Больше всего на свете Эдик мечтал о папе. Почему, думал мальчик, у других детей папа есть, у некоторых даже два, а у него, Эдика, никакого, даже самого завалященького. Пусть бы пил, как у Борьки из третьей квартиры, даже иногда колотил за провинности, ничего, Эдик смирился бы, да и попадает Борьке всегда за дело. Или был бы приходящий, как у Ленки из двенадцатой. Та по воскресеньям с самого утра в окне торчит, ждет. А потом гордо вышагивает рядом и смотрит на Эдика победным взглядом: ага, у меня-то папа есть, не то, что у тебя! А у Машки и Петьки Павловых два папы, и они то дерутся, то сидят, обнявшись, как лучшие друзья. Это он еще не вспоминает тех, кого папы утром приводят в детский сад, а вечером забирают, и счастливые обладатели пап держат их крепко за руку, а то и вовсе сидят на шее и болтают ногами.
У Эдика папы не было вообще. Когда он первый раз спросил об этом у мамы, та всхлипнула и ничего не ответила. Слёз матери Эдик боялся, поэтому больше соваться к ней с этим вопросом не решился, и начал осторожно расспрашивать бабушку Таю.
— Какой папа? – буркнула бабушка, занятая пасынкованием огурцов, — Не было у тебя папы.
— Как не было? – ужаснулся Эдик, — А откуда тогда я взялся?
— Откуда-откуда? – бабушка на секунду смешалась, — Ветром надуло, вот откуда!
Ответ мальчика немного озадачил. Но потом он вспомнил книжку, которую они читали в садике: «Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч… Не боишься никого, кроме Бога одного…».
— Так мой папа ветер? – Эдик даже обрадовался, — Сильный и могучий!
Мальчик на какое-то время утешился, но мысль о том, что ветер, конечно, хорошо, но неплохо бы и нормального, человеческого папу иметь, нет-нет, да приходила ему в голову.
Маму Эдика звали Анжела. Сына родила от большой любви, которая сделала ноги, едва узнав о беременности той, кого клялся любить вечно. Пока мальчик был маленький, ни о каких новых отношениях Анжела и не помышляла. Но Эдик рос, задавал вопросы, и она вдруг вспомнила: ей всего 23, молода, здорова, хороша собой. А что сын есть, так это ничего, вон, продавщица Галька и с тремя замуж вышла!
Анжела решила устроить личную жизнь, найти себе мужа, а Эдику папу.
Для начала она огляделась вокруг. Все, кто готов к созданию семьи, уже ее создал, остались те, кто предпочитает погулять, а ей такое «счастье» ни к чему. Тогда Анжела мысленно окинула взглядом более дальний круг. После тщательной выборки остался учитель истории Глеб Семенович, двадцати восьми лет от роду, имеющий в багаже маменьку – директора той же школы, и тракторист Митька, серьезный и в меру пьющий мужик неопределенного возраста.
Для начала Анжела подстерегла после уроков Глеба.
— Глеб Семенович, можно с Вами посоветоваться?
— Ты что, Анжел, какой я тебе «Глеб Семенович»? Ты же не школьница, к чему эти церемонии? – молодой мужчина поправил галстук, — а посоветоваться – без проблем. Чего хотела-то?
— Я вот учиться думаю, на исторический поступать. Как думаете… Думаешь, — Анжела сбивалась с «вы» на «ты», — Смогу?
— Ты? Можешь, конечно, ты девочка умная. Но, – Глеб остановился и оглядел девушку с головы до ног, — Зачем тебе? Замуж выйдешь, в хозяйство с головой уйдешь!
— Какой мне замуж? – притворно вздохнула Анжела, — У меня же Эдик! Кому я нужна с чужим приплодом?
— Ну это ты зря! Всё при тебе, и красота, и молодость, — Глеб вдруг покраснел, — Любой с радостью женится!
— Мне любой не нужен, — Анжела посмотрела на учителя, как ей самой казалось, многозначительным взглядом, — А Вы… ты, Глеб, почему не женишься? Или есть кто на примете?
