнула спокойнее. «Нет. Это квартира моих родителей. Пусть сам уходит к этой своей Анжеле. Борис познакомил меня со многими влиятельными людьми. Я найду, кто поможет мне. Глупая дурочка. Она думает, что беременность – гарантия места под солнцем. Если это правда, конечно. Слишком свежей выглядит. Не похоже. У меня такой токсикоз был, что краше в гроб кладут. Да и может ли он?» — думала Лидия.
«А ты знаешь, он храпит. Ценит свой личный комфорт выше страсти и увлечений. Вряд ли тебе захочется стать сиделкой при нём. Всё идёт к этому. Возраст. Он в молодости не мог смириться, когда сын не давал спать по ночам. А уж сейчас вряд ли стерпит десткие капризы. По дому ничего не делает. Не знает, где что лежит, сколько у него вообще одежды. Он большой ребёнок, а тебе нужен любовник, – разговаривала она про себя с любовницей мужа. — Ты ещё не знаешь, что мужчина на свидании в ресторане один, а в обычной жизни совсем другой. Тебя ждёт разочарование, глупышка».
Пока Лидия вела разговор с незримой любовницей, успокоилась. Она собрала и аккуратно уложила вещи Бориса в чемодан, который поставила в центре комнаты. Еле дождалась, когда в замке железной двери заскрежещет ключ.
— Лидочка, я пришёл! – Раздался довольный голос мужа из прихожей.
Она специально выключила везде свет, оставив его лишь в кухне. Туда, на свет, муж сразу и направился по привычке. Не найдя там Лидии и накрытый к ужину стол, он удивлённый вошёл в комнату.
— Что случилось? Ты заболела? – заволновался он, включив свет.
— Нет. Со мной всё в порядке. Ходила по магазинам, устала. Ужин я не готовила.
— Ты собралась куда-то? – Борис Ильич, наконец, обратил внимание на чемодан в центре комнаты.
— Не я, а ты. – Она сделала театральную паузу, создавая интригу. — Анжела сказала, что вы любите друг друга, что она беременна. — Лидия смотрела на него сочувственно и спокойно. – Сыну я не буду сообщать об этом. Пока. Я собрала тебе вещи на первое время. Если задержишься там, придёшь за остальными.
Борис стоял повергнутый и растерянный. Он часто моргал, глядя то на чемодан, то на Лидию.
— Я не собирался… С чего это Анжела взяла? Она ничего не сказала мне про беременность. Она что, приходила сюда? Боже мой, какая бестактность. Я готовил доклад, забыл позвонить… — Он обречённо опустил голову.
— Так позвони ей и обрадуй, – подсказала Лидия. – Если кому из нас и уходить отсюда, то тебе. Это квартира моих родителей. А ты приехал в Москву из далёкой провинции. А лучше не звони, поезжай сразу к ней, сделай сюрприз. Она, думаю, обрадуется и оценит.
— Лидочка. Я не думал… Я запутался. Она вскружила мне голову. Взбудоражила кровь. С ней я почувствовал себя молодым. Боже, какую глупость я совершил. Прости меня. Не отталкивай. Не выгоняй, – Борис ещё говорил, а лицо его стало белым, лоб покрылся бисеринками пота.
Он упал на диван и схватился за сердце.
— Лида… Я… — еле выдавил он и застонал.
Лидия схватила лежащий рядом телефон и вызвала «скорую». Потом она ехала с ним в машине. Профессор всё просил прощения, когда мог, когда стихала боль. Он цеплялся за руку Лидии, как за спасательный круг. В больнице его увезли сразу в реанимацию. Инфаркт. Лидия вызвала себе такси.
Дома она разобрала чемодан. Она винила себя даже больше, чем наглую любовницу, что у Бориса Ильича случился инфаркт. «Зря устроила театр. Никуда он не ушёл бы».
Она переоделась в халат и растоптанные тапочки. Теперь можно ходить по дому вот так, запросто, в удобной одежде. Ночью долго не могла заснуть. Вспоминала ужасный день, Анжелу, её дерзкий вызывающий взгляд. Снова что-то говорила ей. Жалела своего Бориса Ильича, скучала по нему.
«Как он там, один, без меня? Нет, не будет эта Анжела сидеть у его постели, готовить бульоны, следить, принял ли он таблетки. Это всё достанется ей, Лидии. Вот поправится Борис, удивлю его преображением. Постригусь всё же. Рано, Боренька, на мне крест ставить и сдавать в утиль».
На следующий день она позвонила в больницу, справилась о здоровье профессора, спросила, можно ли навестить его.
— Он в реанимации. Вообще-то, нельзя. Но он очень ждёт вас. В порядке исключения, – ответил доктор.
«Ещё бы. Я нужна ему как воздух. Как, впрочем, и он мне». Она оделась и поехала в больницу.
С возрастом чувства людей становятся похожими на февральскую погоду. За зимой должна прийти весна. И нестареющая душа ждёт, просит новизны, тепла и вдохновения. Но чуть сменится ветер, скроется солнце за облаками, и понимаешь, что это не настоящая весна, а всего лишь оттепель, призрак. И поежившись зябко от сырости и холода, не торопятся люди отказываться от уютного старого зимнего пальто, испытанного непогодой. Кости напомнят о себе ломотой, давление поднимется и придавит к постели. Нестареющая душа ещё просит любви, а дряхлеющее тело не пускает её в полёт.
