Вечер навалился стылой влагой, ветер выдувал из — под плаща остатки тепла. Лес обступил одинокого всадника непроницаемым частоколом, раскисшая дорога виляла тёмной змеёй, грозя раствориться в сумерках. «Наконец — то!» — подумал Егор, когда впереди замельтешили несколько слабых огоньков, сигнализирующих о приближении деревни.
Он постучался в крайнюю избу, выглянувший в окно дед встретил его весьма недружелюбно. «На ночлег не пущу!» — без предисловий заявил он. «Я заплачу, — отозвался Егор, — пустите. Будьте милосердны, ночи холодны, а я простыл…» «Не пущу, — упорствовал дед, — ещё к кому попросись иль в избу напротив ступай — она пустует. А ко мне не лезь, леса кишат разбойниками и прохиндеями, сквозь нашу деревню валом валят! Я тебя на ночёвку, а ты обчистишь меня и смоешься, а то и вовсе укокошишь!»
Егор уже не слушал старика. Дом напротив пустует. Прекрасно! Это то, что нужно. Меньше лишних глаз и разговоров и за сохранность мешка можно не беспокоиться. Дед прав — полно лихих людей кругом и Егор один из них. Парень зашёл в пустующею избу и развёл огонь, темнота испуганно сжалась по углам. Хорош дом и печь исправна и даже немного дровишек завалялось, видно не так давно был жилым. Егор грелся перед танцующим в горниле печи пламенем не выпуская из рук увесистого мешка, то баюкая его как дитя малое, то сладко прижимая к себе словно девицу.
Согревшись немного, он решил устраиваться спать. А перед сном, по уже сложившейся традиции, развязал свой мешок. Заблестели золотые монеты, заискрились грани драгоценных камней, любовно перебирал Егор свои сокровища, поглаживая звенья увесистых цепочек и улыбаясь, как старым знакомым. Это кольцо подарила ему одна благородная дама, уже не молодая и жутко сентиментальная. А эти серьги он взял сам, когда глупенькая дочка купца тайком пустила его в родительский дом. Несколько золотых цепей умыкнул он у одной гордой и неприступной красотки, впрочем и гордость её он тоже умыкнул…
Ловкач, хитрец, вор, пройдоха. Как только не называли Егора, а ему было всё равно. Любил он женщин, жизнь и все удовольствия, что эта жизнь дарила. Работать не любил. Зачем? Природа щедро отпустила ему красоты и ума ровно столько, чтобы этой красотой умело пользоваться. Натворил он лихих дел изрядно и вот теперь эти дела заставляли его всё дальше бежать в глушь сибирских лесов.
Он забылся крепким и безмятежным сном словно праведник, чья совесть не отягощена ни единым грехом, используя мешок свой в качестве подушки. Утренний свет проник в старый пыльный дом, разбудив своим чистым касанием молодого пройдоху. Сонные миражи рассеялись и Егор потянулся прижимая к себе заветный мешок. «Хорошее место, чтобы передохнуть дня три и с новыми силами пуститься в путь!» — подумал он. В животе заурчало, парень сунул мешок под лавку и закидал тряпьём, а сам отправился на поиски пропитания.
Деревенские относились к нему с недоверием, некоторые захлопывали двери едва завидев чужака. Но одну вдовушку ему удалось обаять так, что она пригласила его в дом и накрыла неплохой стол. Она надеялась, что он останется, но Егор рассыпавшись в извинениях и благодарностях спешно ретировался. Уж больно безобразна была вдова. «Похоже деревенька эта небогата красивыми женщинами. — грустно подумал Егор, — ни одной стоящей за всё время встретить не удалось.»
