Небо осветила яркая вспышка, следом за которой последовал раскатистый рокот грома. Ещё и ещё… Гром гремел всё ближе, казалось, прямо над домом. Эмма вжалась в постель, накрылась с головой одеялом. Она дрожала.
Рядом заворочался спящий муж, он что-то пробормотал и обнял девушку:
— Опять? – сонно спросил он, – Не бойся, я рядом! Всё будет хорошо!
Никита знал об этом странном страхе своей любимой: она боялась грозы. Он погладил её по волосам, будто маленькую девочку, и дыхание Эммы стало ровным, а сердце перестало вырываться из груди. Девушка выдохнула.
— Всё будет хорошо! – повторила она в унисон с мужем и закрыла глаза: до утра ещё далеко, нужно отдохнуть. Однако сон не шёл. Гроза ушла: уже где-то вдалеке слышались раскаты грома и мигали молнии. Эмма слушала дождь. Он стучался в окно, будто пытался попасть в её тёплый, уютный дом, в её маленький мир, который Эмма так оберегала. От дождя, от холода, от грозы…
Эмма боялась грозы всегда. Казалось, этот страх преследовал её с самого рождения. Она помнила, как маленькой девочкой пряталась от раскатов грома под кровать, как смеялась над ней мать, выманивая оттуда, и согревала в своих объятьях. Однако длилось это недолго. Кроме доброй и ласковой матери в жизни Эммы был ещё отец. В обычные дни он возвращался домой усталым работягой, который пытался как-то оставаться на плаву. Отец работал на заводе слесарем, мать – упаковщицей. Жили они в ветхом доме, который достался Михаилу от бабушки… Так вот, в обычные дни отец Эммы, вернувшись с работы, ужинал и шёл в комнату смотреть их старый телевизор. Мать продолжала хлопотать на кухне, убирала, готовила. Она не спешила присоединяться к отцу. Эмме казалось, что она, вообще, старалась находиться с ним в одном помещении как можно меньше: женщина всегда находила себе занятие. То работала на огороде, то читала Эмме сказки, то готовила еду, то вышивала. Мужчина иногда звал её, но женщина чаще всего находила повод не оставаться с ним в одной комнате. «Эмма не спит, ты же видишь!» – часто слышала девочка, а к чему это мать говорила, она тогда ещё не понимала. Отец хмурился, ругался, но ничего не предпринимал. Это в обычные дни. Но были и другие дни, те, которых Эмма боялась, как огня. Когда отец возвращался какой-то странной, танцующей походкой и от него неприятно чем-то разило (тогда ещё Эмма не знала, что это запах алкоголя). В такие дни мужчина мог крикнуть и ударить кулаком по столу. И не только по столу. Мать тоже боялась его в такие дни – это Эмма поняла быстро. Женщина как-то съёживалась, будто становилась меньше. Она старалась молчать и не попадаться ему на глаза. Однако это у неё получалось плохо: мужчина искал именно её. Отец врывался в дом, хватал мать за волосы, за руки, тащил за собой. «Эмма, иди в свою комнату, закройся, и не высовывайся!» – приказывала она ей в такие моменты. И девочка не могла ослушаться мать. Она слышала, как кричит отец, слышала плач матери, глухие удары… Девочка не выходила: во-первых, она боялась, а во-вторых, она обещала маме не высовываться… Уже позже к Эмме заходила Катерина: заплаканная, иногда с замаскированными побоями и синяками. Она обнимала дочь и оставалась с ней до утра…
Одна из таких ссор, самая страшная и памятная, произошла как раз во время грозы. Отец, как обычно, кричал, Эмма слышала глухие удары, крики и стоны матери тонули в рокоте грома. Девочка, сжавшись в клубочек под одеялом, глотала слёзы. Она всей душой ненавидела отца и эту грозу… В ту ночь мама к ней так и не пришла. Уже стихла гроза, лишь дождь хлестал в окна. Пронзительная тишина раннего летнего утра напугала Эмму даже больше, чем гроза, бушующая всю ночь. Девочка тихо, на цыпочках, пробралась в комнату родителей. То, что она там увидела, навсегда запечатлелось в её памяти. Мать лежала на полу в луже крови, её пустые, невидящие глаза смотрели в окно. Бушующая гроза – это последнее, что она там увидела. Лицо Катерины было спокойным. На губах – лёгкая улыбка.
