Слава не ожидал такого поворота судьбы. Всего-то им по шестьдесят пять, жить и жить бы на пенсии, радуясь, не работая. А тут… Слава тосковал, сидя на балконе. На табурете рядом с ним стояла тарелка с нарезанной колбасой, кусочком хлеба, cтoпкa и чeкyшка.
Вот уже как полгода он жил один после ухода жены в мир инoй. Супруга ушла, не проснувшись утром. Остановилось сердце.
— Ты что, Иванович, снова за гopькую? – послушался голос соседа сверху.
— А тебе что? Я не работаю. Могу себе позволить, — буркнул Слава, кинув на него взгляд.
— Так-то так. Вот была жива твоя благоверная, так она бы тебе не дала столько баловать. Ты у неё был отмыт, чистый, трезвый, и в санатории она каждый год тебя возила, — не унимался сосед.
— Это верно. Всё лечила меня, болезни мои лучше меня знала. Где у меня что болит, и какие таблетки надо во сколько принимать… — прослезился Слава.
— А ты, получается, всю её работу, заботу сейчас коту под хвост. Или решил рядом с ней лечь? Тогда могу понять… — снова отчитал Славу сосед.
— А тебе какое до меня дело? – рассердился Слава, вставая, — ты у нас трезвенник, а я-то привык по выходным, и по праздникам. И жена мне это позволяла. Знала, что я меру понимаю и не скандалю…
— Ехал бы ты к сестре своей в деревню, — посоветовал сосед, — Таня у тебя одна живёт, может с ней повеселее тебе будет, там и помощь ей нужна, и родители твои на сельском погосте лежат…
Ничего не ответил Слава, убрал с балкона остатки ужина и рано лёг спать, а наутро собрал небольшой чемодан с одеждой и пошёл на вокзал к районному автобусу.
Таня обняла брата. Давно не виделись, редко она ездила в город, разве что в больницу или по неотложным делам, и тогда к нему не всякий раз заходила, не беспокоила или он был на работе.
Они посидели за столом, помянули всех родных и сходили на погост. На следующий день Слава осматривал двор, мастерскую отца, старый покосившийся сарай и баню.
— Да, при батюшке всё покрепче было. Ты, конечно, баба, не до мастерской тебе… Танюша, — он вздохнул, — поживу я тут пока, а то никак не привыкну к одиночеству, Нина моя так за мной ухаживала, а теперь без неё пусто и всё скучным кажется.
— Вижу, что и оброс ты, бороду отпустил, и осунулся, наверное, не варишь себе. Так и желудок не долго испортить. И помятый весь какой-то. Наверное, рубашки не гладишь? – спросила сестра.
— Да не глажу, в жизни утюга не держал в руках, как и кастрюлю. Готовила всегда Нина, да дочка ей помогала. А Варенька теперь москвичка, у неё скоро внуки будут, ей не до меня, — вздохнул Слава, наливая себе перед обедом стопку.
Через неделю Таня начала хмуриться. Слава ничем не помогал по дому, а только лежал на диване у телевизора, пил и закусывал.
Она осторожно попросила его помочь ей хоть чем-то, хоть забор поправить, а он отмахнулся, мол летом, а сейчас ещё весна, холодновато во дворе с забором возиться.
Но вскоре сестра не выдержала:
— Послушай, Слава, заканчивай ты с выпивками. Я уже одна долго живу. Не привыкла к тому, чтобы в доме вечно кто-то с пьяной рожей был. На нервы действует. Не могу. Ты же знаешь, что наш папа не позволял себе лишнего. А с чего ты взял, что я буду вот так спокойно смотреть как ты тут спиваешься?
— Я не спиваюсь, а ты не командуй, что мне делать, а что нет, — вскипел Слава, — хоть ты и старшая сестра, а мы уже давно не дети. Хватит меня воспитывать. Я знаю меру. И на питание тебе деньги дал. И дом это наш, родной…
Таня вытерла слезу.
— Дом-то, конечно, наш, родной. Вот только чтобы он стоял до этого времени я столько денег сюда вложила и сил. Сколько раз нанимала шабашников то полы перестилать, то печь перекладывать, то крышу новую сделать. Ты же видел, что все постройки во дворе совсем ветхие… На них у меня уже и сил, и средств нету. Я тут, конечно, живу. А ты ни разу не приехал чтобы помочь и денег на это мне не давал. Хотя у тебя пенсия гораздо больше…
— А ты не просила. И ничего не говорила… — растерялся Слава, — и когда мне ездить было помогать, когда я работал, а в отпуска по санаториям моя меня возила. Всё лечила меня и берегла…
— Больной, значит? А как пить, так здоровый? И на что она так с тебя пылинки сдувала? Чтобы ты сейчас на моих глазах спивался? Ну, уж нет. Или живи как человек, или вот тебе Бог, а вот – порог. Но видеть я этого не могу. Уж прости. Хочешь пить, так пей не тут. А у себя дома. И живи как хочешь, — Таня хлопнула дверью и вышла на улицу.