Он шёл вдоль узкой речушки, она весело звеня, искрилась в свете солнца, что щедро сыпало свои золотые лучи на землю. Травы уже пожухли и поникли, взгляд то тут, то там натыкался на жёлтые пятна в ещё недавно безупречно зелёных кронах. Тонкие паутинки парили в воздухе и Егор постоянно смахивал их со своего лица. Внезапно он остановился будто наткнувшись на невидимую стену. Худенькая девушка полоскала бельё, согнувшись на маленьком мостике. Он видел светлые пряди выбившиеся из — под платка, красивый профиль и гибкую фигурку. Всё — таки водятся здесь хорошенькие девки!
«Студёна ли водица?» — спросил он. Девушка испуганно вскинула на него взгляд и залилась румянцем. «Отродясь наверно не видела таких красавцев в этой глуши.» — подумал Егор и улыбнулся. «Холодна водица, а как иначе, уж осень на носу.» — отозвалась девушка, продолжая полоскать бельё. «Ты чья будешь такая краса?»- спросил Егор. «Акулина я. Гриньки рыжего внучка.» — пояснила она, поднимая корзину с мокрыми вещами. «Давай помогу.» — вызвался он, но девушка отрицательно покачала головой и зашагала вдоль берега. «Боишься дед увидит и заругает?» — спросил Егор. «Дед мой преставился давеча, аль не знаешь?» — удивилась Акулина. «Я не местный откуда мне знать, аль не видишь? — в тон ей ответил Егор. «Я сама не из этих мест, — ответила девица, — приехала деда прихворнувшего выхаживать, да не поспела чуток. Распродам курей да кое — какие пожитки его и уеду отсюда. Вижу загорелись глазки у тебя, оба мы не здешние и греха нашего никто не узнает. Только не будет его, греха — то этого. Я не собираюсь тятьке с мамкой в подоле приносить!»
Вот как, прямо сразу в лоб заявила! Егор опешил на секунду, а потом лишь жарче огонь в груди разгорелся. Так даже интересней, когда баба немного покобениться, слаще победа будет. Он пошёл за ней, глядя, как плавно колеблется её стройный стан под стареньким сарафаном. Акулина не обращала на него внимания и не реагировала на шутки, которыми он сыпал всю дорогу. Они подошли к ветхой избушке наполовину вросшей в землю. «Значит тут ты живёшь, — произнёс Егор, — а я через пять домов отсюда, по этой же стороне. Приходи в гости…» «Вот ещё не хватало!» — фыркнула девушка и захлопнула калитку с такой силой, что та чуть не рассыпалась в труху.
На ужин Егор раздобыл себе несколько яиц и пирог с яблоками. Это удалось ему не без труда, местные ни в какую не хотели контактировать с ним словно чуя неладное. Яйца он купил по цене золотых, похоже придётся идти всё — таки к безобразной вдовушке, но что — то подсказывало, что повторно просто так от неё сбежать не удастся и он оттягивал этот момент как мог.
Сумерки расползлись по небу чернильным пятном, в тёмной вышине кричали грачи, из низин тянуло холодом и мгновенно стало как — то стыло и неуютно. Перекусив, Егор вышел во двор, налил воды своему коню и со скуки начал с ним неспешную беседу. Конь недовольно фыркал и переступал копытами, видно не желая слушать разглагольствования хозяина.
Бесшумно ступая, как кошка, она возникла из полумрака, заставив Егора вздрогнуть от неожиданности. «Не мучай конягу своими разговорами, — сказала Акулина, — лучше покажи как живёшь.» Парень не верил своим глазам, он и представить не мог, что она на самом деле придёт. Но девушка действительно стояла перед ним кутаясь в тёмную шаль и глядя на него исподлобья. Знать не шёл у неё из головы заезжий красавчик.
Опомнившись от удивления он пригласил Акулину в дом и зажёг керосиновую лампу, желтоватый свет пролился на покрытую пылью обстановку, испуганно юркнула под лавку мышь, роскошная сеть паука затрепетала на сквозняке. Девушка удивлённа вскинула брови и скривилась: «Вот это да! Коль пригласил девку в гости, прибрался бы чуток…» «Так не моя избёнка, — оправдывался Егор, — не живу я здесь!» Она провела пальчиком по пыльному окошку, образуя след на серой поверхности и цокая языком.