— Мама! Мамочка! – 6-летняя Эмма подбежала к матери, обняла её. Девочка целовала её, гладила по волосам. Но ей так не удалось согреть холодные руки мамы…
Михаил спал, завалившись на кровать одетым. Его руки были в крови, кулаки сбиты. От мужчины разило алкоголем. Эмма со всей детской ненавистью плюнула ему в лицо. А потом она долго бежала по улице. Босая, по мокрой траве, падая, поскользнувшись на размытой дождём дороге, и вновь поднимаясь. В 5 часов утра она уже изо всех сил стучала в дом бабушки – маминой мамы. Та, открыв дверь, сразу поняла, что случилась беда. «Мама! Там моя мама!» – только и смогла сказать Эмма сквозь слёзы.
Бабушка осталась с ней, она умыла девочку и пыталась напоить её чаем – Эмма дрожала, её бил озноб. Дед, собрав соседей, отправился в дом зятя. Оттуда того забирала милиция – если бы она немного задержалась, забирать бы было уже некого: местные мужики чуть не забили Михаила до смерти…
Эмма долго не могла прийти в себя. Она пряталась от всех в комнате, почти не разговаривала. Только любовь бабушки и молчаливое сочувствие деда дали ей силы жить дальше. Они оберегали её и дальше…
— Эмма, внученька, я же твоя бабушка! – подошла к девочке Тамара Игнатьевна. Эмма возвращалась из магазина – ходила за хлебом.
— Вы больше не моя бабушка! – Эмма смотрела на женщину, прищурившись. Она, конечно же, видела её раньше: мать Михаила приезжала к ним раз в пару месяцев из соседнего посёлка. Набирала в сумки овощей с огорода, домашних яиц, мяса и уезжала обратно, оставив Эмме 200 граммов слипшихся карамелек. «Гостинец от бабушки!» – говорила она. Отцу женщина привозила бутылку водки. После этого он издевался над её матерью. За это Эмма ненавидела Тамару Игнатьевну. Девочка не ела её карамельки. Да и сама бабушка эта была какая-то фальшивая: Эмма не раз слышала, как она говорит отцу гадости о её матери. В глаза же Тамара Игнатьевна лебезила и нахваливала невестку.
— Как это – не бабушка?! – опешила женщина, – А кто же я тогда тебе?!
— Никто! Ваш сын убил мою маму. Вы – мать убийцы! – крикнула девочка и убежала.
«Научили сваты!» – подбоченилась женщина и отправилась, возмущаясь, к дому, в котором скрылась Эмма.
— Ты не приезжай больше, Тамара! – Валентина Петровна смотрела в окно, – Бог простит, а я не могу! Сын твой дочь мою убил!
Василий Степанович сидел, сложив руки на столе. Он молчал.
— Ну, как же?! Мы же родственники! Помогать друг другу должны! Думаете, только вам тяжело?! Миша-то в тюрьме, ему деньги нужны… У вас, вон, огород, хозяйство… Сумку Мишке собрать помогли бы! а я передала бы передачку, вспомнил бы вас сын добрым словом – не чужие же люди!
— Чтоб больше я его имени в моём доме не слышал! – Василий Степанович ударил кулаком по столу так, что чашка, стоявшая на краю, упала и разбилась. Осколки разлетелись по всей кухни, – Никакие мы не родственники! Чужие люди! Эмма правильно сказала! Чтобы духу твоего в моём доме не было! И к девчонке не подходи – пожалеешь! Прочь пошла!
— Катька сама виновата! Сама! – кричала Тамара Игнатьевна, отойдя подальше, – Она никогда Мишку не любила! Замуж вышла, чтоб Кольку наказать! Все об этом знали! Вот и поплатилась! А сын мой отдувается!
— Пошла прочь! – мужчина погрозил ей кулаком. Женщина махнула рукой и ушла. Больше она в их доме не появлялась…
Эмма почему-то запомнила слова Тамары Игнатьевны о том, что её мать никогда не любила отца. Она спросила об этом у бабушки лет через 7, когда они вместе в очередной раз пришли к маме на кладбище.
