Светлана сидела в клинике перед кабинетом вpaча и всё внутри у неё дрожало.
Вот сейчас она узнает результаты aнaлизoв и всё пойдёт пpaxoм, вся её жизнь.
— Вы последняя? — женщина в возрасте подошла к ней так неслышно, что Света даже вздрогнула. Подняла голову — перед ней стояла пожилая, в 6oльнuчнoм халате, худенькая, не старая, но вся высохшая уставшая женщина,
— Девушка, вы к этому доктору?
Света посмотрела ей прямо в глаза, ну надо же, как она на её маму похожа!
Мамы уже почти четыре года, как нет.
Но Света до сих пор вспоминает с дрожью, как мама уходила.
Ей всего-то было шестьдесят два, а сгорела за месяц. Агрессивная форма, да ещё тогда была эта проклятая пан демия!
Клинику закрыли, а Света так мамочку больше и не увидела. Просила, умоляла чтобы дали её домой забрать, но ничего не вышло.
Она до сих пор рыдает ночами, представляя, как маме было страшно и одиноко понимать, что она больше отсюда никогда не выйдет…
Никогда!
И вот теперь Света сама пришла в клинику по той же самой причине. Последнее время она похудела, аппетита нет совсем. В горле ком стоит, словно что-то мешает, Света помнит, что у мамы так же начиналось.
Анализы она сдала, вот теперь трясётся и ждёт, наверное и у неё то же самое!
Женщина присела рядышком, откашлялась, посмотрела сбоку на Свету, и вдруг тихо сообщила,
— А меня в хоспис переводят, детка! Ты молодая, не бойся, у тебя всё хорошо будет. А мне уже ждать совсем нечего, дочка моя отказалась домой меня забирать. Мужчина у неё новый, мешать говорит буду.
Никому я не нужна такая…
Света удивленно посмотрела на женщину — как это дочь от неё отказалась? Неужели так бывает?
— Следующий! — крикнули из кабинета врача.
— Или, иди, — подтолкнула её женщина, но Света вдруг передумала.
Если у неё анализ подтвердится, то всё, жизнь сразу разделится на до и после. А сил на это сейчас совсем нет, надо уехать куда-нибудь, ну хотя бы на недельку. Лучше в деревню, в их старый дом, да и мама там на деревенском кладбище лежит, полгода у неё не была…
— … А теперь уж видно туда не попаду. Поле у нас по весне всё рыжее от одуванчиков, а рядом речушка маленькая. Вода в ней холодная, ключи там бьют…
Оказывается женщина всё это время что-то ей негромко говорила, а Света задумалась и не слышала. Неудобно даже.
— А далеко ваша деревня? — чтобы поддержать разговор переспросила Светлана.
— Да нет, рядышком же. Вдоль реки от города едешь, Ясное проехали и Боровики сразу, — словоохотливо объяснила ей женщина.
— Так я из Ясного! — невольно вдруг вырвалось у Светланы. И она увидела, как грустные глаза собеседницы повеселели,
— Из Ясного? Так это же совсем рядышком с Боровиками, землячки мы с тобой значит, деточка!
— Я Светлана, а вас как зовут? — решительно придвинулась к этой чужой, но очень приятной женщине Света.
— Екатерина Алексеевна я. Горошкова Екатерина Алексеевна, — удивленно подняла на неё глаза женщина. У нас полдеревни Горошковы.
— Хотите со мной в свою деревню съездить? — Света сказала первое, что пришло на ум.
И тут же осознала — да, так и надо, надо уехать отсюда и всё! К маме зайти на могилку, а потом неделю просто пожить в старом доме. Надо с мыслями собраться, а на это силы нужны, много сил. Где их ещё черпать, как не на родной земле? Мама её там родилась, кстати её фамилия тоже была Горошкова. У её прабабушки в семье четырнадцать детей было. Так что эта женщина возможно даже какая-то родня ей дальняя, раз жила рядом!
— Скажите, что дочь вас домой забирает, пусть готовят документы! — Света поняла, что только так надо поступить, чтобы назад пути не было.
— Да как же я уеду, меня же в хоспис переводят? — обречённо повторила женщина, глядя растерянно на Светлану.
— Так вы правда хотите последний раз в родные края съездить, или готовы идти и сдаваться? В хоспис всегда успеете… Или я поеду одна! Пока свой приговор не знаю, тоже хочу в родные места съездить.
Екатерина Алексеевна встала, держась одной рукой за стену, недоверчиво посмотрела на Свету, — Правда что ли зовёшь меня?
Светлана кивнула — правда.
— Тогда я поеду, и правда, туда то мы всегда успеем!
Выехали они рано утром. После клиники Света заскочила на работу и написала заявление на отпуск за свой счет.
Видно у неё было такое лицо, что начальство подписало без вопросов.
Потом привезла Екатерину Алексеевну к себе домой, и напоила чаем с бутербродами.
В какой-то момент, взглянув на эту чужую женщину, Светлана ужаснулась — что я делаю?