Она ушла к соседке, и там поплакала вволю на плече у своей давней подруги.
Слава, будучи во хмелю, обиделся и, собрав вещи, уехал в город на ближайшем автобусе.
— Словно все сговорились… — ворчал он, ходя по своей квартире из комнаты в кухню. Потом оделся и пошёл в магазин за продуктами.
— Ишь ты… — шептал он себе под нос, кидая пельмени в холодную воду, — готовить я должен.
Он сварил пельмени кое-как, съел их и подумал, что всё-таки одному жить плохо и решил подыскать себе подругу. Такая быстро нашлась, ведь вдовцов в округе не так много было. Моложе его, Лиза была весёлой, разговорчивой. Она болтала без умолку, любила посидеть за столом и составить Славику компанию, говоря тост за тостом.
— Ээээ, нашёл ты себе выпивоху, хуже тебя… — снова язвил сосед сверху, едва Слава выходил на балкон.
— Молодая, на восемь лет моложе меня, — хвастал Слава, — а ты завидуешь?
— Куда там завидовать. Она тебя вмиг на тот свет отправит. Она ещё подержится из-за возраста, а ты долго с ней не протянешь. Вопрос времени, — резюмировал сосед.
Слава поначалу был рад, что не один. Но очень скоро понял, что Лиза не любит ни готовить, ни убираться. Она весела была только за столом при наличии угощения. Сама же вела себя как гостья, и переночевав, уходила, как только заканчивались продукты и горячительное.
Деньги у Славы очень быстро заканчивались, а подруга требовала деньги на подарки, на такси, и вскоре обобрала его, когда он спал после очередного весёлого ужина.
Славе было и без того плохо утром, он даже вызвал Скорую, и медики ему сказали, что при таком возрасте вести столь легкомысленный образ жизни при его здоровье – самоубийство. И что в следующий раз они либо забирают его на добровольное лечение, либо могут и не успеть…
Слава задумался. Он явно переоценил свои силы.
— Пожалуй, врачи правы… Здоровье у меня совсем неважное… Эх, не поехать ли снова к Татьяне?
Он снова собрал свой чемодан, прихватил свою аптечку, пополнившуюся новыми лекарствами, и к полудню был уже у дома сестры.
— Неужто вернулся? – Таня выглянула в окошко, — заходи. Рада видеть.
Она обняла брата и заплакала.
— Я ведь тогда всю ночь не спала. Думала, не слишком ли я тебя обидела, но вот ты и явился… — сказала Таня, — послушай, мы ведь с тобой одни и старые остались. Нашим детям не до нас. У них свои дети и уже внуки. Так давай, не будем им обузой и позором. Пожалуйста, братик…
— Да, Танюша, и ты меня прости. Что-то я совсем запутался. А пожить ещё хочется… Буду тебе помогать. По силам…не взыщи.
— Ты главное, не пей, Славушка… — Таня назвала его так, как всегда звала мама.
Слава вздрогнул, и, чтобы скрыть волнение, пошёл в комнату, разложил вещи в шкафчик за шторкой и подал сестре пакет.
— Вот, я тут свежего хлеба и конфет из города привёз. Чай теперь будем с тобой вечерами пить, Танюха…
Слово своё Слава сдержал. Таня теперь следила за его здоровьем. Она напоминала ему, когда пить лекарство, звала обедать, и гладила его рубашки.
Летом они починили вместе забор, сосед помог им отремонтировать печку и крышу бани. Поладили брат с сестрой, стали жить дружно, как в детстве. Задышали новой жизнью их изба, обновлённый двор, где Слава организовал свою мастерскую, а Таня побелила новый загон для кур.
— Гляжу, брат за ум взялся, слава тебе Господи, — радовалась Танина соседка.
— Ой, молчи, держим кулаки… А то я уже и себя винила, что не помогла ему и не стала опорой. А теперь вижу, что взял он себя в руки. Молодец, всё-таки Славка… — отвечала Таня.
Услышав этот разговор, который женщины и не скрывали от него, Слава улыбнулся и сказал:
— А что я разве не мужик деревенский? А? Просто не могу я один жить. Когда рядом родные люди, то я оживаю… Понимаю, для чего я живу. Так-то…
— Правильно понимаешь, -сказала Таня, скоро в отпуск мои приезжают всем табором. Вот где весело будет. Ты давай дочку зови. Чтобы корни свои не забывали дети наши.
Через неделю шумело застолье в саду Славы и Тани. Отмечали его день рождения. Вот только Слава чуть пригубил в этот раз, символически. Родные не настаивали. Знали, что он по расписанию принимает лекарства и за этим строго следит Таня.
— Потому до сих пор и жив, — рассказывал о себе Слава, — если бы не Татьяна, то меня бы тут уже не было. Строгая сестрица всегда была…
— Но справедливая! Потому что только добра тебе желаю, живи до ста лет! – Таня обнимала брата и наливала ему чая, подавая к нему любимые его пироги с капустой…
Елена Шаламонова