— Ты ещё помнишь слова этой сумасшедшей! – удивилась Валентина Петровна, пожав плечами, – Хотя в чём-то она и была права: Катя, действительно, Мишку никогда не любила. Не по ней он был: мелкий какой-то и подлый. Всё хитрил, выкручивался, выгоду искал… Они все одноклассниками были: Катя, Мишка и Колька. Мама твоя с Николаем с 9 класса встречалась. Любовь у них была – пожениться собирались. А Мишка Катю любил. Цветы носил, подарки.
Однако Катька от всего этого отказывалась: она замуж за Колю собиралась после училища. Все об этом знали. Что там случилось между ними – так и не поняла я. Вроде как застала Кольку дочка с другой. А через месяц уже за Мишку замуж выскочила. Колька пытался с нею объясниться, только гордая она – слушать не стала. А после свадьбы уже, когда тобой беременна была, увидела в альбоме фото Мишки с той девушкой, с которой она Кольку застала. По пьянке он признался, что сам всё подстроил и сестру двоюродную из соседнего села уговорил с Колькой познакомится и в нужный момент его поцеловать. Что, собственно, Катя и увидела. Да только Колька на тот момент был уже на Севере, а дочь – тобой беременна. Не стала она ничего менять. Но и жить нормально с Мишкой не могла – не простила его. Да и он не мог простить ей нелюбви: пить начал…
— Почему она не ушла от него?! – тихо спросила Эмма.
— Не знаю… Молвы людской боялась, хотела, чтоб у ребёнка нерождённого отец был. Молодая – глупая… Да только, зря. Ничего хорошего на лжи на построишь… – произнесла женщина, погладив фото красивой женщины, улыбающейся им с надгробного памятника.
— Не построишь, – кивнула Эмма.
… И снова на улице бушевала гроза. В дверь дома кто-то постучался.
— Кого это по такой погоде нелёгкая принесла?! – дед открыл дверь. На пороге стоял Михаил. С его старого плаща стекала вода. Мужчина осунулся и постарел за те 10 лет, что провёл в тюрьме.
— Вон отсюда! – Василий Степанович сжал руки в кулаки, – Ступай!
Он попытался закрыть дверь, но Михаил подставил ногу, не давая этого сделать.
— В такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит! – произнёс с какой-то скрытой угрозой, – Я к дочери пришёл! Не имеете права выгонять!
— Нет у тебя дочери! Тебя прав родительских 10 лет назад лишили! Уходи! – Василий Степанович закрыл собой жену и внучку.
— На Катьку похожа! – ухмыльнулся Михаил, рассматривая Эмму, – Дочка, я не забыл тебя! – это уже ей.
Расширившимися от ужаса глазами девочка смотрела на отца. На человека, который убил её мать. Всё то, что она так тщательно пыталась стереть из памяти, вдруг нахлынуло на неё с новой силой.
— Убирайся! Ненавижу тебя! – кричала Эмма, а в глазах её застыл ужас. Гром рокотал всё сильнее, его раскаты были всё ближе. Вдруг ярко вспыхнул и пропал свет.
— Я ещё вернусь! – голос Михаила в темноте прозвучал зловеще…
А через 2 дня они хоронили деда: сердце пожилого мужчины не выдержало, и он умер во сне. Той самой ночью, в ту самую грозу…
Эмма окончила школу с золотой медалью и поступила в медицинский университет на бюджет.
— Умница! – хвалила её бабушка, – Мать твоя учиться не хотела, всё о любви думала. Вот и не пожила толком. А ты учись, милая, не спеши любить – всё ещё успеешь!
И Эмма не спешила. Она на самом деле боялась серьёзных отношений. К ней подбивали клинья многие парни, но она всех отшивала, долго не раздумывая. Слишком хорошо она помнила, чем закончилась история любви её матери…
По ночам девушка подрабатывала в больнице санитаркой. Так и с больничными буднями можно было познакомиться, и какую-никакую зарплату заработать. Вот и в ту ночь Эмма протёрла пол в палатах и уже собиралась идти отдыхать, как громкий раскат грома послышался совсем рядом. Девушка вздрогнула и чуть не выронила ведро. Она побледнела и задрожала.
