Дверной звонок переливистой трелью разнесся по комнатам. Анна Тимофеевна даже вздрогнула от неожиданности.
— Кого там принесло на ночь глядя? Неужто Кирилловна решила должок отдать… — охая, она поплелась открывать двери.
На пороге стояла Настя. Анна Тимофеевна вдруг почувствовала, что ее перестали держать ноги, и она присела на тумбочку в прихожей: дочку она ожидала увидеть меньше всего, ведь Настя не появлялась дома уже больше десяти лет.
— Привет, ма. Можно войти?
Мать и дочь поругались много лет назад из-за Настиного жениха. Она, тогда еще восемнадцатилетняя девчонка, влюбилась, словно кошка, в тридцатипятилетнего женатого мужчину. Как только Анна Тимофеевна ни пыталась открыть ей глаза — все без толку. Настя не слушала мать и только повторяла, словно мантру, что он обязательно разведется. Как ни странно, Валерий и правда развелся, бросив жену и двоих детей. Но на Насте жениться не спешил. Почти два года он вешал девушке лапшу на уши и кормил обещаниями, а потом в один день уехал покорять столицу. Настя тут же собрала чемодан и ринулась за любимым. Тогда-то и случился скандал между ней и матерью, который рассорил их, самых близких людей, на много лет. За все эти годы Настя ни разу не позвонила и не написала Анне Тимофеевне, чем только усилила обиду матери.
Через три года после ухода Насти из семьи, Анну бросил и муж. Супруг нашел себе молодую, которая родила ему дочь. Семен Павлович не стал скрывать роман. Будучи честным человеком, он сразу же развелся и женился на любовнице. Что чувствовала в тот момент Анна Тимофеевна, было известно одному богу. И хотя на суде она держалась стойко, уже спустя пару месяцев после развода цветущая женщина начал медленно, но верно угасать. В квартире, где всегда было весело и шумно, теперь было пусто. Некому было готовить обеды и гладить рубашки, не нужно было прихорашиваться, красить волосы и делать макияж. Дело усугублялось тем, что Анна Тимофеевна работала переводчиком на дому и потому стала почти полной затворницей. В свои пятьдесят она стала выглядеть на шестьдесят с хвостиком.
На фото в социальных сетях женщина видела, что у дочери все хорошо, она жива и здорова. И от этого было еще обиднее. Во всех своих бедах Анна Тимофеевна винила только себя: взрослый человек, а не смогла найти взаимопонимание с ребенком. И вот теперь, когда она меньше всего этого ждала, дочь наконец приехала.
— Явилась, — съязвила Анна Тимофеевна. — Насовсем или как?
Настя хмыкнула носом. Только сейчас мать увидела стоявший рядом чемодан. Значит, надолго.
— Заходи, что с тобой делать. Я в твоей комнате ничего не трогала. Только пыль протирала… — махнула рукой мать.
Девушка молча закатила чемодан в прихожую и сняла куртку. Пытливым взглядом Анна Тимофеевна оглядела дочь: та похудела.
— Есть будешь?
Настя так же молча кивнула.
Анна Тимофеевна отправилась на кухню. Знай она заранее, какие гости пожалуют, купила бы хоть колбаски и сыра. А так, кроме вчерашнего супа да десятка яиц, в холодильнике ничего нет.
Женщина накрыла на стол и села на табурет в углу кухни, сложив руки на груди. Она ждала, что дочка сейчас ей расскажет, почему приехала домой столько лет спустя. Но Настя, не сказав ни слова, поужинала и снова ушла в свою комнату.
— Рассказать ничего не хочешь? — мать заглянула к дочери в комнату. Та лежала на диване лицом к стене и что-то листала в телефоне.
— Не хочу.
— Не хочет она… — с обидой передразнила Анна Тимофеевна дочку. — Явилась спустя столько лет без предупреждения и молчит.
Воцарилась пауза.
— Ты была права, Валера оказался подонком, — села на диване Настя. — Наверное, ты это хочешь услышать.
Мать кивнула.
— Я это всегда знала, еще когда он жену с детьми бросил. А случилось-то что?
Настя вдруг закрыла лицо руками и расплакалась.
— Ты чего? — испугалась мать. — Он что, тебя бил?
— Хуже, — выдавила Настя. — Я беременна, а Валера отправляет меня на аборт. Говорит, ему сопливые дети надоели, еще когда с Мариной жил.
— Офигеть, — Анна Тимофеевна присела на краешек дивана и положила ладонь на плечо дочери. — Действительно, подонок.
— Сказал не возвращаться без справки, что сходила в больницу… — Настя заплакала еще сильнее. — А ведь мне уже под тридцать, вдруг я больше не забеременею!