Вдруг взгляд её упал на кусок яблочного пирога, что Егор оставил себе на завтрак. Она обрадованно схватила его и начала запихивать себе в рот. «Ну вот, — приговаривала она с аппетитом жуя, — хоть угощеньице приготовил!» Хозяину было страшно жаль пирога, он уже раскаивался, что имел неосторожность пригласить эту странную девицу. Что в голове у бабы, которая вечером приходит в гости к незнакомцу? Да ещё и выказывает недовольство? Может она местная сумасшедшая и ему впору самому её боятся?
» По — твоему, мы здесь должны были любви предаваться?» — Акулина, скривившись, указала на импровизируемую постель из кучи тряпья на полу. Егор ничего не ответил, любви уже не хотелось, а хотелось чтобы она поскорее ушла. Тем временем Акулина примерилась лечь на тряпки и со вздохом констатировала: «Ужас как жёстко!» Потом ткнула пальцем в заветный мешок проворчав: «Ну и подушка у тебя, камни там, что ли?» Прежде чем Егор успел открыть рот, любопытная девица шустро развязала узел на мешке и её изумлённому взору открылись Егоровы богатства.
«Только не говори, что ты это добыл честным трудом. Не поверю!» — сказала она. «Не буду, — со вздохом ответил Егор, — я вор, мошенник. Так уж вышло. Но не бойся, таких как ты я не трогаю, последнее не отбираю. А богатого обобрать и не грех вовсе. И будет впредь наука для состоятельных бабёнок не доверять первым встречным. Так что, я им по сути услугу оказал, урок так сказать…» «Что — то я не думаю, что эти дамы благодарны тебе за урок, — сказала Акулина, — а ты не бойся, я про тебя никому не расскажу. Пора мне домой, скучно с тобой.»
Едва за Акулиной закрылась дверь, Егор схватил свой мешок и прижал к груди. Нужно бежать отсюда сейчас же. Но охотник из него неважный, а провизии никакой он ещё не запас. «Ладно, — успокоил он себя, — кому может разболтать эта девчонка? Завтра утром отправлюсь к вдовушке, может снабдит меня кое — какой едой. А потом подамся дальше…» Он уснул неспокойным сном, сожалея о съеденном Акулиной пироге и думая о сомнительных прелестях вдовы.
Утро сияло безоблачной голубизной неба, переливалось птичьими трелями и обещало погожий денёк. А Егор плёлся от вдовушки со скорбной миной и тяжёлой сумкой с продуктами. Он хотел обойти избу Акулины, чтобы не попадаться лишний раз на глаза этой странной девке. Но крики и брань подле её дома привлекли его внимание.
Какая — то семья прибыла и судя по усталым физиономиям, издалека, они все были похожи друг на друга и о чём — то ожесточённо спорили с местными, тыча пальцами в сторону Акулининой избы. Егор прислушался. «Как так? — гремел голос дородного мужика, — Как это всех курей продала?» «Только куры вас волнуют, а на деда плевать? — съязвила какая — то бабка. «Она сказала, мол внучка я его Акулина, откуда нам знать, что врёт?» — оправдывался чей — то голос. «Я Акулина!» — взревела тучная девка, копия дородного мужика. «Мы тебя десять лет не видели, — отвечал кто — то из местных, — откуда знаем какая ты стала? Нужно было чаще деда наведывать…» «Курей не верну. За них уплачено!» — взвился тонкий голосок и дальнейший спор потонул в нарастающем гаме.
Смысл услышанного медленно доходил до Егора, разливаясь в груди нарастающей тревогой. Он резко рванул с места и понёсся в сторону своего временного жилья, уже предчувствуя, что он там увидит. Резануло взгляд отсутствие коня, распахнутая дверь зияла тёмным провалом, а внутри среди разбросанных вещей не было заветного мешка. А на пыльном окошке красовалась заботливо оставленное послание: «Украсть у вора — не грех. За урок не благодари!»