— Ты боишься грозы?! – спросил парень, лежавший с загипсованной ногой на вытяжке.
— Боюсь! – кивнула Эмма.
— У меня грозы боится младшая сестрёнка! – улыбнулся незнакомец, – Она прячется под одеяло, а я рассказываю ей разные смешные истории. Так она «лечит» свой страх. Хочешь, тебе расскажу?
В палате кроме Никиты никого не было – вчера выписали его соседа. Парню было скучно, Эмме – страшно. Вот и просидела она с ним почти до самого утра, разговаривая и хохоча. О том, что на улице была гроза, даже не вспомнили.
Когда на следующий вечер Эмма пришла на смену, в палате у Никиты её ждал огромный букет белых лилий – любимых цветов девушки. Об этом она обмолвилась во время ночного разговора. «Запомнил!» – восхитилась Эмма.
— Как ты его достал?! Ты же не встаёшь! – сказала она вслух, зарываясь лицом в цветы.
— Связи! – глубокомысленно произнёс Никита. И они разом рассмеялись, – У тебя нос жёлтый! В пыльце! – хохотнул парень.
Эмма попыталась оттереть нос, но только размазала пыльцу по лицу.
— Дай я! – Никита нежно провёл рукой по лицу девушки. Сердце Эммы, казалось, остановилось…
Там же, в больнице, Эмма познакомилась с матерью Никиты и его младшей сестрой – они приходили проведывать сына и брата в выходной, когда она дежурила. Девушка заскочила к Никите узнать, как у него дела, и увидела пришедших к нему родственников. Эмма поздоровалась и хотела незаметно выйти, но Никита попросил её задержаться:
— Мама, это Эмма, моя любимая девушка! – улыбаясь, представил он её.
— Здравствуйте, – пролепетала Эмма, покрываясь пунцовыми пятнами, – Я пойду, у меня ещё много дел! – она пулей вылетела из палаты, чуть не сбив дежурного доктора Алёну Григорьевну…
В следующий раз Эмма встретилась с Еленой Ивановной и Юлей уже у них дома, когда Никита привёл её официально знакомить с семьёй. Жили они в небольшой двухкомнатной квартире, женщина сама поднимала двоих детей – её муж погиб в ДТП 3 года назад. Никита учился на заочном отделении железнодорожного университета и работал помощником машиниста.
Не сказать, что Эмма очень уж понравилась Елене Ивановне – женщина была наслышана о её семье – однако будущая свекровь не стала навязывать своё мнение сыну. К тому же её приятно удивил тот факт, что Эмма, получая очное образование в медицинском университете, не гнушается работать санитаркой. Да и сама девушка, открытая и скромная, произвела на неё приятное впечатление.
Спустя год Никита и Эмма поженились. К тому времени девушка похоронила бабушку и, продав её дом, который достался ей в наследство, Эмма и Никита купили квартиру в соседнем городе, где, собственно, они работали и учились. В этом году девушка окончила университет и вышла в ту же больницу, где работала санитаркой, уже в качестве анестезиолога. Жизнь налаживалась…
И вот снова эта страшная гроза… Эмма выбралась из-под одеяла и заварила себе чай с мятой. Она сидела на кухне смотрела в окно на дождь. Он всё бился и бился в окно…
— Грустишь? – обнял её за плечи муж, – Я проснулся, а тебя нет рядом, – протянул он.
— Не спится что-то, – вздохнула Эмма,– предчувствие какое-то нехорошее…
— Это из-за грозы! – муж погладил её по щеке, – Не бери в голову!
Потом они вместе пили чай и разговаривали. За окном просыпался город…
Эмма провела Никиту на работу, занялась уборкой и готовкой – у неё был законный выходной. Неожиданный звонок в дверь отвлёк девушку от раздумий над тем, что же приготовить на ужин: курицу в духовке с овощами, что было полезнее и проще, или свиные отбивные, которые так любил муж.
— А вот и я! – Михаил стоял на пороге, раскинув руки для объятий. Эмма отпрянула. Мужчина зашёл в квартиру. От него пахло алкоголем. Сам Михаил выглядел намного хуже, чем 10 лет назад – тогда, когда Эмма видела его в последний раз.