— Я?! – буквально отшатнулся Глеб, — Не, Анжел, не готов я. Нет, жениться-то может и не прочь, но отдавать любимую женщину на растерзание маменьке – увольте.
— А что, Маргарита Андреевна внуков не хочет? – поскучнела Анжела.
— Ей от Ксанки внуков хватает с головой, — Глеб махнул рукой. – Да Бог с ней! Что ты там насчет поступления говорила?
Да, Глеб хоть и зануда немного, но Анжела к нему бы притерпелась. Но иметь в свекровях Маргариту «Грозу пингвинов» Андреевну? Бррр, об этом она и не подумала! Нет, этот вариант отпадает, придется к Митьке присмотреться.
Но все планы спутал сам Глеб. Через два дня после «неожиданной» встречи у школы, он заявился домой к Анжеле.
— Анжел, я тут подумал… В общем, пойдем в кино, а? – и заметив Эдика, добавил, — И сынишку твоего с собой возьмем!
И завертелось. Через пару месяцев Анжеле казалось, что это судьба её к школе толкнула, а не трезвый расчет выйти замуж. Глеб оказался намного лучше, чем ей казалось, и никакой не зануда. А как они с Эдиком спелись! Глеб даже из садика его забирает, пришлось заявление написать, мол, мать не возражает. Несколько раз выбирались в областной центр, гуляли в парке, совсем как образцовая семья – мама, папа и их очаровательный сынок. В итоге: Анжела влюблена по уши, Эдик на седьмом небе от счастья, а Глеб сияет как начищенный медный самовар.
— Анжел, — голос Глеба немного срывался от волнения, — Мать хочет к тебе в гости прийти. Как ты на это смотришь?
Анжела так и села.
— Ой, что будет!
В субботу «Гроза пингвинов» торжественно восседала за столом в чистенькой квартирке Анжелы и её матери. Таисья бегала вокруг важной гостьи, стараясь угодить. Принаряженный Эдик прятался за шторой: его к столу еще не пригласили, впрочем и остальные еще не сели.
— Так кто, говоришь, у тебя, сын? Дааа… Жаль, что не девчонка! У Ксанки трое пацанов, так еще и твой…
Эдик замер: как же так?! Неужели у него не будет папы просто потому, что он мальчик? Что делать??? Тут в его мозгу промелькнула мысль, и мальчик чуть не подпрыгнул от радости. Не слушая дальнейший разговор, он тихонько выскользнул из комнаты.
Наконец, все угомонились, уселись за стол.
— Эдик! – позвала Анжела, — Сынок, ты где?
Двери комнаты отворились и…
В комнату буквально вплыло странное существо – в длинной материной юбке, подвязанной веревкой, в косынке, с ярко нарумяненными губной помадой красными щеками.
Все замерли. А Анжела и вовсе схватилась за голову:
— Эдик!!!
И только Глеб неожиданно процитировал:
— Гордая юная девица входит в парадный зал!
Таисья вскочила:
— Ты что вытворяешь? Зачем нас с матерью позоришь?
Эдик вспомнил девчонок в садике, те вечно кривлялись и танцевали. Замирая внутри от ужаса, он начал танцевать, именно так, как это делали девочки.
— Что это??? – все три женщины уставились на мальчика.
— Гордая юная девица танцует и веселится, — весело констатировал Глеб, единственный из всех понявший, что происходит, — Мам! Ты же сказала «жаль, что не девочка»! Вот, получи и распишись!
— Какая еще «гордая юная девица»? – очнулась Маргарита Андреевна, — Ты что несешь?
— Ма, это «Карлсон»! Забыла? – он повернулся к Анжеле и ее матери, -Эй, дамы! Не сметь ругать моего сына!
Маргарита вдруг расхохоталась:
— Этот внук, пожалуй, самый веселый будет! – она посмотрела на оторопевшую Анжелу, — Родишь мне еще парочку таких?