Но тут же поняла, что всё верно, что так надо. Пусть не ясно зачем, просто надо и всё…
Ехать до деревни на машине всего то сто тридцать километров.
Когда выехали, Екатерина Алексеевна просто прилипла к окну, читая названия деревень,
— Сосновка! А вот и Загрязье, скоро и наша! — она повернулась к Свете и глаза её светились счастьем.
— Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, деточка, давно я себя так хорошо не чувствовала, не чаяла уже, что побываю тут!
За день её старый дом прогрелся на солнце. Света прошла по избе — полгода тут не была, а дом будто жилой.
Екатерина Алексеевна держась за стулья и опираясь на стены, ходила по деревянному дому, как зачарованная, — Как же хорошо, деточка, я словно в своё прошлое вернулась.
Светлана принесла продукты из машины и предложила ей подкрепиться, — А то сил не будет, до завтра передохнём, к реке сходим и на мамину могилку. А потом доедем и в ваши Боровики.
Екатерина Алексеевна смотрела на Светлану благодарными глазами, — Света, детка, да тебя мне Бог послал! Я ведь даже не знаю, что со мной. Жизнь не мила стала, ничего не хочется. Муж давно ушёл, дочь как чужая. Какие только у меня болячки не находили, давно бы уж померла. Да вот живу не знамо для чего, еле дышу, еле хожу. Из больницы меня хотели в хоспис перевести, больше некуда. И вдруг ты, как ясно солнышко. А сюда приехали и надежда вдруг появилась — может и правда рано мне? Может будет ещё что-то в жизни моей хорошее?
Светлана улыбнулась, у неё похожая история. Со своим женихом рассталась, когда мама заболела. Не выдержал трудностей. А потом и мамы не стало.
— Ты себя не вини, не бери грех на душу, не нам судить, когда кому пора уходить, — Екатерина Алексеевна выслушала Свету и положила свою худенькую руку ей на плечо, — Мама твоя тобой бы гордилась, душевная ты и человечная, такие люди сейчас редкость. А жить тебе ради матери надо, замуж выйти, детей родить, чтобы жизнь не кончалась. Об этом думать надо, а не себя корить.
Эта неделя показалась Свете очень длинной.
К маме на могилку сходили, и Света первый раз не мучилась, что перед мамой виновата. Отпустило её, да и Екатерина Алексеевна ожила, особенно когда они в Боровики съездили.
— Екатерина Алексеевна, а может поживёте у меня? Мне с вами так тепло, да и вам идти некуда, я ведь вас как дочь забрала, — предложила на обратной дороге Света.
— А давай, если не шутишь! — согласилась Екатерина Алексеевна.
В клинику за результатом анализов Света шла без волнения, даже сама удивилась.
И надо же, тот диагноз не подтвердился, она вышла на улицу, подняла к небу глаза и вдохнула вкусный пряный воздух!
Как же хорошо жить!
Она чувствовала, что её отпустило всё то, что тяготило последнее время. И уже ком не стоял в горле, и дышалось легко, как раньше!
— Девушка, у вас всё в порядке? — она оглянулась — перед ней стоял симпатичный парень, — А может вы составите мне компанию, вот вышел на обед перекусить, а тут такая девушка симпатичная, будто меня ждёт.
— Я согласна! — Света сама от себя не ожидала такой прыти. Но она вдруг поняла, что очень голодная. Давно у неё такого аппетита не было.
В кафе они разговорились, и Максим ей очень понравился. Видимо и аппетит к жизни тоже наконец проснулся.
— Может завтра встретимся? — предложил Максим, и Светлана с радостью согласилась…
На свадьбе Светы и Максима Екатерина Алексеевна сидела рядышком со Светой.
— Ну что, деточка, я так рада, что ты счастье своё нашла! Ну кому ещё быть счастливой, как не тебе!
А когда Максим пригласил Екатерину Алексеевну на танец, как будто тёщу и близкого человека Светы, почти маму, она чуть не расплакалась.
Света уже была беременна, когда Екатерине Алексеевне резко стало хуже.
Она лежала на диване в своей комнате, в той, где раньше жила мама Светланы. Света сидела рядом и держала её за руку. Именно так она бы хотела быть со своей мамочкой тогда, когда она уходила.
— Спасибо тебе, деточка! Мне давали не больше месяца, я ведь тебе тогда всю правду не сказала. Уж очень мне хотелось уехать оттуда, а не доживать в этом хосписе, считая часы! Не чаяла, что смогу сбежать, а ты меня увезла. Только тебе благодаря я эти полгода и прожила как человек! И в родной деревне побывала, и так счастлива, что от тебя, словно от родной дочки, столько тепла получила! Спасибо тебе, деточка, я счастливая ухожу…
Света и Максим в родных местах похо- ронили Екатерину Алексеевну, рядышком с мамой Светланы.
А доченьку свою Света назвала Катюшей. В честь этой тихой худенькой женщины, чем то похожей на её маму.
Той, что вернула её к жизни.