— Что ты здесь делаешь?! – пятясь назад, спросила девушка, – Как ты меня нашёл?!
— Да уж, пришлось потрудиться! – ухмыляясь, проговорил мужчина, проходя без приглашения на кухню, – А ты неплохо устроилась! – присвистнул он, оглядываясь по сторонам, – Ремонтик хороший, мебель новая и техника бытовая…
— Тебе какая разница, как я живу?! – воскликнула Эмма, – 20 лет не виделись и, если честно, я ни капли не соскучилась! Ты сделал всё для того, чтобы я никогда по тебе не скучала!
— А я скучал! Ты моя дочь, и я скучал по тебе! – Михаил уселся за стол, – Напои отца чаем! Можешь чем-то покрепче! Как же ты похожа на свою мать! – воскликнул мужчина, не сводя глаз с Эммы.
— Да, ей как раз было столько же, сколько мне сейчас, когда ты её убил! – Эмма с ненавистью взглянула на отца, – 26! Ты отнял у меня самого дорогого человека, и называешь себя моим отцом?! Ты ничтожество! Убийца! Убирайся из моего дома! Я никогда тебя не прощу!
— Ты ничего не понимаешь! Катька сама виновата в том, что произошло! Такая же, как ты, была! Всё королеву из себя корчила! Я ей всё готов был отдать! Понимаешь?! Всё! А она за Колькой бегала! Вот я и попросил Верку, сеструху мою двоюродную, на шею Кольке броситься при Катьке. У той хорошо получилось – поверила мать твоя, что у них роман, замуж за меня вышла… Да только любила-то она Кольку, а я так, от безнадёги, под руку попался! Обнимаю её – а она кривится! Целую – а она отворачивается! Что же это за семья?! Да она мне всю жизнь благодарна должна была быть, что беременную её взял! Ноги мне целовать должна была, а она морду воротила…
— Как беременную?! – перебила его Эмма.
— А вот так! Колька – твой отец настоящий, не я. Только не знал никто этого. И сам Колька не знал – мать-то твоя гордая была, никому не сказала… – мужчина вздохнул, – Ты, это, прости меня, – тихо проговорил, – не хотел я её убивать. Сам не знаю, что на меня нашло: водка глаза заслепила, ярость какая-то… Мстил я Катьке за нелюбовь… Недолго мне уже осталось – рак лёгких, третья стадия. Операцию делать уже поздно. Вот хотел тебя найти, чтобы покаяться. Прости, если сможешь, дочка!
— Не дочка я тебе! А простить я не могу – такое не прощают. Бог простит! – тихо проговорила Эмма, открывая входную дверь, – Уходи. Уходи и больше никогда не возвращайся! А болезнь твоя – это тебе расплата за маму!
— Я знаю, – пробормотал мужчина, – знаю… Лучше бы нам с нею никогда не встречаться…
Эмма ещё долго наблюдала за ссутулившейся мужской фигурой, одиноко бредущей по улице. Вот мужчина оглянулся на её окно и скрылся за домами. Девушка вздохнула: ей было совершенно не жаль Михаила. Ни капли!..
…Лёгкий ветерок ворошил непослушные волосы, которые всё никак не хотели укладываться в причёску. Эмма снова откинула с глаз чёлку. Они втроём стояли у могилы самого дорогого для Эммы человека.
— Здравствуй, Катя! – проговорил моложавый мужчина, в волосах которого только начинала пробиваться седина, – Давно не виделись… Что же мы натворили, любимая…
Мужчина присел у могилки прямо на траву, о чём-то беседуя с молодой красивой девушкой, улыбающейся ему с фотографии. Никита увёл Эмму подальше. Они отнесли цветы на могилки её бабушки и деда, которые находились поодаль, постояли около них.
— Пусть побудут вдвоём! – тихо проговорил мужчина, – Они не виделись целую вечность – им есть, о чём поговорить!
По щеке Эммы сползла слеза. Она кивнула: муж, как всегда, был прав.