Анна Тимофеевна сжала кулаки. Вот ведь паразит, этот Валерка! И откуда он только взялся на голову ее дочери? Вот был бы Семен дома, он бы обязательно нашел и нужные слова для дочки, и не позволил этому гаду над ней изгаляться.
— Значит, так, — твердо сказала женщина. — Будешь рожать. Только попробуй в больницу сунуться! Это же живой человек, мой внук. Ну или внучка. А Валерка твой пусть один живет. До седых волос дожил, а ума не нажил. Сколько ему, сорок? Одних детей бросил — не нужны, еще одного убить готов.
— Сорок семь, — тихо поправила мать Настя.
— Не важно. А ты — не вздумай ничего делать. Будем рожать, без разговоров. Квартира есть, руки-ноги на месте… Проживем!
Дочка молчала, но было видно, что поддержка матери была как нельзя кстати.
— Срок-то какой хоть? — немного успокоившись, поинтересовалась Анна Тимофеевна.
— Десять недель.
— Так тебе на учет пора вставать. Хорошо, что приехала, у тебя ведь прописка еманжелинская осталась. Молодец, дочка.
Анна Тимофеевна не стала говорить, как тяжело ей давалось платить коммунальные за двоих целых десять лет, а еще — что из Настиной детской она давно хотела себе сделать спальню, и даже присмотрела кровать… Она знала, дочь сразу же уедет, если почувствует себя обузой.
***
Валерий приехал лишь раз. Явился, когда Насти не было дома — и это было счастливым совпадением, ведь ей были ни к чему все эти переживания. Анна Тимофеевна едва не упала, когда увидела на пороге несостоявшегося зятя.
— Доброго дня, тещенька, — криво улыбнулся Валерий. — Мне б Настьку… она домой-то собирается или как?
— Какая я тебе теща, Валера, — осадила его Анна Тимофеевна. — Вы ж Настей не расписанные жили. Нету ее, иди куда глаза глядят.
Улыбка тут же сошла с лица мужчины.
— А где она?
— Тебе это знать без надобности. А дом у нее тут, она здесь останется. А ты, Валера, дорогу к этому дому забудь, поганец. Жизнь девке молодой испортил и еще чего-то пыжится, — Анна Тимофеевна покрепче сжала ложку для обуви — единственное, что попалось под руку.
— Наши дела вас не касаются, — попытался возразить Валерий.
Но Анну Тимофеевну было не остановить.
— Еще как касаются, если речь идет о моих внуках. Иди прочь, и чтоб я тебя тут больше не видела, а не то полицию вызову!
Валерий зло плюнул на каменный пол подъезда и ушел.
***
В положенный срок Настя родила дочку. К выписке внучки Анна Тимофеевна, забыв про боль в коленях и мучившую последние годы гипертонию, организовала в детской ремонт. Правда, для этого пришлось привлечь к работе… Семена. Анна Тимофеевна была так рада, что Настя вернулась домой и ждет ребенка, что решилась позвонить бывшему мужу и поделиться новостью. Тот обрадовался не меньше нее и тут же примчался на старую квартиру.
— Ты зла на меня не держи, — виновато опустив глаза, начал оправдываться Семен за грехи семилетней давности.
Анна Тимофеевна только улыбнулась.
— Да какие обиды, все прошло. Радуйся, дедом скоро будешь. Да деньги готовь: коляску надо, кроватку надо. Я вот обои обновить хочу к выписке, чтоб все свеженькое было да чистенькое. Сама-то Настя на сохранении, недели две еще ходить.
И Семен Павлович тут же со рвением принялся за дело. Оказалось, что в новой семье у него тоже все не слишком гладко. Ребенок оказался вовсе не его, а бывшего жениха. Но ему было стыдно вернуться к Анне Тимофеевне, да и к ребенку привязался.
— Ну ты даешь, — всплеснула руками женщина. — Санта-Барбара, не меньше.
Ремонт в Настиной комнате закончили за два дня, а на третий Семен Павлович пришел домой с чемоданом.
— Примешь меня обратно, Ань? Я ж тебя люблю одну…
На выписку внучки Анна и Семен поехали вместе, а вот Валерий так и не явился — он не изменил своего решения, и ребенок был ему по-прежнему не нужен. Настя не скрывала удивления, поглядывая на отца и мать, умиленно сюсюкающих с ее новорожденной дочкой. Теперь она чувствовала, что у нее и правда есть семья, которой она нужна, и которая поддержит, несмотря ни на что.
—
Автор рассказа: Татьяна Ш.