Это Никита нашёл Николая в социальных сетях и связался с ним, рассказав обо всём, что услышал от Эммы. Тогда, вернувшись с работы, он застал жену в слезах: она снова переживала те страшные события, воспоминания о которых разворошил своим появлением Михаил. «Нужно, наконец, поставить во всём этом жирную точку и жить дальше!» – решил Никита. Он понимал, что жена не успокоится, пока не разберётся во всём до конца, что снова и снова будет вспоминать те страшные события, винить себя и других.
— Дочь?! У меня есть дочь?! – мужчина долго молчал в трубку, – Конечно, я приеду!
Николай, приехав из Севера по приглашению Никиты, подтвердил всё то, что услышала до этого Эмма от Михаила: его измена была подставой – Веру он видел в тот вечер в первый и последний раз в жизни. Катя же была гордой и доверчивой: она поверила в ту картинку, которую создали для неё Вера и Михаил. Николая же она слушать не захотела: «Можешь не оправдываться! – сказала она тогда, – Я всё видела собственными глазами!» Всем этим, собственно, и воспользовался Михаил. Назло любимому Катя приняла его предложение, назло Николаю вышла замуж за Михаила. О том, что любимая была беременна от него, мужчина, естественно, не знал – он уехал на Север зализывать раны. Слишком больно было видеть приготовления к свадьбе собственной невесты и парня, которого он когда-то даже считал своим другом.
Николай пробыл у них неделю. Они все вместе съездили в село, где жили родители Эммы, сходили на кладбище к Катерине. Эмма с Николаем много разговаривали, узнавали друг друга: у них ведь не было общих воспоминаний.
— Ты очень на неё похожа, на Катю! – тихо проговорил мужчина, – Я запомнил её именно такой: юной и импульсивной! Она хотела всё и сразу, мечтала о любви, о детях…
— Я почти не помню маму! – грустно проговорила Эмма, – Только моментами. Знаю точно, что она была очень доброй и очень меня любила…
— Она так любила жизнь! Умела наслаждаться каждым мгновеньем! Жаль, что её импульсивность не дала ей разобраться во всём произошедшем: она тогда не думала, а просто действовала на эмоциях. А я, дурак, слишком быстро сдался! Нужно было заставить её выслушать меня, а я просто уехал, – вздохнул Николай.
— Уже ничего не исправить! – проговорил Никита, – Вам обоим нужно простить себя и жить дальше!
— Вы приезжайте ко мне! – проговорил Николай, прощаясь, – Познакомитесь с моей женой и твоим сводным братом, – кивнул мужчина Эмме.
— Вы тоже не теряйтесь, – тихо произнесла девушка, – пишите, звоните, приезжайте…
Отец с дочерью обнялись на прощанье. Возможно, они никогда больше не увидятся, но они теперь были друг у друга – отец и дочь. Катя больше не была одна на всём белом свете (если не брать во внимание Никиту).
— Эмма, почему ты ни разу не назвала его отцом? – спросил Никита, когда они возвращались из вокзала домой, посадив Николая на поезд.
— Знаешь, я пока не могу осознать, что он – действительно, мой отец. Возможно, позже… А может и никогда. Но ведь он есть, правда?! Дальше будет видно…
…Раскаты грома слышались где-то далеко.
— Что, опять приближается гроза? – улыбнулся Никита, обнимая жену. Он включил на ноутбуке какую-то добрую комедию, задёрнул шторы на окнах и заварил им чай с мятой. Уселся рядом с женой и, укутав её пледом, обнял за плечи. Эмма беспечно улыбалась.
— А я не боюсь больше грозы! – прошептала она мужу на ухо
— Как не боишься?! – притворно возмутился Никита, – А для чего я это всё делал?! Зачем пиццу заказал, чай заварил?!
— Я поэтому и не боюсь, что с тобой! С тобой мне ничего не страшно! – Эмма положила голову на плечо мужа. Тот застыл в замешательстве.
За окнами бушевала гроза, грохотал гром и полыхали молнии. А в тёплой уютной квартире, укрывшись клетчатым пледом, Эмма и Никита ели пиццу, запивали её чаем с мятой и смеялись над незадачливыми киногероями, которые всё время попадали в какие-то переделки… Вдвоём им теперь была не страшна никакая гроза…
Автор: Ирина Богданович
